Светлана Успенская - Женщина без прошлого

• Название: Женщина без прошлого
• Автор: Светлана Успенская
• Издательство: ЗАО Центрполиграф
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-9524-1550-4

Первая клиентка только что открывшегося пиар-агентства ставит перед начинающим сыщиком Веней Воробьевым пустяковую на первый взгляд задачу: раздобыть компромат на женщину, ставшую кандидатом в мэры города. Увы, репутация ее безупречна — прежде всего потому, что о ее прошлом никто ничего не знает! Откуда она появилась в их городе и как ей удалось взлететь столь высоко? Расследование осложняется автокатастрофой, которой не было, трупом, который бесследно испарился, однофамильцами с сомнительным прошлым и похищением поп-звезды. Горе-сыщику вовек бы не разобраться в темной истории, если бы не опыт родного деда, старого оперативника.

---

Больше писать не могу, потому что Луизе Палне не терпится задать мне выволочку: выудив из супа колесико от будильника, она долго жевала его, искренне полагая, что это фигурно нарезанная морковка. Остановилась она, лишь когда прощально хрустнул ее последний натуральный зуб.

А все мой сынок Митька, его художества… Пойду отчитывать его вместо того, чтобы объявить ему благодарность и выплатить небольшую поощрительную премию.

А ты говоришь, семейная жизнь…

Лиля».

Памятник на кладбище выглядел непрезентабельно — ржавая, с чешуей облезшей краски времянка с выцветшей от дождей и солнца фотографией. Даты рождения и смерти тоже размыты дождем.

Вот и разбери, когда родилась, когда померла невинноубиенная страдалица… Стороннему человеку и не расшифровать буквочисленный ребус, испорченный атмосферными осадками.

Выцветшие венки тоже оказались мало информативны. Вместо традиционного «помним, любим, скорбим», на красной ленте читалось многозначительно-непонятное «мним лю».

Совсем неприятно выглядел памятник. Как-то даже оскорбительно для памяти покойной покосился он набок, приналег одной стороной на куцую некрашеную оградку, а другой потонул в иссушенном июльской засухой бурьяне.

«Я бы обиделся, если бы жена, которой у меня, слава богу, нету, мне такой памятник сварганила», — подумал Веня, неодобрительно глядя на ржавую жесть.

— Уважаемый, вы, наверное, надгробие желаете поправить? — прозвучал за спиной вкрадчивый вопрос. — Очень уж мизерно ваше личное надгробие выглядит, прямо перед соседями-упокойниками стыдно.

Говоривший оказался обтерханным гражданином преклонных годов, на лице которого по буквам читалась неутоляемая страсть к спиртному, давно переросшая в манию.

— Могу, кстати, поспособствовать. Выполняю свои профессиональные обязанности точно и в срок, — доверительно поведал говоривший. — А зовут меня Сифоныч. С хорошим человеком всегда можно столковаться… Или, может, уважаемый, вы хотите на подхоронку? Или содержимым могилы пристально интересуетесь?

Но Веня «на подхоронку» не хотел, а хотел подробно расспросить кладбищенского аборигена.

— Вот что, папаша, — начал он. — А нельзя ли…

— Можно, — кивнул Сифоныч. — Прикажете приступать?

В этот момент доверительная интимность мужского тет-а-тета была внезапно нарушена благообразной старушкой, которая, вынырнув из-за могильного креста, спугнула Вениного собеседника.

Безымянная старушка

Поди прочь, Сифоныч, диаволово отродье, приспешник лукавого и его верный соратник! Нет тебе покоя на земле, не будет и услады на небе. Будешь проклят ты, кладбищенский вор и осквернитель могил, во веки бесконечных веков!

Не верьте ему, молодой человек, не поддавайтесь на льстивые посулы и увещевания. Он цветы с могил на рынок за полцены сдает, венки по похоронным конторам разносит, а траурные ленты школьницам на плетение кос дарит. И даже более того: присматривает богатые захоронения с целью дальнейшего использования. Я с ним уже полгода борюсь, все безрезультатно. Уже и в ФСБ, и президенту писала — да все без толку, никого наши покойнички не интересуют. А они же беспомощные, как дети, за ними глаз да глаз нужен.

Вы, молодой человек, наверное, баночку для цветочков ищете? Вам, наверное, невмоготу, так хотите своей почившей в бозе супруге приятный сюрприз сделать?

Что, не ваша супруга? Жаль. А то бы мы с вами вместе на этого проклятущего Сифоныча напустились… Обороли бы его в четыре руки!

Я тут кажный день бываю, к своему мужу наведываюсь. Общаемся мы с ним по мере возможности, обсуждаем погоду и настроение в природе. Я ему вкусного приношу и портрет его мыльным раствором обмываю. Все время мимо вашей родственницы прохожу, и, надо сказать, мне удивительно видеть ее персону в таком заброшенном состоянии. Или у вас денег нет на приличный памятник? Или вы только недавно из мест не столь отдаленных вышедши?

А, понятно… Значит, дальний родственник в кратковременной командировке… Стесненный в средствах и во времени… То-то я вас на похоронах не видела — верно, поспеть не смогли по всеобщей занятости?

Конечно, помню ее похороны! И мужа упокойницы тоже помню, но смутно — такой, кажется, упитанный господин средних лет. А еще детишек припоминаю и пожилую даму в бигудях. И так все организовано было — просто прелесть! Даже позавидовать можно. Я даже подумала, что теперь эту новенькую памятниками и венками засыплют, будут ее могилку содержать в образцовой показательности, устроят ей кованую оградку, скульптуры ангелов и прочий кладбищенский «от кутюр».

Да только не так оно на поверку вышло. Никто к упокойнице в гости не заглядывал. Лишь однажды какая-то дамочка прибегала, по виду — сестра. Только она маникюр марать не стала, букетик скромный в изголовье положила — и все. А еще фотографию хотела из рамочки достать, все копошилась да пыхтела возле памятника.

Плакала ли? Да мне по слабости глаз и дальности расстояния плохо видно было. А вот портретом, конечно, сильно интересовалась, наверное, хотела сохранить его для пущей памяти, только чего там сохранять, — глаза, пожалуй, различить еще можно, тогда как подбородок дождями смыло.

Да, вот такая судьба человеческая, как подумаешь — прослезиться хочется. Покуда жив ты, человече, землю топчешь, под кустом гадишь, след свой по мере возможности на земле оставляешь, а помер — даже портрета от тебя не останется. И ладно еще, коли в первозданной целостности тебя в гробок положат, а то как вашу родную родственницу в землю положили — тут, прямо скажем, радостного мало.

Даже и много ей было полных двух метров и маленькой ямки хватило бы. И то сказать, соскребли после нее — младенец в пеленку больше нагадит. Родственникам тоже удовольствия никакого: ни поцеловать любимого упокойника на прощание, ни порыдать в жилетную пуговицу. Не очень это интересно — в пепел рыдать. Опять же нет полной уверенности в том, что похоронили именно то, что требовалось, не посторонний какой-нибудь предмет — кусочек костюма или там левая кроссовка…

Какая кроссовка? Обнаковенная, на завязочках. Местами розовая. Ее вроде неподалеку от места, так сказать, кремации нашли. Значит, так ее, сердешную, опрокинуло, что аж кроссовка перекувырнулась и отлетела на удивительное расстояние — километра на два или даже три — на поминках болтали.

Как подумать, — грустно это все. Мало радостного — особенно родственникам. Очень им неприятно, наверно, думать возле могилы, что там одна кроссовка лежит. И значит, желания не возникает этой кроссовке памятник ставить… Вот я как думаю-рассуждаю…

Насчет той дамы, что недавно приходила?.. Нет, на похоронах ее не было. И значица, не должно быть у нее такого барьера перед кроссовкой. Но с другой стороны, может, она и не родственница вовсе, а, к примеру, нежная подруга? Может, они с первого класса дружили? Кто знает… Хотя если она подруга той погорелице — тогда понятно. Тогда претензий до нее нет, потому что памятники ставить — дело сугубо родственное, чужому соваться не с руки.

Какая дамочка из себя была? Так, мил-человек, как я ее опишу, когда от нее одна кроссовка в наличности и осталась?

Ах, та, которая приходила?.. Красивая такая, сравнительно молодая еще. Фигуристая и одета хорошо, не в старье. А лица не опишу, потому как очки на ней темные были. Да, еще бородавка под носом шевелилась…

Да вот, я гляжу, у тебя из-под мышки плакатик высовывается… Ну-ка, покажи!

Вот примерно такая дамочка и приходила. Прям будто с нее сей портрет писан. Только эта будто красивше будет и более цветная. Опять же краска не так сильно в глаза бросается, и бородавка небось закрашена.

Ладно, если еще зайдет, я тебе свистну. Я ведь здесь целые дни колготюсь, когда погода хорошая стоит. Потому, милый человек, что мне в обыкновенном мире интересу больше нету, я теперь всей душой туточки, рядом со своим обожаемым супругом обитаю.

А с Сифонычем ты дел никаких не имей, потому как человек он пропащий, пропойца и отпетый бандит. Он у меня давеча лопату чуть не унес — последней честности человек!

Ну как ему после такого родных покойников доверять?

— Значит, говоришь, посетительница на Кукушкину похожа? — задумчиво протянул Вениамин Прокофьевич.

— Вроде бы, если бабка не врет. Опять же — в очках. А может, она приходится родней погибшей мухановской жене? Или бывшей подругой? — предположил Веня. — Потому и на могилку захаживает…

— Знаешь, что я тебе, внучек, скажу, — хмыкнул старик. — В тамбовской банде тоже один бандит все на могилу к жене захаживал. Думали — очень по супружнице убивается, даже слегка сочувствовали человеку, а оказалось — у него там награбленное зарыто. И ходил он туда не для того, чтоб горевать в непосредственной близости от любимого тела, а чтоб добро свое проведать. И потом, еще неизвестно, — рассудил дед, — может, та, которая ходит, никакая и не Кукушкина. Или не ходит. Или ходит, но не по тому вопросу. Проверить надо, говорю!