Людмила Сурская - Норильск - Затон

• Название: Норильск - Затон
• Автор: Людмила Сурская
• Жанр: Исторические любовные романы

«Затон» — Это реальное место. Я там жила, видела вырубленные в вечной мерзлоте землянки, где ночевали первые заключённые, строившие лагерь. Сохранившиеся сторожевые лагерные вышки мозолят глаза. Вымывающие весенним потоком кости белеют на солнце. Я говорила с директорами заводов, что когда-то сидели там и приплывали на него, ведомые ностальгией. Сидела на берегу с потомками местных жителей, навещающих Затон. Наверное, это и послужило быстрому написанию романа. В нём большая часть реальность: прошлого сталинских лагерей и затерянного в тундре ракетного дивизиона конца 80-х, с ловлей бежавших в тундру заключённых, дежурством у найденного в лесу рыбаками тайника с радиостанцией и строительством сгоревшей дизельной тоже.

Время: переплетение 50-х и 90-х. Развал.

Идея: Рассказать наши женские непростые истории. Очень хотелось, посадить за один стол писавших доносы, сидевших по ним в лагерях и охранявших их, а также женщин, которые при этом страдали. Теперь мы знаем чего стоят доносы. Знаем и то, что написанием их движет зависть. Но перестали ли писать их? Не перестали. Пишут. Мы не можем забывать историю, но мы и не должны расшибать лоб об неё, круша в пылу всё, что попало под руки. Проба сплести из прошлого «Затона» и «Затона» 90-х женский роман.

Её можно было назвать — это случилось в СССР. Её изюминка в удивительной простоте. Это попытка в женском романе захватить пережитые людьми и страной темы. «Затон» — это место на реке за Норильском, утопающее в тисках вод реки и болот. На этом клочке земли сошлись дороги кровавого лагеря сталинской эпохи и ракетного дивизиона. Их разъединяло время, но сводил в едино клочок земли. Там, где когда-то потерялись дорожки их родителей, несут службу дети. «Затон» — пристанище зеков сталинских лагерей и военного люда в конце 80-х. Здесь пересеклись судьбы принявшего военное хозяйство майора, его матери, прилетевшей в гости, и отца, сидевшего когда-то тут же, на «Затоне». Он пропал на широких просторах страны с приходом амнистий 53-его. Судьба, безжалостно разбросав их в самом начале жизни, сводит в один день, час, минуту в одной точке и это «Затон». Книга пронизана светом и теплом и непременно заполнит вас радостью от знакомства с героями. Книга о том, как может человек любить, сколько способен простить, и так ли уж нужна эта затея с переписыванием истории кому-нибудь. Все ищут национальную идею России, головы сломали, а ведь она так проста- не переписывать и не отрекаться от истории, не идти стенка на стенку и подвести под фундамент крепкую надёжную семью. Именно на ней во все века держалась Россия. Вот семья и вернёт потерянные качества и укрепит веру.

---

Проглотив кусок торта не жуя, зять вытаращил глаза.

— Илья Семёнович, что вы такое говорите? Шутка ли, в ваши то годы…

— Правду… Ему я это же сказал. И причём тут годы… Они проходят, а сердце и душа не стареют.

Протолкнув застрявший в горле торт чаем, Седлер вздохнул и беспомощно развёл руками.

— Как у вас всё перемешано, мне не понять.

Дубов покосился в его сторону и кивнул на блюдо с тортом.

— Ешь, торт действительно вкусный. Лизонька искусница. Ты не обижай её Илюша.

— С чего вы взяли?

— Я хорошо знаю породу твоего отца. Ты копия его, а дочка кроткая овечка, слепок Тани и меня. Просто прошу тебя, в вопросах касающихся семьи, включай почаще тормоз и мозги, если она дорога, конечно, тебе. Нет, — другой вопрос.

— Тут у вас с матушкой мнения удивительным образом совпадает, — усмехнулся он.

— Вот видишь, — заулыбался он, — мы с ней больше похожи, нежели она с Тимофеем. Для меня остаётся загадкой, почему Лиза выбрала его.

— Вы до сих пор к ней не равнодушны? — осторожно спросил Седлер.

Дубов пожал плечами.

— Важно, что она любит его, твоего отца и моего друга.

А за скрывшей пару дверью, пылал пожар. Она действительно его сейчас любила опять, как в юности без памяти, без царя в голове, без тормозов. Только за их спинами захлопнулась дверь спальни, как Лиза из кроткой, тихой женщины превратилась в кипящий лавой страсти вулкан. «Отлюблю, за все одинокие годы отлюблю».

— Лизавета, — охал он, купаясь в её огне, — ты стала сумасшедшее, нежели была.

Кровать страстно стонала и весело скрипела под ними, а они опять не укладывались в отведённые ночью часы. Когда притухал огонь, горячий шёпот целовал уши.

— Сам виноват, зачем меня разбудил. Теперь терпи.

— Как же ты, моя зорька ясная, терпела столько-то без мужика?

— Проще не бывает, выла в подушку, — потёрлась она горящей щекой о его плечо.

Он уткнулся в её подмышку и взвыл:

— Почему судьба нам так мало оставила?

Её губы припечатали его висок.

— Не насаживай бублики чёрту на рога. Скажи спасибо, что хоть столько подарила и не вздумает, осерчав, её нам укоротить.

Он притянул её к себе так близко, что она не могла дышать.

— Лиза, ты ни о чём меня не хочешь спросить, я не был святым?

Лиза задумалась. Может быть она и хотела бы, но нельзя. И Лиза отрицая качает головой.

— Нет, Тимофей. То, что было без меня — твоё. Меня, это не касается. Дальше, если получится — наше. И тут держись.

Он отпустил замок рук и приподнялся на локоть.

— В смысле?

— Могу поцарапать, а могу и уйти, как мне покажется.

— И другого шанса не дашь, — посмеялся он, зарываясь на её груди.

— Нет, Мозговой. Несчастнее меня не будет женщины на земле, но я уйду.

— Не говори ерунду, настоящее только с тобой и не иначе. Мне кажется или сын злится?

— Не, кажется, так оно и есть, — улыбнулась, лениво потягиваясь Лиза.

— За что так?

Лиза, очертя пальчиком его лицо, вздохнула:

— В моей жизни был только один мужчина, это он. И он видел во мне только мать, а сейчас перед ним предстала женщина безумно влюблённая в мужчину. Он ревнует.

— Но ведь я твой муж и его отец? — оторопел он.

— Так и будет попозже, когда устоится наша кровь. Пока же мы похожи на двоих безумных влюблённых и ему не понять, как в неполных пятьдесят можно трепыхаться.

— Ха, я тоже так в его годы думал… После сорока все казались стариками. Лиза, что мне сделать, чтоб приблизить сына к себе?

Лиза обвила его шею руками.

— Любить меня и быть почаще с ним рядом. Думаю, Дубов поговорил уже с ним.

«О! Что я слышу». Мозговой подскочил.

— Опять Дубов, я ревнивым становлюсь.

— Неужели? — принялась она его щекотать.

Он извиваясь сопел:

— А ты как будто не почувствовала, как эта змея меня гложет. Он ещё без предисловий предупредил меня, что если я сделаю промах, он сделает тебе предложение и постарается быть отцом не только дочери, но и моему сыну.

— Что, так и сказал? — уточнила она.

— Ну. Я ему готов был нос откусить. Разозлился страх.

Она мечтательно протянула:

— Всё такой же романтик.

Мозговой опять задёргался.

— Он тебе нравится?

— Очень и тебе думаю тоже. — Обняв широкую грудь его, прошептала:- Но люблю я тебя, Мозговой. Очень, очень… Просто безумно как.

Лиза покрутила в руках мудрёный будильник. Время оно и есть время, смотря с какой стороны на него не смотри. Если с конца, то ох как было мало и безбожно быстро оно пролетело. Дубов, запасшись фотографиями, улетел в Москву. Лизоньку с Ильёй Тимофей отправил на «Затон». Тимка остался с бабой и дедом утешением и палочкой выручалочкой на переходном этапе. Чтоб не таскаться с её не хитрыми пожитками Мозговой сам разобрался с документами и купив полностью новый гардероб не выпустил её из Норильска. Сколько она не канючила, не помогло: «Твоя одежда не пригодна для севера, а трудовую книжку тебе вышлют, я договорился», — убеждал он её, целуя. По тундре мчала во весь свой опор на белой породистой тройке полярная зима. В городе гуляли в своё удовольствие сердитые метели, а Лизу жизнь засыпала весенним солнышком и цветами. Ей было даже немножко не ловко находиться среди чужих ей людей, и она старалась притушить свои горящие глаза и играющую на губах улыбку. Потихоньку привыкая к роли жены, Лиза готовила обеды и, отказавшись от приходящей для уборки женщины, убирала большую квартиру сама. Мозговой заезжал не только на обед, а и так просто старался заскочить, если позволяли дела, по несколько раз в день, что б побыть с ней и внуком. Как-то раз постучала, перешагнув порог, внеся тревогу в неокрепшую и непривыкшую ещё к счастью душу, непрошенная гостья. Лиза сразу угадала, зачем и кто перед ней, вспомнив тропический комплекс и его миловидную заведующую, допрашивающую Дубова. Она не глупышка, должна понимать, что это у него не блажь, а серьёзно и всё же пришла. Значит, хочет сделать бяку. Потрепать Лизе нервы. Она намного моложе её и привлекательнее. Но расчётливее и холоднее Лизы. Самое лучшее сейчас не разнервничаться и не сделать ошибки. Эмоциями такую стену не прошибёшь. Ей и невдомёк чем Лиза его взяла в плен, и добровольно он из него уже не выйдет. А она амнистию ему объявлять не собирается. «Главное сейчас, чтоб не приехал Тимофей, а я ему ничего об этом визите не скажу. Пусть она надеется, что она старую простушку обведёт вокруг пальца». — Прикидывала Лиза на ходу план своих действий, разглядывая гостью.

— Проходите, — пригласила она, стараясь не выдать своего волнения и пытаясь выглядеть по возможности гостеприимно. — Тим, иди в кабинет деда. Я скоро освобожусь и мы поиграем.

Она терпеливо ждала, когда гостья соберётся с мыслями и начнёт разговор.

— Благодарю. Я, Маргарита Леонидовна, мне надо поговорить с вами…

«Вдох, выдох. Держать спину и улыбку», — приказала себе Лиза.

— Елизовета Александровна. Раз надо поговорим, — представившись, предложила она сесть. — Чай, кофе?

— Лучше коньяк, вон за той дверцей стоит, — с вызовом посмотрела она на Лизу.

«Вдох, выдох. Улыбку и глаза. Глаза Лизка гореть должны».

— Там уже ничего нет, ребята выпили, я принесу вам с кухни. — Лиза специально ушла, чтоб не показать дрожащих рук. «Чего она так пыжится-то. Ну, моложе, ну на сегодняшний день красивее. Я тоже была в молодости не хуже, нос до луны доставал. Только года нацелены на бег. Исчезают себе в дымке, и хода назад человеку нет». — Вот такой напиток вас устроит? — подала она бокал.

— А себе? — томно закусила нижнюю губу она.

Лиза улыбнулась: «Вдох, выдох. Поведи игриво плечиком. А теперь продолжай».

— У меня нет необходимости вызывать пожарную машину, чтоб тушить пожар.

Женщине явно всё это не пришлось по вкусу. Поняв, что первый раунд прошёл не в её пользу, она жестче взялась за дело.

— Мы последние три года, были любовниками, — заявила она, пытливо смотря сопернице в лицо. — Он мне безумно нравится, думаю и я ему не меньше…

Ещё бы не нравился такой мужик, его даже годы не портят. Лиза поняла: ей брошен вызов. Здесь «вдохом и выдохом» не отделаешься. Богородица помоги! Она подняла перчатку, не собираясь отмалчиваться и слизывать слёзы.

— Рада за вас. Он потрясающий мужик. Правда, для вашего тела немного староват. Разве что… Я забыла, что удовлетворение амбиций тоже высекает оргазм.

Глаза гостьи вспыхнули изумлением, потом принялись жарить, как угли, лицо налилось злостью, в словах засквозила не просто желчь, а яд. О, как она заговорила:

— Вы неизвестно откуда свалились в нашу жизнь и всё перевернули вверх тормашками.

Лиза улыбнулась.

— Сочувствую вашим тормашкам, но уехать обратно не могу, он не отпускает, да и самой большой охоты нет.

Гостья, ломая спички и не прося разрешения, закурила.