Лэ Ши - Нефритовая Гуаньинь

• Название: Нефритовая Гуаньинь
• Автор: Лэ Ши
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1972

---

— А этот невежа, учитель фехтования! — не отставал Чэн Бяо. — Неужели не было у него знакомых в иных местах, кроме как в этой ничтожной деревеньке?!

Так, слово за словом, они рассуждали до поздней ночи. Когда они были уже совсем пьяны, Чэн Ху вдруг вспомнил:

— Послушай! Ван Гэ написал учителю Хун Гуну письмо, а мы не знаем, что в нем. Давай распечатаем и прочтем.

Чэн Бяо развязал узел и достал письмо. Они распечатали конверт над паром и стали читать:

«Ван Гэ почтительно приветствует Хун Гуна. Давно уже мы расстались, но я часто вас вспоминаю. Ваше письмо получил и радовался от души — оно как бы заменило свидание с вами. Братьев Чэн, которых вы ко мне прислали, я оставил у себя, чтобы они занимались с моим сыном. Однако они торопятся уехать. Мне же как раз нужно по делам в Линьань, и потому я лишен возможности должным образом их отблагодарить и проводить. Мне очень неловко, что я не оправдал их и ваших надежд».

В конце письма было приписано мелко: «Думаю, что, когда вернусь из Линьани, смогу наконец исполнить давнее свое обещание. Но, скорее всего, не раньше, чем по осенним холодам. Примите наилучшие пожелания.

Ван Гэ».

Прочитав письмо, Чэн Ху так и вскипел:

— Ведь ты же богач! Мы затем именно и пришли к тебе, чтобы найти пристанище, мы рассчитывали на твою щедрость и надеялись сохранить о тебе хорошие воспоминания! Ведь мы тебе не поденщики, не слуги, чтобы отсчитывать нам по мелкой монетке! А словами насчет того, что, дескать, мы торопимся уезжать и ты лишен возможности должным образом нас отблагодарить, ты просто-напросто хочешь прикрыть свое к нам пренебрежение!

И с этими словами Чан Ху хотел было разорвать и сжечь письмо, но Чэн Бяо его остановил. Он взял письмо и снова спрятал в узел.

— Учитель Хун давал нам рекомендательное письмо, — сказал он, — и мы должны принести ему ответ. Пусть знает, что мы нисколько на этом не разжились.

— Ты прав, — согласился Чэн Ху.

Отдохнув, братья на другое утро снова пустились в путь, были в дороге еще день и на третьи сутки прибыли в город Тайху. Они направились прямо к Хун Гуну. Тот был в своей чайной. Братья обменялись с ним обычными приветствиями.

Задолго до тех дней Хун Гун взял наложницу, по имени Си-и. Она прекрасно помогала ему по хозяйству — выкармливала шелковичных червей, ткала шелк и вообще ни от какой работы не отказывалась. Хун Гун очень ее любил. Однако был у нее и свой порок: чужому она и чашки воды не желала подать. Когда Чэн Ху и Чэн Бяо приходили к Хун Гуну в прошлый раз, тот отправил их на ночлег в буддийский монастырь, но все же угощал и ужином, и завтраком. За этот расход Си-и изводила его несколько дней подряд.

Теперь, когда братья Чэн пришли снова, он тоже не осмелился оставить их у себя. Не было у него и денег на угощение. Но в доме лежало несколько кусков хорошего шелка, и Хун Гун решил сделать своим гостям подарок. Но сомневаясь, что Си-и такого его намерения не одобрит, он пошел внутрь, взял четыре куска шелка и засунул за пазуху. Но только он переступил порог, как столкнулся лицом к лицу с Си-и.

— Ты куда, старый дурень, несешь этот шелк? — закричала она, преграждая ему дорогу.

Видя, что хитрость его обнаружена, Хун Гун начал умоляюще:

— Братья Чэн — мои добрые друзья! Они пришли издалека, чтобы проститься со мною и отправиться на родину. А мне нечем их одарить, чтобы выразить свои добрые чувства. Пожалуйста, считай, что этот шелк я беру у тебя взаймы.

— Я столько сил положила, чтобы выткать этот шелк, а ты вдруг, неизвестно с какой стати, даришь его невесть кому, — воскликнула Си-и, — Ну, нет! Есть у тебя свой шелк — распоряжайся им, как вздумаешь, и чувства свои выражай, а мой шелк не трогай!

— Они пришли издалека только ради того, чтобы меня навестить, — продолжал умолять Хун Гун, — а я даже вином попотчевать их не могу! Какие-то четыре куска шелка! Стоит ли об этом толковать? Уж ты разреши мне на этот раз сделать по-моему. Дай только провожу их, вернусь домой — с лихвою тебе отплачу.

Хун Гун двинулся было дальше, но Си-и ухватила его за рукав рубашки.

— Ради того только, чтобы тебя повидать? Как бы не так! — кричала она. — В прошлый раз на даровщинку два раза у нас ели и сейчас на то же надеются! Да я себе платье сшить из этого шелка пожалела, а они кто нам такие, чтобы такой шелк им дарить?! Пусть, по крайней мере, хоть у меня попросят!

Видя, что Си-и все бранится, и испытывая неловкость от того, что заставляет гостей так долго ждать, Хун Гун со злостью выдернул рукав и ринулся в чайную. Си-и, вне себя от ярости, завопила:

— Что за бессовестные проходимцы! И не близкие нам, и не родные, а только и знают, что сюда шляются! Надоели! Могли бы, кажется, и сами понять! Ну, держим мы чайную! А много ли от нее проку? Верно говорят люди: «Кто о других заботится, никогда сам богат не будет». Нет, с таким старым дурнем, с такой скотиною, как мой Хун Гун, лучше дела не иметь! Себя прокормить не может, а еще приваживает всяких нищебродов! Покою от них нет! Когда у тебя у самого в котле будет пусто, посмотрим, даст ли тебе кто из дружков хоть медяк!

Изрыгая всю эту брань, Си-и нарочно подошла поближе к перегородке, и, конечно, братья Чэн слышали все от слова до слова.

Оба до того растерялись и чувствовали такую неловкость, что, не дожидаясь Хун Гуна, схватили свои узлы и поспешили уйти. Однако Хун Гун их догнал.

— Уж вы не сердитесь, почтенные господа, — обратился он к гостям. — На днях мы с женой немного повздорили, вот она и расшумелась. Очень прошу вас, примите эти четыре куска шелка взамен угощения. Только не обессудьте за такой скромный подарок.

Однако Чэн Ху и Чэн Бяо отказались от подарка наотрез. Хун Гуну не оставалось ничего другого, как вернуться домой. А жена его, едва увидела, что шелк ее цел, тотчас успокоилась и замолчала. Вот уж поистине:

Известны бабы алчностью своей —
У них монетки малой не отнять.
Они отвадят мужа от друзей
И самого сумеют обобрать.

Должно заметить, что хозяйственность и бережливость — качества, безусловно, прекрасные. Но и людей обижать не следует. Взять, к примеру, Си-и: своей безмерной скаредностью она наносила урон мужниной чести. Ведь сама она могла сидеть дома безвыходно, но мужчине это никак невозможно, — волей-неволей он принужден выходить на люди. Между тем из-за мелочной скупости жены человек наживает себе врагов и, в сущности, сам становится виновником собственных бед. Такие случаи в жизни постоянны. Недаром в старину говорили: «У кого мудрая жена, тот горя не знает, у кого почтительный сын, живет без забот».

Однако мы отвлеклись. Вернемся же снова к Чэн Ху и Чэн Бяо. Направляясь к Хун Гуну, они ожидали такого же радушия, как в прошлый раз. Тогда они, вероятно, откровенно поделились бы с ним своими огорчениями, рассчитывая получить еще одно рекомендательное письмо в другой дом, и все было бы ладно. Но, вопреки ожиданиям, их встретили бранью и оскорблениями. Обида душила братьев, они не знали, на ком ее выместить. Ответное письмо Ван Гэ осталось неврученным. Вспомнив заключительные слова: «Смогу исполнить свое обещание не раньше, чем по осенним холодам», и не зная, о чем идет речь, братья, пылавшие ненавистью к Ван Гэ, подумали: а почему бы не обвинить его в заговорщических умыслах? Правда, ничего определенного в письме не говорилось, а начинать дело с одними лишь догадками и предположениями в запасе было довольно сложно.

Покинув Тайху, братья двинулись в Цзянчжоу. Пристали они за городом, на постоялом дворе, а назавтра, переодевшись, пришли к правлению начальника пограничной области. Побродив немного вокруг, они вернулись к себе и позавтракали. Потом сказали друг другу: «Давно не бывали мы в харчевне «Сюньянлоу», хорошо бы заглянуть туда». Они заперли свою комнату, взяв немного денег, и отправились. Посетителей в этот час было немного, и братья, опершись на перила террасы, спокойно смотрели по сторонам. Вдруг кто-то дернул Чэн Ху за рукав и спросил:

— Дорогой брат Чэн, давно ли вы здесь?

Чэн Ху обернулся и увидел стражника из областного правления. Он был известен под именем Чжан Плешивый. Чэн Ху вместе с братом поспешили приветствовать знакомца, и Чэн Ху ответил:

— Всего сразу не расскажешь. Сядемте вместе, выпьем по чаше, — ничего от вас не утаим.

Найдя свободный столик и усевшись, они приказали слуге принести вина, выпили.

— А я слыхал, что вы живете в Аньцине и служите учителями в доме Ван Гэ, — начал Чжан Плешивый. — Что и говорить, вам очень повезло.

— Какое там «повезло», — возразил Чэн Бяо. — Чуть было в большую беду не попали. — И, прильнув к уху Чжана, он продолжал шепотом: — Ван Гэ давно уже распоряжается в тех краях, как хочет, и вот теперь начал замышлять бунт. От нас он перенял искусство стрелять из лука, ездить верхом, вести бой. У него под началом уже несколько тысяч прекрасно выученных крестьян, и он уже сговорился с учителем фехтования Хун Гуном из Тайху, что по осенним холодам они выступят. Нам он велел связаться с бывшими товарищами по Войску верности и справедливости, чтобы втянуть в мятеж и их. Но мы отказались и бежали сюда.