Ольга Ружникова - Изгнанники Эвитана [Дилогия]

• Название: Изгнанники Эвитана [Дилогия]
• Автор: Ольга Ружникова
• Жанр: Фэнтези

Мир Эвитана — это условный семнадцатый век с элементами фэнтези. И выжить тут, ой как не просто…

---

— В погоню! — прорычал он.

Кинулись и свои, и словеонцы. И наконец узрели в лицо невидимых доселе врагов!

Северяне, конечно… Лиарцы, Темный и все змеи его их побери!

Лиарский отряд в темных одеждах без знаков перегородил дорогу. Всего десятка три. Перебить их не займет много времени — час от силы…

Вот только карета — всё дальше! Мчится, летит, исчезает на глазах… Темный их всех — и леонардитов, и амалианок!

От бессилия захотелось взвыть!

…Когда разобрались с заградотрядом, карета уже скрылась из виду. Еще человек пятнадцать назад.

Треть своих добивает смертников. А Алан нещадно шпоря коня, ринулся в погоню. Во главе пары десятков — вперемешку из двух отрядов.

Верхом, по ровной, прямой дороге. Догонят быстро…

Если по прямой! Творец милосердный, сделай похитителей полными дураками. Пусть им и в голову не придет свернуть! Ради всех агнцев, голубей и их кротости!

Должно получиться. Всадники — действительно быстрее кареты. А путь здесь один… не считая лесных троп! По лесному бурелому и верхом-то вскачь не проберешься. Что уж говорить об экипаже? Не потащат же женщин через лес пешком…

Угонщикам еще повезет — если отделаются пулей! Если Эдингем будет в хорошем настроении.

А то деревьев здесь много…

Луна соизволила величественно выкатиться — из-за набрякших снегом туч. И Алан даже с его зрением еще издали разглядел карету. Притулившуюся у самого края дороги. Одним колесом — в придорожном овраге.

И с настежь распахнутыми дверцами. Пустую.

Глава четвертая

Эвитан, Лиар. 1

Из-за серо-черных туч торжественно выплывает налитая кровью луна. Над застывшим зимним лесом — из страшной сказки.

Уныло чернеют колья давно облетевших лиственных деревьев. Зловеще топорщатся тёмно-зеленые лапы мрачных елей и сосен.

Лунный луч выхватывает из тьмы серо-сизые сугробы. Еле заметную, полузанесенную снегом тропу. Дрожащую Эйду, суровое лицо Карлотты…

И рваный багрово-алый силуэт — вокруг неподвижного тела на снегу! Как те колышущиеся в темноте тени, что Эйда так часто видела в ночных кошмарах…

Алые, вечно голодные. Они приходят во тьме. Окутывают саваном и забирают силы и жизнь. У тех, кто пролил слишком много крови…

Глупости. Такое снится не солдатам и разбойникам, а жалкой, слабой девчонке, не пролившей за всю жизнь ни капли чужой крови.

Или Эйда — хуже любого наемника и бандита с большой дороги? Потому что не защитила собственную дочь!

Почему никогда прежде Эйда не видела кровавую луну наяву? Почему — именно сегодня? Тени идут за ними?

«Луна помнит тех, кто ее не боится».

Кто это сказал? И при чём здесь Эйда? Она всегда боялась луны… А еще — мрака. И живущих в нём чудовищ!

— Очнись! — железные пальцы сквозь одежду сжимают плечи, безжалостно встряхивают. Живые и отнюдь не ледяные пальцы.

— Луна. Луна… в крови.

— Луна как луна, глупая девчонка! Ты всегда была самой трусливой из всего моего выводка! Хуже — только Леон, — презрительно кривятся тонкие губы Карлотты.

Она не видит алого следа на небе. Только на земле. А кого пугает чужая кровь на уже мертвом теле? Никого, кроме Эйды. Но ей никогда и не отнять ничью жизнь. Даже у злейшего врага…

— Я сказала — очнись! — чужие руки встряхивают сильнее. Вырывают из призрачного мира…

Теней — нет. Только отливает странным блеском луна. А на еле видимой нити тропы — убитый незнакомец. И жжет зеленоватая сталь яростных глаз матери.

Но багровый отсвет «помнящей» никуда не делся!

— Зачем ты это сделала?!

— Затем, что теперь мы — свободны! — Карлотта с невообразимым спокойствием опытного убийцы вытерла нож. Об одежду убитого.

В тусклом свете кровь похожа на ржавчину. Но ту с лезвия не стереть. А вот кровь стекает легко.

Анри Тенмар погиб — потому что Эйда струсила. А она еще вообразила, что на ней нет крови!

Благородный офицер Тенмар… Мирабелла…

— Мама…

Отец всегда говорил: сто раз подумай, прежде чем лишить кого-то жизни. Ведь ты уже не сможешь ее вернуть.

Папа… он, наверное, не считал, что заточить в монастырь — это тоже отнять жизнь.

— Ты же не думала, надеюсь, — даже ты! — что он и впрямь нас освобождал? Свободу каждый добывает сам. Или не добывает. Бежим!

Живое железо вновь сжимает запястье. Карлотта решительно тянет бестолковую дочь.

Опять — бегом. Как только что — за незнакомцем. Пока мать с ледяным хладнокровием не всадила бедняге нож в спину. А потом — в бок и в грудь. И луна вдруг окрасилась кровью.

Эйда увидела это. А Карлотта посмеялась над ее страхами.

— Мама!

Дыхание прерывается, глушит слова… Куда они бегут? Кому и когда удавалось сбежать — от всевидящей луны?

— Мама!..

Нога провалилась в сугроб — и Эйда растянулась на снегу. А Карлотта, не замедляя сумасшедшего бега, тащит ее дальше!

— Кто эти люди?.. — девушка закашлялась.

Подняться — с трудом, но удалось. Чтобы тут же увязнуть второй ногой! Теперь — по другую сторону тропы.

— Знаю не больше твоего. — Холод материнских слов леденит не в пример сильнее крепчающего ночного мороза. — Наступай на сучья! — Карлотта ловко выдернула дочь из очередных снежных тисков. — Меньше следов. И меньше будешь увязать!

Она, пригнувшись, пролезла под здоровенным, поваленным бурей деревом. И поволокла Эйду. Корявая ветка больно царапнула руку…

Мать всегда была ловкой и сильной. В детстве во время игр во дворе (пока еще они были!) Эйда часто ловила восхищенный взгляд отца. Эдвард Таррент не спускал восторженных глаз с любимой женщины.

А его старшая дочь мечтала о таком же взгляде — для себя. Вдруг где-то бродит по подзвездному миру и ее счастье?

Ничего, вот удастся спасти дочку! И лет через пятнадцать чьи-то любящие глаза так же заметят Мирабеллу!

Может, невезение их семьи уже искуплено Эйдой и Ирией? Должно же быть в подзвездном мире хоть немного справедливости!

Сестренка пошла в мать — только добрее и мягкосердечнее. И всё же погибла. А Эйда и Иден всегда были слишком слабыми и болезненными. Разве у таких могло хоть что-то сложиться хорошо? Особенно у старшей.

Был шанс погибнуть по-человечески. А двух судьба и более достойным не дает. Эйда Таррент утонула бы, но Анри и Ирия могли спастись. Подполковник Тенмар позаботился бы о лучшей из сестер Таррент!

А теперь в подзвездном мире больше нет их обоих. Зато не стоящая никого из них трусиха — всё еще жива. И по-прежнему дрожит за свою шкуру!

— Разве это не леонардиты?

— Откуда ты знаешь о леонардитах?! — А ведь казалось — сильнее стиснуть Эйде пальцы уже невозможно.

То есть возможно, конечно… Но у Карлотты силы — всё-таки женские!

Клинки бешеных зеленых глаз вновь пронзили душу. Сверху вниз.

Сейчас прирежет…

Девушка похолодела. Келья в аббатстве — год и десять месяцев назад. И снежная лесная тропа под кровавой луной — сейчас! Ничего не изменилось. По-прежнему до жути страшно умирать!

Тогда — пугало, что жизнь оборвется так рано. И не случится ничего, о чём так мечталось в детстве. Самой жизни — уже не будет.

Знать бы заранее, что того, ради чего стоит выжить, — не суждено и так. А сама жизнь — просто жизнь! — не столь уж и ценна.

Эйда не хочет умирать и сейчас. Больше не хочет. Не раньше, чем увидит дочь. И если очень повезет — обнимет!

Затянутое в перчатку железо смыкается на плечах. А старая сосна давит на спину! Если Карлотта стиснет еще сильнее — сломает дочери позвоночник…

— Догадалась! — с незнакомым прежде вызовом ответила девушка. — Так это — не леонардиты?

— Нет. — «Сестра Валентина» вытянула дочь из-под дерева. И рывком вздернула на ноги. — И я не знаю, откуда эти непрошенные спасители взялись. Но доверять им нельзя.

Голова окончательно идет кругом. Ирия сообразила бы в два счёта. А Иден — на счет «один». Но здесь — только Эйда.

Даже сонной стрекозе над летним прудом уже ясно: их должны были отбить леонардиты. И мама об этом знала. Сама и договорилась. Она связана с ними — именно их покровительство помогло ей выжить в монастыре.

Карлотта поехала к Бертольду Ревинтеру, собираясь по дороге сыграть собственную игру.

Значит… Мирабелла жива! И мать намерена сделать всё, чтобы тайна не всплыла. А значит (это даже не слишком сообразительной Эйде ясно) — такие тайны умирают вместе со свидетелями. Едва самая глупая из сестер Таррент вернется в монастырь — ей конец. Как и если бы их отбили настоящие леонардиты.

Единственный вопрос: мать прикончила бы Эйду только из-за открытого неповиновения? Или даже, если бы ревинтеровцы увезли ее силой?

На всякий случай.