Михаил Сабаников - Письма. Дневники. Архив

• Название: Письма. Дневники. Архив
• Автор: Михаил Сабаников
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 5-8242-0129-3

Выход книги приурочен к 140-летию со дня рождения Михаила Васильевича Сабашникова (1871–1943), книгоиздателя и общественного деятеля. В нее вошли впервые публикуемые материалы из личного архива М. В. Сабашникова: письма из Сибири 1902 г., фронтовой дневник 1915 г., редкие фотографии, сделанные в том числе самим автором. Новое издание дополняет вышедшие ранее воспоминания («Записки») М. В. Сабашникова.

В книгу включены также описание архива Издательства М. и С. Сабашниковых, хранящегося в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки, и полный Каталог вышедших в издательстве книг, позволяющий в полной мере оценить масштаб деятельности издателей и их вклад в отечественную культуру.

---

От Маньчжурии мы перешли к положению приисков. По вечерам дома я изучал отчет, а с утра до вечера беседовал с Биршертом. Конечно, сейчас же дело сошло на Могот и на драгу. В доказательство своей, вероятно, интеллигентности и любви к машинам и книгам мне показали зеландский плуг для вспашки нови, чертежи ж.д., употреблявшейся на Джолоне, сводили в архив, помещающийся в лаборатории, и показали отчет за 1881, кажется, год – наилучший Джолонский год, а разговор всё о драге идет. Я, наконец, застопорил и попросил сообщить мне выкладки и расчеты по работе Могота драгой. Сейчас представлена была бумага, на которой значилось, что куб. сажень при работе драгой обходится 7 руб. и Михайловский прииск дает убыток, а Альфонсовский – прибыль. Всего запасу золота 44 1/2 пудов. Подсчитываю и вижу, что запас золота не окупит стоимости драги, а между тем Биршерт только что говорил о постановке трех драг. «Да, это совершенно верно, Вы сделали замечательно меткое замечание, но ведь расчеты были составлены, когда ни Тихоновский пр., ни другие не были еще сданы в аренду, и запасы золота были определены в 100 приблизительно пудов». Смотрю, действительно, на поданном мне листе значатся уже выработанные прииски. «Как же так, П. А.? Я всё время понимал, что Вы советуете теперь поставить драги? И Альфонс Леонович и брат считали, что Вы находите возможным работать один Могот драгой?» Через полчаса в кипе старых бумаг мне достают проект выработки драгой одной исследованной горы Могота (1100 саженей Михайловского и небольшой кусок Альфонсовского) с прибылью в 130 000 руб. в год в течение 4 лет при полном погашении стоимости драги. Разница в стоимости работ принята только другая, но почему и на каком основании, П. А. уже не помнит точно. Сам сознает, что всё это требует новой проверки и нового подсчета. Признаюсь, это меня сильно озадачило и даже разочаровало. Я думал, что у П. А., по крайней мере, проект работы драгой уже вполне разработан, оказывается, нет…

Вернувшись вечером в гостиницу, я впал от первого дня в Благовещенске в большое уныние. Маньчжурские поиски ничего не дали, и надежд найти что-либо остается у меня немного. Последний ресурс – Могот, не работавшийся, по твоему мнению, по одному лишь недоразумению даже теперешним способом – таратайками и пр., по подсчетам Биршерта даже при драге, то дает убыток, то прибыль. Что же это такое? Вспоминаю, наконец, что разведка произведена на 2 верстах, а прииск в 5 верст. Итак, не дадут ли остальные 3 версты достаточного запаса, чтобы, во всяком случае, оправдать попытку поставить драги. Итак, 3 июля с утра начинаю прерванный с вечера разговор. Относительно запасов золота на неразведанной площади П. А. очень осторожен и считает, что до окончательной разведки данными предварительной разведки увлекаться нечего. Предположения Levat он считает неосновательными. Видно, и он не менее меня смущен тем, как это так с Моготом выходит. Я заговариваю о работах открытым образом, но вижу, что он это считает такой нелепостью, что настаивать на этом предположении не вижу смысла – всё равно он не в состоянии обсуждать такой план, как и я был бы не в состоянии обсуждать план посева бурака в декабре.

«Знаете, Мих. Вас., теперь я тоже склоняюсь к тому, чтобы отдать Могот в аренду», – говорит П. А. за завтраком. У меня чуть глаза рогом не выскочили: «Т. е. как же это так, П. А., ведь вы не видите возможности работать этот прииск и сомневаетесь даже, можно ли его работать таким экономным способом, как драга, что же будут делать арендаторы?» Отдача в аренду – это какая-то панацея от всех зол, и, кажется, всё и всегда можно отдать в аренду. Оказывается, нет. До сих пор П. А. тоже думал, что арендаторы не справятся с Моготом, но теперь они выработали такой способ старательской работы с китайцами, при котором всякое золото добыть можно. Способ действительно очень простой и остроумный, но всё-таки, по-моему, не разрешающий вопроса. «Но, допустим, этим методом окажется выгодным работать, то почему нам самим от себя не поставить старателей китайцев?» Опять обычное объяснение, что то, что русскому здорово, то немцу смерть. Одним словом, я из разговора с Биршертом вынес лишь убеждение, что в Моготе 50 пудов золота minimum есть вне всякого сомнения, что другие так или иначе работать его с выгодой могут, а что нам – невозможно. Вопрос Моготский для меня стал темнее, а не яснее. Оставив всякую надежду разобраться с этим вопросом путем одних расспросов П. А., я перехожу к более щекотливым вопросам к текущим делам.

Что дали поездки Берга на Зею? Как моют арендаторы? И самое щекотливое: какие возможны сокращения в расходах? И тут, как я того ни избегал, вышло объяснение форменное á la Baranowsky. «Зачем Берг? Зачем ему такой большой оклад? Если уж решили меня от должности отставить, то зачем не сказать прямо? Что значит письмо Альф. Леон. о назначении Берга?» И пошло, и пошло. Он, оказывается, «был груб, входил в комнаты, не снимая шляпы, навез с собой каких-то «Забайкальцев с лошадиным выговором», которого я никогда выносить не мог, и т. д. и т. д.». Но с господами Барановскими я недаром знаком смолоду, и к объяснениям подобным привычен. Я поэтому, не волнуясь, даю те объяснения, какие в подобных случаях давать приходится, и через час или полтора П. А. меня благодарит за то, что я разъяснил его недоразумения и пр. Но все-таки Берга надо осадить. Т. е. меня просят подтвердить ему, что он находится в распоряжении «Управления», а не одного только «Правления» без буквы У. Я это обещаю сделать, и настроение воцаряется самое радушное. Тут-то я и настигаю своего собеседника с самым неприятным – необходимо сократить расходы, – мы с арендаторов получаем около 3000 с пуда добытого золота и тратим более 3000 на пуд расходов по сбору и учету этих 3000 руб. Согласитесь, так дальше идти нельзя. Сам я ничего не предлагаю и настаиваю, чтобы были указаны самим П. А. те сокращения, какие он считает возможным.

После битвы предложение П. А. такое. За зиму свезти на Лунгинский склад всё имущество, весной доставить его водой в Благовещенск и продать, а Лунгинский склад вовсе уничтожить. Содержание его обходится почти 10000 в год, между тем за 2000 или 3000 можно устроиться на Зейской пристани, считая и наем помещения, и содержание приказчика. И так от 7000 до 8000 экономии. Это надо было сделать 4 года тому назад, но постройки Лунгинские оценены по балансу в 27000 руб., нельзя же их оставить без призору! Как я потом увидел, предложение закрыть Лунгинский склад исходит от Берга – спасибо ему.

Что касается вывоза и продажи имущества, то, конечно, это надо исполнить, но здесь тоже надо остерегаться давать категорические приказания, не разобравшись хорошенько, в чем дело. «Гвоздь» мог десятки лет хранить имущество и платить за его хранение больше, чем имущество стоит, только потому, что ему не было приказано его ликвидировать, однако, этот же «гвоздь» также исправно, в случае приказания, повезет ничего не стоящее имущество в Благовещенск и за провоз тоже потратит больше, чем за имущество выручить можно. Вообще с «гвоздем» надо поступать осторожно. Он и сам, кажется, чувствует свою негодность и несообразительность в некоторых делах и потому говорит: «М. В., мне, как старому служащему, трудно подтягивать Пошляева, Ружицкого, Шмурло. Как-то не достигает это цели, а между тем подтяжка нужна. Вот Берг у Шмурло нашел непорядок. Компанейское золото могут золотничники красть. Я вот что предлагаю. Раз он не прислан меня сместить, то сделаемте так: поставимте его главным заведующим приисками на место Ружицкого, а Ружицкого переведем сюда. Новая метла поможет делу, а Ружицкий здесь пригодится». На случай ликвидации имущества мне этот план понравился, но потом вечером я сообразил вот что. Ружицкого Биршерт уволить не захочет, это ясно как день, и послать его в партию на поиски вместо Берга тоже нельзя, он не годится, по-видимому. В результате всей комбинации получается на первый раз лишь увеличение штатов приисковых служащих на 2400 руб. да содержание, тогда как надо озаботиться их сокращением. При том для поисковых партий мы опять остаемся с совершенно неизвестным и ненадежным народом, между тем отправка летних партий не терпит отлагательства, а ходивший летом, должен идти и зимой. Наконец, у Берга целый штат рабочих «с лошадиным выговором», нанятых и подобранных специально для поисковых партий; с Бергом они пойдут, а другому какому-нибудь заведующему их «лошадиный выговор» опять может не понравиться, и останутся они на резиденции с повышенным окладом, бегая в лавку за ваксой или водя лошадей резидентских на кузню. Итак, я порешил наложить на такой план своё veto и настоять на отправке Берга в поиски. Мне оставалось, стало быть, переговорить об этом на следующее утро с Биршертом, обсудить с ним совместно с Бергом маршрут партии по Нонни, наметить третьего руководителя партии на Амурскую концессию и затем в тот же день около 3 часов выехать пароходом на Зейскую пристань. Другого парохода вскоре не ожидалось, а я видел, что для того чтобы сократить лошадей и администрацию, мне необходимо побывать самому на приисках. Между тем, ничего меня более в Благовещенске не задерживало, т. к. отправить партии Биршерт может и без меня. Однако утром все обернулось весьма неожиданным образом.