Ольга Ружникова - Изгнанники Эвитана [Дилогия]

• Название: Изгнанники Эвитана [Дилогия]
• Автор: Ольга Ружникова
• Жанр: Фэнтези

Мир Эвитана — это условный семнадцатый век с элементами фэнтези. И выжить тут, ой как не просто…

---

Эдингем вовсе не того ждал, когда, шатаясь от слабости, поднялся в кабинет монсеньора, по-военному отдал честь. Четко выговорил:

— Я не смог выполнить ваш приказ. Готов идти под трибунал!

И рухнул к ногам Бертольда Ревинтера. На чёрно-золотой ковер. Его потом, наверняка, пришлось выбросить — кровь протекла сквозь повязки.

Ни под какой «трибунал» Алана не отдали. Напротив — ни словом не попрекнули. Холили и лелеяли.

И волноваться уже не о чем. Когда Ревинтер хочет убить — убивает сразу. Во всяком случае — в тот самый день.

Так что всё хорошо.

И отчаянно хочется застрелиться самому! Министр финансов не стал списывать со счетов «неплохого офицера». Вдруг еще пригодится?

И от этого — только хуже.

К концу третьей недели монсеньор вновь вызвал в кабинет. Синий.

Эдингем явился в теперь висящем на нём мундире. Похудевший, с ввалившимися щеками. Но уже не готовый свалиться без чувств. И даже — чисто выбритый. И более-менее твердой походкой.

— Садитесь, Алан! — Бертольд Ревинтер указал на стул. — Вижу, я поторопился вызвать вас. Вы еще нуждаетесь в отдыхе.

— Я готов к исполнению любого приказа, монсеньор! — старательно отчеканил юноша. Почти твердо.

— Будь по-вашему, — совсем по-человечески рассмеялся министр. — Алан, вы помните, как попали ко мне на службу?

— Конечно, монсеньор, — внутренне насторожился он.

— А теперь я хочу, чтобы вы точно так же перевербовали для меня другого офицера.

— Сделаю всё возможное, монсеньор! Могу я узнать, кто этот офицер?

— Риккардо Гарсия, капитан маршала Всеслава Словеонского.

— Ничего не выйдет, монсеньор! — вырвалось у Эдингема. Прежде, чем он схватил себя за торопливый язык.

— Не выйдет? — Ревинтер приподнял левую бровь. — Почему же?

Ну раз уже нарвался! Теперь — только вперед.

— Капитан Гарсия предан Всеславу Словеонскому. Да ему преданы все, кто у него служит! Так же, как и вам, монсеньор, — поспешно добавил Алан.

И возможно — по тем же мотивам.

Эдингем и раньше-то не любил всеславовцев. А теперь — и вовсе не переваривал. За исключением того самого Гарсии.

— Я плачу своим людям больше, — возразил министр финансов. — Вы долго не выходили в город, Алан. И у вас — устаревшие сведения, — уже совсем другим тоном добавил он. — Капитан Гарсия после лиарской истории не вылезает из кабаков и таверн. Пьет пока не вчерную, но многовато для хорошего офицера.

— Пьет в компании капитана Мировского? — уточнил Эдингем.

— Один. А капитан Мировский получил повышение. Он теперь подполковник. Это — темная история, Алан. А в темной воде хорошо ловится рыба. И ее я хочу поймать. С вашей помощью, Алан.

Глава вторая

Эвитан, Тенмар — Лютена. 1

«Сказание о короле Адальстейне» третий день валяется у кровати. Третий день Ирия не читает. Сразу после тренировки уходит в свою комнату. С трудом заставляет себя появляться в столовой — к обеду и к ужину. И взяла из библиотеки эту книгу — зная, что даже не раскроет.

Юная баронесса не прячется от людей. Она каждый день выходит в общую залу. На семейные трапезы. А редко покидает комнату — потому что не на шутку увлеклась чтением. По самые уши.

Юная баронесса ведет себя, как всегда. Как все три месяца — в замке любимого дяди.

Сегодня Ирия впервые не вышла к ужину. Не помогла даже мысль, что тогда еду принесет Мари. А видеть людей не хочется. Совсем. И бывшую подружку Гамэля — особенно. Попросить, что ли, в служанки Ортанс?

Впрочем, за последними новостями предыдущие беды уже не так болят. Что значит убийство Люсьена — в сравнении с тем, что Ирия не уберегла Эйду?!

Тоскливый шум дождя за окном, вечные гобелены на стене. Алеют в камине угольки. Последними отблесками тепла — в черной золе.

Багряные листья замерзают на студеном мраке осенней земли. Полоска заката гаснет на небосводе. Перед бесконечной, непроглядной зимней ночью…

Ауэнт был концом всего, а Ирия еще надеялась что-то исправить. А их всех убили там — в солнечный день! Они умерли — и не поняли этого.

Догорает обреченная надежда. Огонь погаснет, неумолчный дождь смоет золу. А потом всё завалит зимним снегом. Ничего не останется…

Черная птица упрямо летит — сквозь угольно-непроглядную мглу. Серебристое ожерелье из льдинок на израненной шее. Кровь застывает серо-алыми кристаллами. Кровь и лед. И пепел…

Птица никогда не долетит…

Пора взглянуть правде в безжалостные глаза — Ирия проиграла вчистую.

Можно врать другим, но себе? Эйды больше нет. Ревинтер от нее, наконец, избавился. С разрешения Леона? Может, и нет. Какая теперь разница, и какой во всём этом смысл? Самая страшная месть не вернет живую сестру…

Эйда. Мягкие золотистые косы. Внимательные серые глаза. В последние два года в них застыли отчаяние и ужас. Но прежде светились тепло и доброта.

Почему всё это вспоминается лишь теперь? Что за чудовище Ирия — если столько времени сестра казалась лишь предметом необходимой заботы?! Вдобавок — опостылевшей.

Помнились кошмары Эйды и бессонные ночи. А какой любящей и доброй — самой доброй в их семье! — была сестренка прежде, напрочь стерлось из неблагодарной памяти.

Полный замок раненых птичек-зверьков. Опять где-то подобранных.

Вечные пяльцы или книга в хрупких руках. И мягкое понимание — в бездонных серых глазах. Всегда — что бы грубоватая (или просто и откровенно — грубая) младшая сестра ни пыталась коряво рассказать. Из тех сбивчивых исповедей Эйда никогда и никому не выболтала ни слова…

Разве мог кто тогда предположить, что вскоре для человека, понимавшего и сочувствовавшего всем, ни у кого не найдется ни понимания, ни сочувствия? А привычной мыслью Ирии станет: «Как же надоели слёзы старшей сестры!»

После письма герцогского шпиона «Ирэн» еще на что-то надеялась. Но три дня назад прибыл Клод.

Эйду не довезли до Лютены. Разбойники? Леонардиты? А выдумать что поинтереснее у Ревинтера фантазии не хватило?

Леон сам отдал сестру — в руки смертельного врага! И не ее первую. Только Эйда — не Ирия. На долю сестренки своего Джека не нашлось…

Впрочем, кто здесь взялся обвинять? Ирия сама — не меньшая дрянь. Ничем не лучше матери или Леона. В Лиарском замке Эйда была близко, совсем рядом. А младшая сестра упивалась жалостью к себе! О Всеславе вздыхала!

Глупая, бессердечная, эгоистичная дура, влюбленная в мираж, — вот кем была Ирия. Пока мир не перевернулся в очередной раз.

Угли в камине. Вечные догорающие угли зимнего костра. Пепелище…

Полгода назад у Ирии были отец и сестра. А теперь? Озлобленный старик, чьих мотивов и намерений не понять никогда?

И есть ли у нее хоть он?

А не надоело думать только о себе и себя же жалеть?

Стук в дверь. Громкий и настойчивый. Очень!

Уйдите уже все! Ирия — эгоистичная дрянь. Но даже эгоистичной дряни иногда нужно забиться в самый глухой угол! И никого не видеть.

— Ирэн, открой!

Легок на помине.

— Открывай!

Да уж — хозяину дома в просьбах не отказывают. Девушка, вздохнув, поплелась к двери.

Ого! Вот это да! Старик заявился в парадном мундире. С наградными лентами через плечо.

Он что — пьян? Или со здоровущего родового клена под окном свалился?

— И что же ты здесь делаешь?! — рявкнул Ральф Тенмар.

Будто это не он вломился без приглашения, а наоборот.

— Читаю… — безучастно ответила «племянница», опускаясь в кресло у камина.

Угли притягивают взгляд.

Для старика есть второе кресло. Захочет — сядет.

А ей уже всё равно. И свой графин (на туалетном столике, больше негде) у Ирии тоже есть. В кои-то веки — почти полный…

Сегодня можно посидеть и в ее комнате — для разнообразия. Мрачно помолчать вместе. Всегда хорошо получалось.

Или герцог поворчит. А помолчит — Ирия. Пожалуй, это — лучше одиночества. Вот общества Катрин сейчас точно не выдержать. Не говоря уже о слугах.

— Не ври — не умеешь!

Три дня назад — рассмеялась бы.

— Читаешь… — старик бесцеремонно выхватил книгу. Встряхнул. Прошелся по комнате — враз ставшей маленькой. — Закладка на пятнадцатой странице. Читаешь в день по пять страниц, Ирэн?

— Чего вы хотите? — устало повернулась к нему девушка.

— Что с тобой случилось?! — прорычал герцог. Три размашистых шага — и он вновь возле племянницы. Уже привычная жесткая, костистая лапа стиснула плечо. На сей раз — правое. — Я же сказал тебе — твой брат умрет, если ты этого хочешь!

— Я не знаю, хочу ли его смерти, — равнодушно проговорила Ирия. — Это мало что изменит.

— Кроме того, что слизняк, убивший собственного отца, больше не будет отравлять подзвездный мир своим смрадным дыханием! — прошипел Ральф Тенмар. — Я знаю про твою сестру.