Екатерина Лесина - Золотые ласточки Картье

• Название: Золотые ласточки Картье
• Автор: Екатерина Лесина
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-76441-9

Две подвески-ласточки были сделаны мастерами Картье для дочерей Михайло Добронравова. Вот только одна принесла удачу, а другая – погибель. Сгорели купеческие миллионы в пламени революции, однако ласточки остались, так и переходят из рук в руки, одних одаривая за любовь, других наказывая за жадность… Золотая подвеска досталась Софье от матери, но в чудеса она не верит. И на виллу «Белый конь» отправляется вовсе не за любовью, а в попытке хоть как-то изменить жизнь. Перемены не заставили себя ждать. Софья против воли попала в криминальную историю. Свидетели убийства, произошедшего много лет назад, собрались под одной крышей, чтобы выяснить, кто же все-таки виноват. Что связывает Софью с погибшей Анной? Ничего, помимо дальнего родства и второй ласточки, оказавшейся в руках хозяина виллы…

---

– Вот! Разумный пацан! – на плечо рухнула тяжеленная ладонь. – Правильно мыслишь!

Вещи Галина собирала сама и взгляд отводила, вздыхала, однако оправдываться не стала…

Любит?

Неправильно это… Разве можно любить такого урода?

…Они и вправду продержались три дня.

Человек следил. Одолжил бинокль и устроился на крыше соседнего дома… Благо дома стояли тесно, а на чердачной двери висел замок, с которым он управился быстро.

Три дня.

И чужак на кухне, на его месте, сидит, ест из его миски и спит с его женщиной. Метит… Женщина покорна и счастлива в этой покорности.

Вот что им надо!

Силу.

Грубую пустую физическую силу…

…Он купил капроновую веревку и перчатки.

И еще шапочку, какую обычно лыжники носят…

…Он дождался очередной ссоры и хлопнувшей двери. Бывший вылетел во двор и со двора ушел, едва ли не столкнувшись со старухой… Собачку пнул… Пусть идет.

Спуститься легко. Подняться еще легче. Сердце стучит, рождая неясное волнение. Дверь открыл ключами. Вошел… Она не успела обернуться.

И наверное, удивилась, что умирает. Она увидела его отражение в старом серванте и хрипела, сучила ногами… таяла… а он испытывал огромное, ни с чем не сравнимое наслаждение. Он оставил тело в коридоре, аккуратно уложив. И полы халата ее запахнул, перехватил пояском. Склонившись к самому лицу Галины, вдохнул сладкий аромат сдобы, который почти исчез, стертый другими запахами – дешевого вина и грязного мужчины. Его присутствие еще ощущалось в квартире.

Человек вышел за дверь, оставив ее приоткрытой, почти не сомневаясь, что соседская дрянная собачонка не удержится, заглянет в квартиру… Соседка выходила гулять в половине десятого, сразу после вечерних новостей…

Он успевал вернуться на крышу. И уже оттуда, скрываясь в прозрачных летних сумерках, наблюдал за развернувшимся действом.

Соседка не подвела.

Первой приехала машина «Скорой помощи», затем показался и серый грязный милицейский «уазик». Люди засуетились. Он узнавал их, обычно равнодушных, но теперь взбудораженных чужою бедой. Стояли, переговаривались. И к появлению его, Галининого бывшего, отнеслись настороженно. Он же, глядя на машины, не понимал, зачем они здесь, раздражался…

…Повязали.

…Не тронули бы, когда бы он, опьяненный чувством собственного над всеми превосходства, не полез в драку. Он ведь всегда доказывал свою правоту боем.

…Посадили.

Было следствие, и к нему приходили тоже, снова опер, на сей раз не молодой и не старый, и уставший, бывают такие люди, что и на свет появляются утомленными. Этот носил старенькую куртку с круглыми кожаными вставками на локтях и имел привычку громко и тоскливо вздыхать.

– Значит, вы с потерпевшей расстались? – спросил он.

– Да.

– Из-за ее бывшего мужа?

– Да.

– Вы вот просто так взяли и отступили? – В этом вопросе слышалось не сомнение, но подвох.

– Отступил. Не потому, что он сильней… Хотя он да, сильней. И в первую нашу встречу меня избил. Я не стал заявлять. Понимаете, я понял, что ей не нужен. Она ведь не попыталась просить о помощи, вообще вмешиваться. Она так на него смотрела… С восхищением… Я просто понял, что лишний там.

Он надеялся, что его рассказ, вполне искренний, звучит правдоподобно.

– Хотя, конечно, я надеялся… Долго сидел у подъезда. Понимал, что это глупо, но все равно сидел. Думал, что он вот уйдет, а я вернусь…

…Это же расскажет соседка и от себя добавит про те кухонные посиделки с чаем и ее утешениями.

– Не получилось. Это он убил Галочку?

Хотелось однозначного ответа, но опер вдруг хмыкнул:

– Кое-что не сходится…

– Что?

– Во-первых, обвиняемый, как вы сами заметили, характера вспыльчивого. Да, такой способен убить. Скажем, в драке. Или припадке ярости. Но готовиться, купить шнур… Завязать узелки, чтоб из рук не выскользнул… душить. Это указывает на совсем другой тип личности.

Проклятье.

– Во-вторых, зачем ему возвращаться? Если он решил избавиться от бывшей жены, то нет ничего более глупого, чем избавляться вот так. Сначала поскандалить, чтобы все слышали, убить, уйти и вернуться как ни в чем не бывало.

– И что вы думаете…

– Что я думаю? – опер вдруг усмехнулся. – А вам-то что за интерес?

– Я ее любил.

Сказал и сам себе не поверил. Он любил? Галину? Запах ее тела, сдобный и сладкий, живой. Само это тело, тоже сдобное и мягкое. Голос тихий и вечерние рассказы о работе в цеху, о коллегах, среди которых завистников много, хотя, казалось бы, чему там завидовать?

Любил знакомые черты лица…

– Любили… Вам, наверное, больно…

– Да.

Не было больно. Но он знал, что люди, обыкновенные нормальные люди испытывают боль, теряя близких. А Галина, пожалуй, все-таки была ему близка.

– Что ж… Я думаю, очень интересно, где в это время были вы…

– Я?

Тогда он не озаботился алиби, понадеялся, что, получив идеального обвиняемого, следствие не станет слишком усердствовать.

– Вы. Вы довольно молоды, но в то же время успели уже перенести потерю… Кажется, год тому назад трагически погибла ваша подруга…

– Какое это имеет отношение?

– Может статься, что никакого… А может… Она ведь тоже была задушена, верно? Изнасилована и задушена… А убийцу так и не нашли. К слову, Галина на нее похожа, верно?

– Никогда об этом не думал.

– Не думали? Или не желали думать? Вряд ли вы вовсе не замечали этого сходства… Но, возвращаясь к той истории, – девушка предпочла вам другого… Вас это огорчило?

– Конечно, меня это огорчило! – Он вскочил, испытывая не гнев, не раздражение, но страх.

И желание убить этого чересчур назойливого, слишком умного опера, который играл…

– Или вас не огорчило бы, если бы ваша любимая сказала… Извини, но давай останемся друзьями… А потом… – Он махнул рукой. – Собираетесь повесить это дело на меня?

– Нет, – опер встал. – Хотел бы, но доказательств не имею. Вынужден признать, что если это вы, то сработали чисто… профессионально.

…Посадили все-таки бывшего.

Дали десятку…

Наверное, это было справедливо. Во всяком случае, ему казалось справедливым. И единственное, что смущало, – чересчур пристальный взгляд того опера.

Будет присматривать? Пускай. Он уже решил, что в следующий раз не оставит тела…

Следующий раз? Именно. Убийство было ему необходимо… Это ведь нормально. У всех людей имеются потребности. Дышать. Пить. Есть… Ему вот нужно убивать.

Так почему бы и нет?

Софья не усидела в комнате, пусть бы и комната эта оказалась чудо до чего хороша. Светлые обои, белая, какая-то невероятно легкая мебель, и полное ощущение ирреальности происходящего.

– Прикольно, – сказала Лялька, которую разместили в соседней комнате, отличавшейся от Софьиных покоев разве что цветовой гаммой – Ляльке досталась бледно-зеленая.

– Мне здесь не нравится, – Софья притворила за собой дверь и к ней же прислонилась.

Лялька отмахнулась: она прилипла к окну.

– Глянь, выгуливают уже… Вот это наглость!

Вдоль кромки леса прогуливался хозяин виллы, на левой руке которого повисла Маргоша, на правой – Ника.

– Какая прыть! – восхитилась Лялька, засовывая в рот карамельку. Грызла она ее с остервенением, выдававшим глубокие душевные муки. – Когда только успели-то?

Маргоша переоделась в сарафан, ярко-красный, из какой-то легкой текучей ткани. На Нике была длинная кожаная юбка, сидевшая столь плотно, что даже с расстояния Софья удивилась, как это Ника вовсе в юбку влезла.

– Надо отсюда уезжать, – Софья отвернулась от окна. Какое ей, собственно говоря, дело до того, с кем гуляет хозяин виллы?

Или его смуглый друг?

Тот не гулял, вышел на террасу, сел в низкий лежак и наблюдал за троицей с превеликим интересом.

– Зачем?

Лялька вытащила из груды шмотья театральный бинокль.

– Затем, что здесь явно все собрались не случайно. А твоя сваха…

– Она не моя.

Лялька с биноклем переместилась к окну.

– Хорошо, но не твоя сваха что-то явно темнит… И мне просто здесь не нравится.

– Почему?

– Лялька, ты что, и вправду не понимаешь?

Лялька мотнула головой: мол, не понимает. Ей было если не весело, то во всяком случае увлекательно.

– Здесь происходит что-то смутное… Скороспелый богач вдруг приглашает в гости бывших сокурсников, с которыми прежде был в не самых лучших отношениях. Ностальгия замучила? Или захотелось блеснуть достижениями? И все соглашаются, едут… Все и мы, две посторонние дуры…

– Почему дуры?

– Потому что согласились на эту авантюру. – Софья села на кровать и пару раз на ней подпрыгнула. – Замуж захотели… Но вообще тебе не кажется, что все это напоминает начало какого-то ужастика?

– А я думала, – с сомнением произнесла Лялька, – что это у меня живое воображение. Успокойся, Сонь. Ну да, захотелось человеку похвастать. Прикинь, если в универе его все гнобили, а он поднялся. И разбогател. И все эти… гнобившие его будут теперь кругами виться.