Владимир Швырёв - Ближние горизонты

• Название: Ближние горизонты
• Автор: Владимир Швырёв
• Издательство: ACT, ХРАНИТЕЛЬ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-046669-6

Сделать шаг в неизвестность — или остановиться?

Принять жребий Ключника — таинственного хранителя Закрытого мира, лежащего по обратную сторону взгляда, — или принять боль и опасность Предназначения?

Выбор есть всегда.

А юные всегда любили опасность…

Итак — вперед.

К Ближним Горизонтам, где ждет Неведомое. С верными друзьями.

Туда, где предстоит либо погибнуть, либо стать избранным судьбой Защитником Ближних Горизонтов…

---

И в этот момент я вдруг понял, что скорбь моя — это тоже обман. В первый момент от этой мысли мне стало только хуже. Омерзительный холод в моей груди так никуда и не исчезал. Жар тумана не приносил мне облегчения. И если так пойдет и дальше, он просто поглотит меня и мне придется уйти в вечность, так и не избавившись от колючего холода внутри.

Поняв это, я попытался встать на ноги. Это была моя первая попытка сопротивления, но она тут же утонула в затопившем меня безверии. Бессмысленность существования была очевидна мне. Отсутствие смысла во всем. Отсутствие веры не имело смысла, так же как и не имела смысла сама вера.

«Кто подтвердит мое право на существование? Кто? Ведь всегда и везде меня окружали только враги».

Время мое истекало. Я безвозвратно тонул в болоте скорби. Жалость к самому себе, до того неведомая мне, оказалась настолько сильной, что я не мог найти в себе сил, чтобы сопротивляться ей. Я сделал усилие и вновь зацепился за последнюю здравую мысль, посетившую меня за все время моего пребывания в круге. ОБМАН! Меня пытаются обмануть. Что дальше? Жалость к себе уничтожит меня. Если все обман, то и никчемность существования при всей его очевидности — это тоже ОБМАН.

Выбираться из болота скорби было невероятно трудно. Я через силу убеждал себя в том, во что сам уже почти не верил. И все же обман был очевиден мне. Я заглушал в себе звуки колокола.

Туманные фигуры почувствовали неладное. Руки их стали жечь еще сильнее. Теперь они и вовсе не отрывались от меня, придерживая со всех сторон. Я уже почти не мог пошевелиться. Моя вторая попытка подняться на ноги также не удалась мне. Руки крепко удерживали меня на месте.

— Куда же ты? — шептал туман, и голос его был самой нежностью.

— Ты нужен нам, — и теперь я слышал доброту.

— Ты никому не нужен, кроме нас, — напомнили мне с безграничной заботой.

Но остановить меня было уже невозможно. ОБМАН! Все вокруг меня ложь. Кто так самоуверен, что пытается меня обмануть? Кто так самоуверен, что за моей скорбью и слабостью не может рассмотреть притаившейся смерти?

Во мне начала вскипать привычная злоба. Я почувствовал, как живительная чернота восстанавливающим волновым импульсом проходит через мое тело. Я злился на самого себя. Я злился на тех, кто удерживал меня на одном месте. Я не видел их, но теперь я был уверен в их присутствии — печаль туманных образов тоже была обманом. За тем, что было размытым и нечетким, скрывалась вполне определенная угроза. Злость толкала меня. Злость будила меня, не позволяя вновь погрузиться в сон скорби, где нет ничего, кроме смертельной жалости к самому себе.

Я по-прежнему ничего не видел. Кто прятался в тумане? Теперь я точно знал, что должен убить его. Я должен был сделать это, чтобы освободиться. Я должен был сделать это, чтобы выжить. Если я не смогу, то меня ждет самое ничтожное из всех возможных продолжений — стать чьей-то пищей.

Но как освободиться? Как сделать это, когда ничего не видишь. Меня, как и раньше, окружали фигуры из тумана. Теперь я понимал тайный смысл этого места. За легкостью, за прекрасным внешним видом, за скорбью и святостью размытых ликов тумана на самом деле скрывались грязь, запах нечистот и гниющей плоти. Я видел свое покрытое глубокими рубцами ожогов тело и понимал, что нечто поедает меня заживо и я ничего не могу с этим поделать. Незряче рубить туман не имело смысла.

Я смотрел по сторонам. Я пытался найти выход. Краем глаза я заметил движение у своих согнутых в коленях ног. Я опустил глаза вниз.

В первый момент я ничего не понял. Мне показалось, что на небольшом участке, как раз перед моими коленями, земля исчезла. Я словно смотрел в окно. В окне я увидел затянутое туманом небо. Еще в окне был незнакомый мне человек. Он смотрел на меня с другой стороны. Его лицо не понравилось мне — матово-мертвое с дымящимися, словно у стражей зелеными глазами, оно отталкивало от себя. Волос на голове незнакомца не было. Вместо растительности все лицо и голый череп человека покрывал выведенный одной линией сложный узор ожогов. Я дернулся в надежде достать незнакомца. Сделал я это потому, что принял его за того, кто медленно поедал меня. Человек с обожженным лицом дернулся мне навстречу.

В этот момент я понял, что никогда не видел своего настоящего отражения. В первое мгновение мне нестерпимо захотелось отвернуться от самого себя. В образе моем, в моем самоопределении виделось мне что-то постыдное. Запрет на свое отражение, на то, что нет иного образа, кроме определенного тебе раз и навсегда, глубоко сидел во мне. Моим отражением для меня всегда был тот, кого я называл братом. То, что на самом деле я могу выглядеть по-другому, мне даже не приходило в голову.

Тяжелая капля тумана, собравшегося у меня под левым глазом, слезой скатилась по обожженной щеке и упала в туманное небо. Мое отражение вздрогнуло и закачалось вместе с остальным миром. В тот миг я окончательно пришел в себя. Слезы мои были тяжелы. Они собрались в ртутную лужицу возле моих коленей. Металлический блеск ее поверхности давал чистое отражение. То, что я увидел, было отражением правды.

И тут глаза мои открылись. Это произошло, как только я привык к правде, привык к тому, как я выгляжу на самом деле. Миражи исчезали, отражаясь от зеркальной глади. В зеркальной поверхности я увидел то, что раньше пряталось за моим отражением. В реальности, которая открылась мне, я увидел, что стою на коленях, и вокруг меня туман — на этом правда заканчивалась. Никаких ангельских фигур с протянутыми ко мне руками не было.

На самом деле вместо удерживающих меня на одном месте рук все мое тело было опутано безобразными червями. Их толстые, слегка приплюснутые тела, никогда не видевшие солнечного света, были молочно-белыми. Под прозрачной, разбитой на сегменты кожей червей я отчетливо мог видеть плавающие из стороны в сторону пульсирующие темные точки. Конвульсивные движения самих червей были тошнотворны. Они нетерпеливо сжимались перед тем, как совершить очередное действие и еще больше опутать меня, перебираясь на пока не занятые участки на моем теле.

Там, где черви намертво прилипали ко мне, оставался багровый рубец ожога. Лужица моих стальных слез была мала, и я не мог увидеть то, откуда выбирались эти черви. Их белые тела, упеленав меня, уходили множественными нитями за пределы доступного мне отражения. Там, куда они тянулись, несомненно, что-то было. Оно пряталось за рассыпавшимися в лживую пыль скорбными ликами. Я точно это знал. Я чувствовал смрадное дыхание этого существа. Зловоние, в одночасье окружившее меня, было нестерпимым. Мне было непонятно, как я мог не чувствовать его раньше.

Постоянство этого зловещего места теперь было несомненным для меня. Все здесь было неизменным — и зловоние, и гнусные черви, опутавшие меня с ног до головы, и присутствие неизвестной твари. Лишь мои иллюзии были непостоянны. Моя скорбь, мое одиночество и никчемность самого существования — все это лишь зыбкие миражи моих слабостей. Чужой обман, навеянное мне чужое мнение, за которым не стоит ничего, кроме зловонного дыхания и желания насытиться моей болью.

— Вот так, успокойся, — шептал мне из тумана нежный голос.

— Плачь, — отзывалось его эхо.

И снова эхо:

— Скорби.

И снова:

— Не сопротивляйся.

А теперь с другой стороны:

— Ты нужен только нам.

И уже совсем другим голосом:

— Только нам. Больше ты никому не нужен.

Голосов было много, но теперь я точно знал, что хозяином их было одно существо.

Отражение. Как жаль, что отражение моих слез было так мало, чтобы увидеть всю правду. Но это были все слезы, на которые я был способен.

По зловонному дыханию я попытался определить, где находится его хозяин. Мне нужно было выяснить это, чтобы, собрав все силы, нанести удар. Из моей затеи ничего не вышло. Я по-прежнему был слеп.

Черви тем временем настойчиво оплетали меня. Прожигая мою кожу, они стремились проникнуть ко мне внутрь, чтобы там копошащимся клубком выесть все, что было съедобно для них.

— Вот и хорошо, — сказал нежный голос. — Не нужно сопротивляться.

Злость уже в достаточной степени напитала меня. Я чувствовал в себе ее силу. Я вновь был готов к действию. Я внимательно следил через отражение за червями. Я ждал, когда тварь, породившая их, окончательно успокоится и перестанет видеть во мне даже малейшую угрозу. Быть может, тогда она будет ко мне достаточно близко. Я ждал. Я терпел.

В тот момент, когда черви, перестав копошиться, одновременно впились в меня, прогрызая путь к моим внутренностям, я понял, что пора. Злоба переполнила меня и в один момент, дойдя до критической массы, взорвалась холодным действием.

Вот это уже была ярость. Движения мои были верны, а их последовательность закономерна. В моих действиях не было мысли, но при этом я выбирал самые надежные и правильные из всех возможных вариантов.