Эмир Кустурица - Эмир Кустурица. Автобиография

• Название: Эмир Кустурица. Автобиография
• Автор: Эмир Кустурица
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-386-03970-7

Автобиография Эмира Кустурицы — это откровенный и колоритный рассказ режиссера о самом себе.

Кустурица словно пишет сценарий для фильма, в котором сам играет главную роль. Вот история о «Титанике», который был спасен ценой сломанной руки. Вот рассказ о первой встрече с женщиной. А вот — единственная фраза, которую он должен был сказать, получив первую крошечную роль в кино. А еще история о том, как будущий режиссер Кустурица несколько раз пытался посмотреть знаменитый «Амаркорд» Феллини и, к стыду своему, каждый раз засыпал на первых кадрах. Рассказ о дружбе с Джонни Деппом, о своих фильмах и рок-группе, о войне, навсегда изменившей родное Сараево, о друзьях и случайных знакомых, о жизни и смерти, о ненависти и любви…

Автобиография Эмира Кустурицы — книга о том, что до сих пор всегда оставалось за кадром.

---

После смерти дедушки мой отец продемонстрировал, что мужчина с Балкан может быть предупредительным. Когда я поделился с Сенкой своим удивлением по поводу внимания, которое он начал ей уделять, она ответила:

— Ты не знал его отца. Он был готов все сделать для своей жены. Об этом знали все вокруг. Попроси она птичьего молока, и он его отыскал бы.

Мой отец, который не мог полностью отказаться от своего белого вина, разбавленного сельтерской водой, не уходил из дому так часто, как раньше. Для моей матери это стало самым большим утешением. К нам в гости приходили его друзья. А я больше не имел права ходить в FIS. Мне вообще запретили играть в футбол.

— Пока не исправишь свои единицы, никуда не пойдешь, и больше никакого бесконтрольного спорта, — заявил мой отец.

Он потребовал от матери, чтобы она отвела меня на легкую атлетику, поскольку «лишь король спорта может способствовать гармоничному развитию молодежи». Таким образом отец убивал двух зайцев: душевная рана Сенки заживала быстрее, поскольку мы проводили вместе больше времени, а я многому учился у именитых гостей, которые приходили к нам в дом.

* * *

У меня не было ни малейшего желания заниматься легкой атлетикой, но никто не спрашивал моего мнения. Это был самый плохой период моей спортивной карьеры. Полуразвалившийся дом рядом со стадионом «Косево» служил одновременно сторожкой, раздевалкой и офисом клуба «АК Босна». И все это на тридцати квадратных метрах. Каждый раз, переодеваясь в раздевалке, я не сводил глаз с потолка. Он находился под наклоном и удерживался тонкой балкой, и мне казалось, что он вот-вот рухнет мне на голову. Так называемый сторож исполнял также роль тренера. Во время тренировок он постоянно донимал меня, требуя, чтобы я поднимал выше колени:

— Ноги вверх, ноги вверх!

Его жена, прикладывая их ребенка к груди, время от времени выглядывала в окно, чтобы проверить, кого это ее муж с такой страстью просит поднять ноги вверх. Заметив меня, она понимала, что ее браку ничто не угрожает. Тренер настаивал, чтобы я поднимал выше колени, потому что думал, что я смогу стать хорошим бегу ном на двести метров с барьером. Я тренировался в спринтерских шиповках, которые были велики мне на два размера. На самом деле я делил эти шиповки с офицером JNA в отставке и еще двумя студентами физкультурного института. Мы были единственными членами этого легкоатлетического клуба. Я скоординировал расписание своих тренировок со школьными уроками и был счастлив, когда мне удавалось оставлять у себя шиповки на время всей тренировки.

* * *

Однажды я прибыл на беговую дорожку чуть раньше, поскольку мой последний урок в школе отменили. Я решил раз и навсегда уладить проблему с обувью:

— Можно найти для меня шиповки поменьше, необязательно новые, просто на два размера меньше? Мне трудно в этих бегать!

— Тебе, малыш, следует запомнить, что я не люблю парней, которые много из себя строят! Если ты считаешь, что можешь себе все позволить, потому что твой отец — помощник министра, то ты сильно ошибаешься!

Реакция этого странного человека меня озадачила.

— Нет, вы меня не поняли, шиповки нужны не моему отцу, а мне, чтобы улучшить результаты.

— Послушай, малыш, либо ты принимаешь здешние правила, либо валишь из спортивного центра, чтобы я тебя больше никогда не видел!

Гордость, с которой он произнес слова «спортивный центр», открыла мне глаза. Вопрос был исчерпан.

* * *

На разминке я почувствовал нечто странное под своей подошвой. Но чтобы не раздражать тренера, я огромными шагами помчался к первому барьеру.

— Выше ноги, черт возьми! — крикнул он. — Если ты зацепишь барьер и обдерешь себе колени о гравий, обвинят меня!

Пока по пустому стадиону разносился его голос, у меня возникло ощущение, что у моей правой ступни отрос шестой палец. Я поднял ногу: в моем ботинке что-то шевелилось… Что за чертовщина? В обувь офицера в отставке пробрался мышонок, маленький грызун! Я не знал, что мне делать. В панике я принялся стучать ногой о землю, но мышь зашевелилась еще сильнее. Тогда я предпринял бег на месте: поднимал ноги и, словно одержимый, с силой опускал их на землю. Я надеялся, что грызун погибнет под моим весом и я смогу его выкинуть из своего ботинка, который был велик мне на два размера. Я остановился и прислушался. Мышь снова устроилась сбоку ступни. Похоже, ей было более комфортно, когда я бежал. Словно ей нравилось ставить человеческое существо в неловкое положение. Как только я останавливался, она тут же начинала ерзать, словно говоря: «Почему этот идиот стоит, разве он не видит, что я намного лучше себя чувствую, когда он двигается быстрее?» Я бросился бежать как ошпаренный, тихонько вскрикивая, и это был мой самый быстрый пробег по стадиону, который стал также кругом почета с мышью в ботинке. На этом моя короткая карьера легкоатлета закончилась.

* * *

В условиях новой концепции «алкоголь дома, а не в кафе» ситуация в нашей семье развивалась в положительную сторону. Такую оценку дал один журналист теленовостей Сараево. Мой отец собирал у себя своих лучших друзей, которые приходили, привлеченные ароматом мяса с овощами. Во время этих «посиделок» я видел врачей, инженеров, режиссеров, но больше не смотрел на них украдкой, как раньше, когда мы жили в квартале Горица. Там я делал вид, что сплю на диване гостиной, чтобы слушать, о чем взрослые разговаривают между собой. Теперь же я был среди них, хотя и не вмешивался в их беседу. Порой, во время разговора, я узнавал свои собственные проблемы, но ограничивался тем, что старательно кивал головой — это означало мое согласие с ними по всем пунктам. Мы нашли способ оправдать мое отсутствие в школе. Сиба Крвавац получил от одной из своих любовниц справку, в которой говорилось, что я в течение полутора месяцев посещал сеансы лечебной гимнастики для колена.

* * *

В конце семестра кинорежиссер-волшебник Сиба Крвавац устроил мой перевод из Пятого во Второй лицей Сараева. Сербский язык и философия стали моими любимыми предметами. Я открыл для себя писателя Радое Домановича, который буквально озарил мою жизнь, а в философии, изучая силлогизмы[27], я убедился в преимуществе своих герцеговинских корней. Мы, герцеговинцы, приходим к логическим заключениям кратчайшим путем. В Сараеве, когда хотели кого-то обидеть, часто говорили: «В нем герцеговинец борется с человеком». Я учился делать логические умозаключения, что было не так просто. Особенно мне нравился учитель философии Миланович Срето. Он был забывчивым и рассеянным, и мы все его очень любили. Однажды он вышел из школы и отправился домой с журналом под мышкой, а на следующее утро вернулся в лицей с тем же журналом, но уже в домашних туфлях. Поскольку дело было весной, он ничего не заметил до тех пор, пока один из коллег не сказал ему об этом в учительской.

* * *

Эти домашние посиделки всегда начинались одинаково: прежде чем начать выпивать и закусывать, Сиба Крвавац заставлял всех смотреть телевизор. Все устраивались поудобнее и слушали новости, которые неизменно начинались со слов: «Сегодня товарищ Тито посетил…» Однажды вечером доктор Липа повернулся к Сибе и прошептал ему, подмигнув моему отцу:

— А он, случайно, не носит парик?

— Исмет, прекращай свои провокации! — ответил Сиба, чтобы его унять.

— Это не провокация, я серьезно, это не его волосы!

— Как это — не его? Господи сохрани, просто невероятно, до какой степени вы можете быть завистливыми, мужчины! — вмешалась в разговор Сенка.

— Это вовсе не зависть, Сенка. Посмотри-ка на него сама. Это не его волосы!

— Да его это волосы, просто он их покрасил, — встрял дядя Омерица.

— Хватит нести чушь! — возмутился Сиба, показывая пальцем на люстру, непонятно, ради шутки или из страха, что нас подслушивают.

Этот страх уже не был паническим, как во время дискуссий с моим отцом в Горице. Тогда он делал все возможное, чтобы помешать прослушать и записать речи моего отца. Когда ему не удавалось его унять, он прямо посреди фразы принимался петь во все горло, пока Мурат не замолкал.

— Кто несет чушь? — уточнил дядя Омерица.

— Ты!

— Вовсе нет! Как у мужчины в его возрасте не может быть ни одного седого волоска?

— Сейчас есть новые шампуни, которые закрашивают седину! — заявила Сенка, встав на защиту Тито.

— Сенка, ты говоришь о хне!

— Господи, да я прекрасно знаю, что такое хна! Это я крашу волосы хной, а не ты!

— Да посмотрите сами! Это не его волосы! На этих волосах никогда не было ни капли хны, — настаивал доктор Липа.

Мой отец, который до сих пор хранил молчание, что было необычно, когда речь заходила о Тито, внезапно произнес:

— Друзья мои, Омерица прав, это действительно не его натуральный цвет волос, он покрасил их ваксой!