Людмила Сурская - Норильск - Затон

• Название: Норильск - Затон
• Автор: Людмила Сурская
• Жанр: Исторические любовные романы

«Затон» — Это реальное место. Я там жила, видела вырубленные в вечной мерзлоте землянки, где ночевали первые заключённые, строившие лагерь. Сохранившиеся сторожевые лагерные вышки мозолят глаза. Вымывающие весенним потоком кости белеют на солнце. Я говорила с директорами заводов, что когда-то сидели там и приплывали на него, ведомые ностальгией. Сидела на берегу с потомками местных жителей, навещающих Затон. Наверное, это и послужило быстрому написанию романа. В нём большая часть реальность: прошлого сталинских лагерей и затерянного в тундре ракетного дивизиона конца 80-х, с ловлей бежавших в тундру заключённых, дежурством у найденного в лесу рыбаками тайника с радиостанцией и строительством сгоревшей дизельной тоже.

Время: переплетение 50-х и 90-х. Развал.

Идея: Рассказать наши женские непростые истории. Очень хотелось, посадить за один стол писавших доносы, сидевших по ним в лагерях и охранявших их, а также женщин, которые при этом страдали. Теперь мы знаем чего стоят доносы. Знаем и то, что написанием их движет зависть. Но перестали ли писать их? Не перестали. Пишут. Мы не можем забывать историю, но мы и не должны расшибать лоб об неё, круша в пылу всё, что попало под руки. Проба сплести из прошлого «Затона» и «Затона» 90-х женский роман.

Её можно было назвать — это случилось в СССР. Её изюминка в удивительной простоте. Это попытка в женском романе захватить пережитые людьми и страной темы. «Затон» — это место на реке за Норильском, утопающее в тисках вод реки и болот. На этом клочке земли сошлись дороги кровавого лагеря сталинской эпохи и ракетного дивизиона. Их разъединяло время, но сводил в едино клочок земли. Там, где когда-то потерялись дорожки их родителей, несут службу дети. «Затон» — пристанище зеков сталинских лагерей и военного люда в конце 80-х. Здесь пересеклись судьбы принявшего военное хозяйство майора, его матери, прилетевшей в гости, и отца, сидевшего когда-то тут же, на «Затоне». Он пропал на широких просторах страны с приходом амнистий 53-его. Судьба, безжалостно разбросав их в самом начале жизни, сводит в один день, час, минуту в одной точке и это «Затон». Книга пронизана светом и теплом и непременно заполнит вас радостью от знакомства с героями. Книга о том, как может человек любить, сколько способен простить, и так ли уж нужна эта затея с переписыванием истории кому-нибудь. Все ищут национальную идею России, головы сломали, а ведь она так проста- не переписывать и не отрекаться от истории, не идти стенка на стенку и подвести под фундамент крепкую надёжную семью. Именно на ней во все века держалась Россия. Вот семья и вернёт потерянные качества и укрепит веру.

---

Офицеры ожили, засуетились и включились в обсуждение.

— Послушай Юра, а вдруг он, узнав, что мы с «Затона», пошлёт нас куда подальше? Как не крути, а радостных воспоминаний у него с нашим местом не вырисовывается, — предположил комбат.

— Куда уж дальше-то «Затона» ссылать, — раздражённо покашлял в кулак Илья, обратив свой глаз на комбата, который откинулся на спинку стула и оттуда пытался участвовать в разговоре.

— Тут ты прав, командир. Как уж получится, то и похлебаем, но ехать надо, чего тянуть резину. Не успеем и лбы перекрестить, как зима подкатит, — подбил итоги замполит.

Начштаба, казалось, обращая очень мало внимания на разговор, сидел, погружённый в какие-то свои собственные думы. Его руки, лежавшие на столе, то сжимались, то разжимались. Замполит пхнул его в бок. Мол, давай, говори. Он нехотя согласился:

— Другого всё равно ничего нет, хотя бы попробовать надо.

Юра догадывался, почему начштаба воспринимал Седлера в штыки. Молодой перспективный. Опять же, внешность для мужика потрясающая. Бабы все у таких в сетях. Начштаба сам мечтал занять освободившуюся должность. Годы жмут. А тут взяли и прислали…

— Жили, не тужили. Какой залётный ветер этого генерала к нам занёс? — не выдержал комбат. — Ты не в курсе командир?

Начштаба покосился на командира и отвернулся. Очень выразительное лицо выдавало его: «Понаехали блатники».

— Ветров хватает, дуют на нашего брата со всех сторон, только успевай причёсываться. Но это я ещё такой, удачей обиженный. — Махнул рукой Илья. — Вся служба по кочкам с первого дня. Ни одной тебе гладкой полосы, все трудности что есть, мои.

— Не может быть, прохождение у тебя нормальное, — удивился начальник штаба. В его глазах всё же плутала насмешка.

— Одно другому не помеха. Представляете, после училища сразу влип в дивизион, где командир постоянно был навеселе. Все распределились нормально, а мне так «повезло». И не просто пил, а чудил постоянно, то надумает пьяный строить дивизион и солдат отправит домой, то ещё чего похлещи…

— Это как? — застыл с открытым ртом Юра.

Седлер покатал карандаш в ладонях, потом поиграл пальцах, вероятно решаясь на разговор. Карандаш летал туда — сюда, туда-сюда…

— Запросто. «Не хочешь служить — иди домой». Орлы собрались и пошли. Начальник штаба с замполитом потом целую ночь искали. То, представляете, моемся с мужиками в бане, вдруг сирена. Прибегает посыльный. Торопитесь, готовность. Мы ополоснуться даже не успели с комбатом, бежим, земля дрожит. Офицер наведения же. Прибегаю на рабочее место, включаю станцию наведения ракет, работаю, дым из ушей валит. В майке сижу. Одеться, естественно, не успел. На шее и спине листочки берёзовые от веника прилипли. Слышу за спиной бабий смех. Разворачиваюсь. Командир девок приволок. Жена уехала к родителям, он гуляет. Привёл их на экскурсию боевую работу показывать.

— Понятно откуда готовность.

— Догадливый у меня начальник штаба. Нелепо всё получилось.

— И что ты? — поторопил с ответом тот.

— А что я… Плюнул да пошёл домываться.

— Ха и долго он прокомандовал? — хлопнул не утерпев в ладоши замполит. Юра отличался от всех лёгким отношением к жизни. Сначала это Седлера удивляло и настораживало, вроде как бы замполит, но потом он привык и понял, что парень не промах. Когда надо быть собранным и ответственным, он весь внимания.

Седлер отвёл от него взгляд и вздохнул:

— До полигона.

Замы сгрудились над командиром и начштаба, выражая желание всех, спросил:

— Что ж было там такого, с чего его заметили?

Пришлось рассказывать и эту историю:

— Отстрелялись нормально. Ехали обратно, обозлённые на него офицеры ночью срезали с его формы все пуговицы, какие на нём были. Его вызвали в вагон к командиру бригады, а ему не в чем идти и фуражку тоже выкинули из окна. Маленький шпингалет такой был, ничья чужая форма ему не подходит.

— Ни фига себе, за что такое наказание?

— Дивизион крутился, стрельбы были не простые, а он пил, — вздохнул Илья.

— Как же его держали?

Пояснил и это:

— Жена чья-то родственница была. В Сибири отсиживался.

Все понимающе переглянулись. Знакомая картинка. Потом дружно закурили. Накурили так, что сидели как в тумане. Неловкую молчанку нарушил замполит:

— Но это мелочи, командир. Почему сразу ярлык себе приклеил «не везучий»?

Илья покачал красивой головой.

— Может быть это так, но вся служба сахаром не была, проблема лезла на проблему. Помните, случай был, когда при стрельбах на полигоне детский садик ракета снесла.

— Ещё бы, как улей ПВО жужжало, — закивал начштаба.

— Так это тоже со мной было.

— Ни хрена себе глазунья! — заёрзал на стуле замполит.

— Ага, с приправой из того самого, что ты первым словом сказал, — усмехнулся Илья.

— Мы так ничего и не поняли до сих пор, что там за беда стряслась? Расскажи, — взмолился Юра.

Пришлось поведать и эту историю.

— Обыкновенные стрельбы. Старшим лейтенантом стрелял. Уже один полигон у меня за плечами был. Еле выкрутили её проклятую, чтоб ещё большего зла не случилось. Белый весь был как тундра вон, пока от большей беды отвёл. На город могла пойти, а тут всё-таки маленькое таёжное село. Вернее окраина. Садик пустой был. Рано утром дело было.

— А охранник? — воскликнул начштаба.

Илья продолжал:

— С ним вообще анекдот вышел. Он в это время зашёл в туалет на краю участка. Такой деревянный, в общем, знаете…

— И что, это его спасло? — подал голос замполит.

Илья усмехнулся.

— В принципе да. Сидит он на очке, и вдруг бац! Домик сдуло. Он штаны держит, а садика-то тю-тю нет и туалета над ним тоже.

— Украли, — хохотали ребята.

Вопросы сыпались как горох:

— Что вам было?

— Садик восстанавливали?

— Вы?

Отвечал по мере поступления:

— Точнее сказать — чего нам только не было… Насчёт садика… А как вы думали, мы конечно. Ездили несколько лет подряд строили, на радость местных баб. Представляете, сколько мужиков подвалило задарма и все не хилого десятка.

— Что же произошло с ракетой?

— Конструкторов понаехало жуть. Оперативники лазают на коленках, собирают осколки. Разбирательств было море и писанины вагон. Заводская неисправность и не малая. По всем правилам она обязана была самоликвидироваться, должен был быть подрыв, но в реальности, привет царям. Естественно, правду нам не сказали.

— Представляю, что там с вами было, — потёр лоб замполит.

— Не представляешь, допрашивали год. Вымотали под завязку… — чиркнул себя по горлу Седлер.

— Где ты ещё служил, всё дальние дивизионы доставались?

— Не совсем начальником штаба удалось почти в черте города послужить. Раз остался за командира, и опять «повезло». Наехало из Москвы начальство. Я в жизни столько не видел. Командир бригады привёз, просил баньку организовать, стол и к столу чего-нибудь местного, национального. В общем, столице экзотике захотелось.

— Улёт. Организовал? — хмыкнул комбат.

— А ты думал.

— И…

— Наморозил сырой печёнки и, настругав, наваляв в перце и соли, подал, — рассказывал Седлер.

— С чего ты такой кулинарный шедевр изобрёл? — поинтересовался комбат. Он мужиком был интересным. Рассказывать не умел. Если рассказывал о чём-то, то скупо и на вопросы отвечал односложно. А сам слушать страх, как желал. За это его на дивизионе не очень любили, думая, что он работает на особистов. Но это было ерундой. Просто человек был такой. Он почти не смеялся, когда смеялись другие. И хохотал там, где другие пожимали плечами. Вот и сейчас все смеялись, а он мучил вопросами Седлера.

— Бурятский парень служил, посоветовал, — посмеиваясь ответил Илья.

— Ели?

Седлер, подёргал портупею и пожал могучими плечами:

— А как же, куда деваться, сами же просили.

— Ты сам-то хоть пробовал чем кормил? — подколол замполит.

— Я что дурак.

Мужики хохотали, вытирая слёзы.

— Слушай, командир, они выездной туалет тебе не просили организовать?

— Это уже вопрос не в моей компетенции был, дальше они восьмой дивизион поехали проверять.

И опять штаб потряс хохот.

— А чего тебе было им струганины из омуля не приготовить?

— Ну придумал ты, комбат, где я его по быстрячку искать буду. За ним родимым на Байкал дуть надо было. А тут пайковая корова лежала на продскладе. Сообразили.

Смеялись до слёз, начштаба чуть со стула не навернулся. Он был по годам старше всех, да ещё и выглядел старше своих лет. Вероятно, нелёгкая жизнь сироты детдомовца, суворовское время, курсантские годы, наложили на него свой след. Чувствовалась в глазах, какая-то боль. А хмурое лицо накрывала сетка морщин, словно думал всё время о чём-то. Чужие не раз принимали его за командира, проходя мимо молодого Седлера и обращаясь к более старшему майору. Но сейчас он хохотал, как и эти молодые ребята над историями Ильи.