Энтони Беркли - Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник)

• Название: Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник)
• Автор: Энтони Беркли
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-084512-5

Можно ли пойти на убийство ради высшей справедливости? Да, решает мистер Тодхантер, узнав, что ему самому жить осталось каких-то пару месяцев. Разработав план «идеального» преступления, он приступает к его осуществлению. Но… внезапно все идет не так, и под подозрением оказывается невиновный… Тихое, спокойное течение жизни в английской глубинке неожиданно нарушает смерть главы добропорядочного семейства Джона Уотерхауса. Казалось бы, это роковая случайность, мистер Уотерхаус просто «съел что-то не то». Поначалу именно такое заключение дает и местный доктор. Однако Дуглас Сьюэлл, друг и сосед несчастного, не сомневается: Джон Уотерхаус был убит кем-то из самого ближайшего окружения. И он берется это доказать во что бы то ни стало.

---

– Послушайте-ка, Тодхантер. Вот что тут у Байла написано: «Будь это первый роман мистера Фиркина, можно было бы найти оправдание потоку напыщенностей, приправленному штампами, словно крем комками, ибо это означало бы только одно: автор еще не дал себе труда подумать, как овладеть орудием своего ремесла; но это шестой роман мистера Фиркина, и к этой попытке автору следовало приступать, хотя бы овладев английской грамматикой. Что же касается остального, то если и кроется некий смысл под этим потоком слов, отыскать его мне, увы, не удалось. Хотелось бы, чтобы те из моих собратьев, кто, впечатлясь умением мистера Фиркина распространяться сколь угодно долго и все-таки ничего не сказать, расточал щедрые хвалы его ранним книгам, соблаговолили пояснить мне, чего ради этот роман написан. Или это секрет, известный только издателям мистера Фиркина?» И он еще говорит мне, что это не резкость! Ну скажите, как вы поступили бы на моем месте?

– Пожалуй, и правда чересчур откровенно… – с укором, смягченным виноватой улыбкой, признал мистер Тодхантер.

– О чем и речь! – И Феррерс размашисто украсил злополучный абзац еще двумя синими крестами.

Обозреватель, человек сильных страстей, в гневе притопнул ногой.

– Ну, знаете, Тодхантер! Уж вам бы следовало меня поддержать! Конечно, написано откровенно. А почему бы и нет, черт побери? Давно настала пора открыть миру глаза. Репутация Фиркина несусветно раздута. Писатель он никудышный. А все тошнотворно приторные рецензии на его книги публикуются только потому, что половине критиков лень продираться сквозь его писанину и они предпочитают отделаться похвалой, тогда как вторая половина считает по глупости, что неумеренная болтливость – признак гения, и не способна в полной мере оценить творца, который в книге в четыре раза короче выразит вдвое больше. Или же, есть еще вариант, критик идет на поводу у тех читателей, которые за свои деньги предпочитают томик потяжелей и увесистость принимают за достоинство. Черт возьми, да пора уже проткнуть этот пузырь!

– Все это очень мило, молодой человек, – ответил Феррерс, на которого эта тирада впечатления не произвела, – но есть способы проткнуть пузырь, не прибегая к топору мясника. Если я вашу филиппику опубликую как она есть, назавтра в редакцию придет дюжина посланий от добросердных старушек, которые станут пенять мне, что нечестно нападать на бедного мистера Фиркина, который столько труда потратил на свою книгу и не сделал вам ничего плохого, и намекать, что неплохо бы подыскать такого рецензента, который не размахивает топором, руководствуясь своими пристрастиями.

– Но у меня нет никаких пристрастий! – вскипел обозреватель.

– Да, я это знаю, – умиротворяюще отозвался Феррерс, – а они – нет.

Мистер Тодхантер почти наугад снял книгу с полки и тихонько вышел из кабинета. Удаляясь по коридору, он слышал взволнованный голос мистера Байла:

– Очень хорошо, тогда я увольняюсь! К черту ваших старушек! Мне на них наплевать. Не даете высказываться начистоту, значит, мне здесь нечего делать!

К этой угрозе мистер Тодхантер остался холоден. Мистер Байл с завидной регулярностью увольнялся каждую среду, если ему случалось застать редактора за правкой своего обзора книжных новинок. Если же не случалось, то забыв, что он там в обзоре понаписал, он шума не поднимал. Да и в случае конфликта проникновенные объяснения Феррерса, как трудно в короткий срок найти замену, достойную «Лондонского обозрения», неизменно смягчали сердце мистера Байла, и он оставался поработать еще недельку, после чего все сызнова шло по кругу.

Литературному редактору в первую очередь необходим такт. Во вторую и третью – тоже.

6

Мистер Тодхантер приступил к делу с несвойственной ему хитростью.

Ему хотелось узнать все обстоятельства увольнения Огилви, и хотя Феррерс отказался его просветить, мистер Тодхантер знал, где поднабраться сплетен, и направился к помощнику редактора.

Лесли Уилсон был общительный молодой человек, твердо намеренный оставить свой след в литературе. Кабинет он делил с музыкальным редактором, но тот редко бывал на месте. Приглашение мистера Тодхантера выпить чаю в ресторане на верхнем этаже того же здания Уилсон принял с охотой. Если не считать Феррерса и главного редактора, он мало к кому прислушивался, но мистер Тодхантер с его манерами старой девы и ученым складом ума всегда производил на него впечатление. Впрочем, мистер Тодхантер, который ввиду молодости и эрудиции Уилсона несколько тушевался, был бы весьма удивлен, узнав об этом.

Они поднялись лифтом, мистер Тодхантер поместил свой костяк, скудно прикрытый плотью, на жесткое сиденье стула и попросил официантку заварить им китайского чаю, указав в точности, сколько ложек чая положить в чайник, и ни ложкой больше. Уилсон выразил готовность есть и пить все, что сочтет нужным заказать мистер Тодхантер.

Затем они битых восемь минут изучали и обсуждали меню.

Наконец мистер Тодхантер, мимоходом упомянув Огилви, был вознагражден живой реакцией собеседника.

– Это позор! – с жаром выпалил юный Уилсон.

– Да, но почему его вдруг уволили? – Мистер Тодхантер осторожно разлил чай и подвинул сахарницу поближе к гостю. Было еще рано, и, кроме них, в зале никого не было. – На мой-то взгляд, он на редкость знающий человек.

– Да так оно и есть! Лучше Огилви авторов у нас не было. Тут дело совсем в другом.

– Так в чем же?

– О, это все наши игры. Огилви вышибли, потому что он не захотел согнуться перед Фишером.

– Фишером? Кто такой? Не припоминаю…

– Мерзавец, – без обиняков заявил помощник литературного редактора. – О, таких мерзавцев еще поискать! Его настоящая фамилия – Фишман. Черт знает что он сейчас тут у нас устраивает.

Мистер Тодхантер чуть надавил, юный Уилсон выложил всю историю, и история оказалась гадкая.

Незадолго до того «Лондонское обозрение» перешло из рук добродушного, мягкого сэра Джона Верни в руки лорда Феликсбурна. Лорд Феликсбурн, председатель «Объединенной периодики», олицетворял собой энергию и напор, хотя ему хватило здравого смысла понять, что одним из основных достоинств «Лондонского обозрения» является отсутствие вульгарности, заполонившей английскую прессу, и потому он одобрил устоявшуюся стратегию «Обозрения», которая заключалась в том, чтобы держаться золотой середины, не скатываясь ни в велеречивое занудство «Таймс», ни в развязность массовых изданий, которые обезьянничают с американских таблоидов. Лорд Феликсбурн вполне отдавал себе отчет в том, что именно такая стратегия обеспечивает «Лондонскому обозрению» на удивление высокий тираж: оно привлекало к себе того читателя, что еще сохранил вкус и здравость суждений, но зевал от напыщенного тона тех газет, которые разворачивал в субботу за завтраком.

Впрочем, лорду Феликсбурну этого оказалось недостаточно. Стратегию следовало проводить дальше, но те, кто ее проводил, должны были уйти – или же измениться. На Флит-стрит поговаривали, что работа в «Лондонском обозрении» – пожизненная. Здесь никого не увольняли, выговоры не применяли, сотрудникам верили. Именно такое положение вещей и желал изменить новый хозяин. Лорд Феликсбурн по опыту знал, что угроза немедленного увольнения при первой же малейшей ошибке заставляет всякого журналиста привстать на цыпочки, приняв позу готовности проявить профессиональную прыть. Человек не злой, он искренне полагал, что цыпочки – именно та часть тела, опираться на которую журналисту уместнее, чем на другие, более приспособленные для этого части. В таком смысле он и высказался, когда, придя к власти, произнес свою первую речь перед сотрудниками «Лондонского обозрения». Что серьезный еженедельник и ежедневная газета отнюдь не одно и то же, из виду он, думается, упустил.

Сотрудники «Лондонского обозрения» переполошились не слишком. Они знали свое дело и понимали, что делают его не хуже, чем сотрудники любого другого еженедельника, – и даже, по общему мнению, лучше. Начальство любит иногда навести шороху, припугнуть подчиненных, рассуждали они, – но тираж неуклонно растет, у издания высокая репутация в Европе, землетрясения возможны в Патагонии, но не в покойных кабинетах «Лондонского обозрения».

Сотрудники обольщались. Добросердный лорд Феликсбурн знал, что проводить чистку собственноручно будет стоить ему нервов. Поэтому специально для этой цели он за немалые деньги выписал из Соединенных Штатов мистера Исидора Фишмана и наделил его всей полнотой власти. Под пятой Фишмана оказалась вся «Объединенная периодика». Не прошло и недели, как мистер Фишман показал когти, уволив самого редактора «Лондонского обозрения».