Борис Джонсон - Мне есть что вам сказать

• Название: Мне есть что вам сказать
• Автор: Борис Джонсон
• Жанр: Публицистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9614-2278-8

Борис Джонсон – пожалуй, самый необычный мэр в мире. Представитель британского истеблишмента, консерватор до мозга костей, он ведет юмористическую телепередачу и разъезжает по Лондону на велосипеде. Любимый журналист Маргарет Тэтчер, известный под кличкой Клоун, был отличником в Итоне и блестяще защитил диплом в Оксфорде. Эта книга – подборка лучших публикаций за 10 лет, из которой читатель несомненно узнает много нового для себя об Англии и мире. Об особенностях национальной охоты и об интригах в Парламенте. О войне в Ираке и переизбрании Буша. О причинах терроризма и рождении евро. О пользе алкогольных напитков и о стоимости недвижимости в Лондоне. О России и ходовых качествах суперкаров. О бомбардировках Сербии и Джереми Кларксоне. А главное – все, о чем пишет Борис Джонсон, он знает не понаслышке.

---

Вот почему его льстиво представляли как пример для подражания для честолюбивых лидеров от Германии до Японии. Вот почему он так неослабно твердил о «Третьем пути». Почти не прибегая к глаголам, он пытался импрессионистически, пустой болтовней о духовном подъеме объяснить, что это значит. «И в этой новой эре новая повестка дня. Экономики, которые соперничают в области знаний, в созидательной мощи большинства, а не меньшинства. Общества, основанные на присоединении, а не разделении. Страны – интернационалисты, а не изоляционисты, это и есть “Третий путь”…» Если вы сможете разобраться в этом, мой друг, вам следует стать политтехнологом Лейбористской партии.

Г-жа Тэтчер никогда попусту не болтала, пытаясь дать определение тэтчеризму, прежде чем он состоялся как факт. Термин придумали уже после того, как ее достижения стали очевидны. Почему Блэра так волнует «Третий путь»? Потому что Блэр очень боится, что такой вещи, как блэризм, на самом деле не существует.

В период своего первого правления г-жа Тэтчер приступила к программе реформирования британской экономики в аспекте предложения и правительственных расходов. В известном смысле проблемы, с которыми столкнется новое правительство лейбористов, довольно значительные: как реформировать государство благоденствия и как достичь урегулирования отношений Британии с федерализирующейся Европой.

По обоим этим вопросам подход Тони Блэра поражает больше, в силу его преемственности по отношению к правительствам тори, чем любой революционный «Третий путь». Он назначил Фрэнка Филда[60], чтобы тот додумался до чего-то немыслимого[61] в социальном обеспечении. Сумасшедший Фрэнки выдал это немыслимое, после чего получил пинка под зад вместе с Хэрриет Харман за все свои старания.

Левые лейбористы рассматривают это как победу, и они, наверное, правы. Что касается его европейской политики, то она идентична той, что проводили Джон Мейджор и Дуглас Хёрд. Настроить нас на своевременное решение по евро, отстаивать свои позиции, не давать другим совать нос в наши национальные дела.

Не скажу, что это неудачная политика, но извини, Тони, ей не хватает жизненной силы тэтчеризма. Что приводит нас к решающему атрибуту эпохи тэтчеризма, который Блэр, несомненно, надеется сымитировать: долговечность.

Наблюдая вчера за Блэром и состоянием оппозиции, можно было видеть, как он говорит и говорит. Но если сейчас «год вызова», как он неустанно повторяет, следующий год может оказаться годом опустошения наших кошельков, так как непомерные обязательства по расходам лейбористов совпадают с бременем рецессии.

Однажды, трудно сказать каким образом, этот полубог завершит свою имитацию Тэтчер. Его турнут с позором и слезами на глазах. Как сказал Инок Пауэлл[62], это общая судьба всех политиков.

30 сентября 1998 г., The Daily Telegraph

Лейбористов постигло несколько бедствий, и они блистательно навлекли их на себя сами.

Он жил интригами и умер от интриг

Плачьте, о вы, производители рубашек на Джермин-стрит, портные Cool Britannia[63] и другие творцы человеческих удовольствий. В Ministry of Sound[64] педики в маечках рыдают над пивом «Пилзнер».

В деликатесных магазинах на улице Элгин Кресент опилки промокли от слез. Месяцами, годами Карла Пауэлл будет теперь в трауре, вся в черном. Ибо Мэнди[65] мертв, умер, не достигнув расцвета лет![66]

Да, уже слышны сдавленные всхлипы и рыданья, даже среди левых, которые еще недавно требовали его напомаженного скальпа. «Такой благородный», «Такой достопочтенный», «Упал на собственный меч», «Хороший конец – не то что другие!».

В слабоосвещенных питейных заведениях Сохо, которые часто посещал Мэнди со своими друзьями, его деяния будут сравнивать поступком капитана Оутса, который выполз из палатки в метель, чтобы не быть обузой для своих товарищей. Напрашивается сцена в стиле прерафаэлитов – «самопожертвование Мэнди».

На одном телефоне Блэр, изможденный, в смятении, умоляющий, и на другом – Мэнделсон, непоколебимый, решительный, его выпуклые надбровья искажены странным лучом света. Блэр: «Питер, передумай, умоляю тебя!» Мэнделсон: «Я принял решение. Я должен уйти ради блага партии», и так далее.

Так Мэнди хотел бы представить события последних 24 часов. Увы, они не соответствуют фактам. На этот раз, во вторник, Питер Мэнделсон говорил: «Я никаких ошибок не совершал» и «Я не уйду». Он писал вычурные, самооправдательные письма Элизабет Филкин, парламентскому уполномоченному по кодексу поведения, и все о займе, который тайным образом организовал ему Джефф[67] через Midland-Bank по особым ставкам. Правительство уведомляло, что за такое «не вешают», и некоторые из нас настолько оболванены, что верят политтехнологам.

Предполагалось, что он с Блэром будет стоять плечом к плечу, но тут надо пояснить, что, когда вчера я писал, что Робинсон уйдет, а Мэнделсон «выживет», это было, гм, правильно в чисто биологическом смысле, как у Глории Гейнор.

Теперь ясно, что Мэнделсон висит на волоске, а Тони, который вдруг дистанцировался во всех отношениях, наблюдает за событиями в Чекерсе. И что он просматривает? Данную статью или подобные ей. В итоге именно освещение событий во вчерашних газетах – многочисленные пути расследований, конца которым не было видно, – убедило Али Кэмпбелла, что Мэнди должен уйти.

Он жил интригами. И умер от интриг. Не верьте ни на секунду, что это своего рода хитрая «тактическая» отставка, reculer pour mieux sauter («отступить, чтобы лучше прыгнуть»), призванная вызвать сострадание и ускорить его возвращение. Питер Мэнделсон будет вечно носить эпитет «опозоренный», как и «опозоренный Сесил Паркинсон[68]». Вот что такое отставка. Это признание вины.

Мэнделсон не ушел в отставку из-за дезинформации в прессе и вызванных этим неприятностей для премьер-министра. Его выперли, потому что: a) без ответа остались вопросы относительно его заявления об ипотеке в Britannia; б) похоже, он нарушил букву и дух кодекса поведения; в) он окончательно скомпроментировал себя как главный распорядитель, ответственный за деловую и финансовую честность своей страны. Так как один из главных объектов расследований в его министерстве выдал ему ссуду в £373 000 по такой выгодной ставке, что Мэнделсон фактически получил £10 000 в подарок.

Это почти невероятное недомыслие, что тори должны глазеть с видом изумленной радости, как в фильмах о войне, как бомба удивительным образом попадает по дымовой трубе точно в укрепленный нервный центр врага. Мэнделсон был неотъемлемой частью новых лейбористов во всем: как в хорошем – а хорошего было много, если взять за меру отсчета старых лейбористов, – так и в плохом.

И в той мере, в какой партия сдвинулась вправо и отказалась от враждебности к предпринимательству, он заслуживает доверия. Правда, он успешно ставил перед бизнесом разные «административные рогатки», вводил евронормативы по времени работы и так далее. И все же нельзя не признать его популярности у Конфедерации британских производителей, и, по их представлениям, он хорошо начал.

А в той мере, в какой новые лейбористы склонны к показухе и мишуре, Мэнделсон должен разделить вину. Если кто-то и несет ответственность за триумф стиля над содержанием, так это он. Он – гений рекламы, и он понимал, что можно взять красную розу, добавить сверкающие зубы, дрожащую губу, пустой набор слов о «Третьем пути» и сделать вид, что это нечто новое и прекрасное.

Теперь, когда Мэнди ушел, опасность для Тони Блэра заключается в том, что помада, лак, внешний лоск начинают исчезать… а за внешним лоском? Что мы увидим? Лишь кучку политиканов-карьеристов: мужчин и женщин, движимых не лучшими – и не худшими – побудительными мотивами: жаждой власти и ее атрибутов, желанием снискать расположения медийных магнатов и очаровательных девушек, покусывающих за ушко. Не так уж сильно все это отличается от прошлых лет партии тори.

Мэнделсон был человеком, чья изобретательность в работе с имиджем и миссией сделали немало, чтобы партия казалась особенной. Теперь же новые лейбористы выглядят менее необычными, а бессодержательность их лидера – менее защищенной. У него была еще одна жизненно важная функция. Я не имею в виду «Купол тысячелетия», хотя, между прочим, можно задаться вопросом: кто теперь будет высказываться в защиту этого уродливого гриба-дождевика? (Ответ – обаяшка Крис Смит[69].)

У кого хватит смелости обманом объединить всех в этом проекте, как, я уверен, это сделал бы Мэнделсон? Я Озимэнделсон[70], король пиара; посмотрите на мои работы, вы, сильные мира сего, и вы, отчаявшиеся. И все же важнее его функции как главного Куполократа было то, что именно он наконец достиг урегулирования между британцами и Европейским союзом.

Мэнделсон не делал секрета из своего желания превзойти своего деда Герберта Моррисона и стать министром иностранных дел. То, что у Робина Кука был такой отвратительный год, можно отчасти приписать тому, что Мэнделсон буквально дышал ему в затылок. Мэнделсон – ключевой игрок в организации «Европейское движение». Он тот, кому Блэр исключительно доверял в вопросе, когда и как Британии переходить на единую валюту. Теперь он будет доверять мнению Мэнделсона? Почему кто-то из нас должен доверять его мнению?