Максим Чертанов - Дюма

• Название: Дюма
• Автор: Максим Чертанов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03683-3

Мы все любим его, но любим, путая с его героями, как что-то невероятное, сказочное — балы, кареты, шпаги, кружева. Но, если приблизим взгляд, увидим иное, странно знакомое — командировки, фотосессии, митинги, суды… Он совершил революцию в журналистике и театре, он писал романы и исторические труды, он вел блоги и баллотировался в депутаты, он дрался на дуэлях и защищал обиженных; он рассказывал о России то, что мы сами знали, но боялись сказать; куда бы он ни приехал, первым делом посещал тюрьму, главной темой его творчества было страдание, страстью всей его жизни — политика… О жизни этого необыкновенного, но так похожего на нас человека — Александра Дюма или просто Сан Саныча — в самой полной русскоязычной биографии рассказывает автор.

знак информационной продукции 16 +

---

Эмма Манури-Лакур (1823–1860) вышла замуж в 17 лет. Первый муж скоро умер, второй был импотентом. В конце 1854 года она написала Дюма: зачем он издевается над бедняжкой Клеманс Бадер? Дюма растрогался, опубликовал письмо и свой ответ, потом Эмма приехала (она жила в Кане) на похороны Нерваля, познакомились. Похожа на Мелани Вальдор — неудовлетворена браком, пишет стихи, болезненная: «на всем ее облике лежал отпечаток какой-то горестной усталости». В феврале 1855 года Дюма гостил в ее имении Тьюри-Аркур и стал ее любовником, несмотря на присутствие мужа. Как же Изабель? Да как обычно: «Если бы женщины не оказывали ему услугу, бросая его сами, при нем и по сей день состояли бы все его любовницы, начиная с самой первой».

В марте Эмма пригласила к себе Мари Дюма, подружились, в апреле Мари узнала о беременности подруги и о том, что отец уговаривает ее сделать аборт, была возмущена; ее письмо отцу не сохранилось, только его ответ (который не все исследователи относят именно к этой ситуации): «Если женщина провинилась… она должна искупить свою слабость, как искупают преступление раскаянием. Но женщина с ее виной, равно как и мужчина с его бессилием (это, видимо, о муже Эммы. — М. Ч.), не имеет права заставлять третье лицо нести груз ее ошибки или его несчастья. Я изложил Эмме эти соображения до того, как был зачат ребенок. Они были ею взвешены, и решение высказано в следующих словах: „Ради моего ребенка я найду в себе силы все сказать и все сделать так, как надо!“ Именно благодаря этой решимости и было зачато существо, которое еще не появилось на свет и которое наперед осуждается обществом. Ничего не могло быть легче, чем не дать родиться ребенку, которого уже теперь лишают места в обществе… Как же сложится его жизнь, когда у матери такое состояние здоровья — она и сама считает, что может вот-вот умереть, — а отец уже настолько стар, что, испрашивая себе еще пятнадцать лет жизни, просит, пожалуй, чересчур много? Каждый из нас шел в этом деле на известный риск. Г-жа X. готова была разъехаться с мужем и так твердо на это решилась, что собиралась прислать мне копию своего брачного контракта, — правда, этого она не сделала. А мне грозил удар шпагой или выстрел, и я по-прежнему готов принять вызов». Вот почему Дюма осуждал Андре, отказавшуюся выйти за насильника, — женщина не должна рожать заведомо незаконное дитя, обрекая его на несчастья, и нечего сваливать вину на мужчину: поди да сделай аборт, дуреха…

Эмма не сделала аборта, Мари устроила отцу скандал с битьем посуды: ее психическое состояние (об этом намеками писал знакомым Ноэль Парфе) было не вполне адекватным. Жизнь с разгильдяем отцом оказала на нее, как и на ее брата, парадоксальное воздействие: она стала моралисткой, ригористкой, но в отличие от брата болезненно религиозной, на грани истерии: «видела» ангелов, рисовала их, одевалась чудно. Анатоль Франс: «Она — серьезная и красивая молодая женщина, чей вид, полный аристократизма и достоинства, возможно, немного проигрывает в женской привлекательности. Она воодушевленный мистик, в туалетах она имитирует одежду монахов и монахинь, ее пеньюары похожи на клобук и ее излюбленные украшения — кресты…»

Отец решил отослать ее в Брюссель. Поехал туда и узнал, что его дом пересдали, хотя договор аренды не кончился, подал в суд и обнаружил, что дом сдавался мошенническим путем и все годы он платил не владельцу, — едва отвертелся от встречного иска. В Париже 2 мая начался другой суд: Леви хочет признать Лакруа соавтором пьесы «Совесть», долгие обжалования, Дюма выиграл, но с Леви решил порвать; возможно, поэтому прекратил писать «Мои мемуары», оборвав их на описании бала 1833 года: по договору от 1845-го они должны были выходить у Леви. Передать другому издателю, Кадо, права от Леви он не мог, зато предложил ему серию «Великие люди в домашних халатах» и в 1855–1856 годах написал «Ришелье», «Людовика XIII», «Генриха IV», «Цезаря»; начал «Нерона» и бросил. Ничего у него не получалось. О чем писать, где люди берут сюжеты?! С помощью графини Даш он отредактировал воспоминания врача с китобойного судна Феликса Мейнара, отдал в «Век». Читатели «Века» попросили еще чего-нибудь о путешествиях — Даш написала юмористический «Дневник мадам Джованни» о приключениях эксцентричной дамы в экзотических странах, имя автора не было указано, текст приписали Дюма, но денег он за него не брал, как и за опубликованную в «Мушкетере» и вышедшую под его именем у Леви «Мадам дю Деффан» той же Даш.

Война шла к победному концу, Луи Наполеон побывал в Англии, 18 августа королева Виктория и принц Альберт прибыли в Париж, пышная встреча, во дворце Сен-Клу для гостей играли «Барышень из Сен-Сира», переделанных актером Ренье, Дюма даже не позвали, а он так хотел познакомиться с королевой. Однако с людьми из ее свиты, приложив усилия, все же встретился и был приглашен в Англию. Осенью выкидыш у Эммы, слава богу, но, как назло, забеременела Изабель, отношения с которой почти сошли на нет… Кругом какое-то бестолковье, безвременье, непонятно, что делать, писать не о чем, надо бы о Наполеоне, но как, никто не подсказывает сюжета… Из беллетриста Дюма совсем превратился в «блогера» — писал «беседы», «колонки», «болтовню». Впрочем, ему давно этого хотелось. «Джентльмены Сьерра-Морены»: «Я знакомлю моего читателя с героем, жившим тысячу лет тому назад, но сам остаюсь для читателя неизвестным; по своему желанию я заставляю его любить или ненавидеть персонажей, и мне нравится внушать читателю любовь или ненависть к ним, но сам я читателю безразличен. Есть в этом что-то грустное, что-то несправедливое, чему я хочу противиться. Я стараюсь быть для читателя чем-то большим, нежели повествователь, о ком каждый составляет представление в зеркале собственной фантазии. Я хотел бы стать существом живым, осязаемым, неотделимым от общей жизни, чем-то вроде друга…»

Получилась «История моих животных», первая часть которой выходила осенью 1855 года в «Мушкетере», вторая в 1864-м в газете «Монте-Кристо», книжное издание — в 1868-м. Это продолжение мемуаров, период 1845–1852 годы, разгар славы автора, «Замок Монте-Кристо», выборы, ссоры с издателями. Все вперемешку — животные, люди, политика; слуги, кошки, куры и «господа» — существа одного порядка. (Если Дюма куда-то поехал и не назвал слугу или собаку, значит, слуги и собаки с ним не было, иначе он описал бы их наружность, характеры и биографии.) Сфотографировался у художника Надара, вышло отлично: взлохмаченная грива, элегантный сюртук и жилет из черного бархата, выражение лица радостно-доверчивое, как у ребенка, которому подарили игрушку; по этому портрету выполнено большинство шаржей и карикатур на него. В декабре завершился суд с Леви по поводу «Совести», а 4 января 1856 года Дюма начал процесс против Леви, требуя расторжения договора и выплаты 800 тысяч франков. По мнению Моруа, он делал это «желая хоть чем-нибудь отвлечься, развеять печаль угасания», но все прозаичнее: ему недоплачивали с тиражей, о которых не ставили в известность. Началась война адвокатов и экспертов, дело переходило из одного суда в другой, 26 января суд запретил Леви издавать работы Дюма, написанные после 31 августа 1855 года, но в расторжении договора отказал, Леви подал апелляцию, денег нет… 5 января «Порт-Сен-Мартен» довольно успешно поставил драму Эсхила «Орест» в обработке Дюма, 17 февраля хоронили Гейне, в марте кончилась война, а император родил наследника и объявил частичную амнистию политзаключенным, но все это пустяки по сравнению с главным событием — Дюма нашел соавтора.

Познакомились они с Гаспаром де Шервилем (1821–1898), охотником и рыболовом, в Брюсселе, но Дюма не пришло в голову предложить ему соавторство, посоветовал это издатель Пьер Этцель, пригревший Шервиля, когда тот в 1853-м вернулся из эмиграции, стал директором театра «Водевиль», но потерпел неудачу и сидел без копейки. Содружество началось со сказки «Заяц моего деда», относительно авторства которой есть разные версии. Дюма утверждал, что Шервиль рассказал ему историю устно, а он ее написал. Странная, жуткая сказка: один человек возненавидел религию, любил только охоту, его арестовали за браконьерство и чтение «еретических» книг, он убил того, кого считал доносчиком, хотел спрятать труп и…

«На земле лежал труп.

На трупе сидел заяц.

Заяц, как я сказал, в три раза больше обыкновенного.

Заяц, покрытый белой шерстью.

Заяц, глаза которого горели в темноте, как глаза кошки или пантеры».

Герой никак не может убить зверюгу: «С той поры жизнь моего деда превратилась в сплошную пытку. То он видел ужасного зайца возле очага, откуда тот бросал на него свои огненные взгляды. То во время обеда заяц залезал под стол и острыми когтями драл ему ногу. Когда дед подсаживался к конторке, тот вставал сзади, положив лапы на спинку стула. Поздними вечерами чудовищный заяц встречал его в проулках, чихая и тряся ушами. Забравшись в постель, дед напрасно крутился с боку на бок: заяц не исчезал. Измучившись вконец, Жером Палан засыпал. Но тут же просыпался от страшной тяжести, давившей ему на грудь. Он открывал глаза и видел зайца, сидевшего у него на животе и, как ни в чем не бывало, тершего себе нос передними лапами». Он гоняется за призрачным зайцем и умирает в ночи в снегу, держа его за горло…