Павел Анненков - Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху

• Название: Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху
• Автор: Павел Анненков
• Жанр: Критика

Русский литературный критик, публицист, мемуарист. Первый пушкинист в литературоведении. Друг В. Белинского, знакомый К. Маркса, Бакунина, многих русских писателей (Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, А. И. Герцена и других).

---

От литературных обществ нам остались печатные документы, вполне разоблачающие характер их обычной деятельности. Все они имели свои журналы и органы. «Общество Любителей Словесности» при московском университете, так долго находившееся под председательством известного A.A. Прокоповича-Антонского, издавало периодически свои «Труды»; «Петербургское Общество Любителей Словесности, Наук и Художеств» выбрало для себя органом журнал своего председателя, А.Е. Измайлова, «Благонамеренный», столь много потешавший кружок Пушкина; наконец, петербургское же «Вольное Общество Любителей Словесности», управляемое тогдашним своим председателем Ф.Н. Глинкой, обзавелось журналом «Соревнователь Просвещения и Благотворения». Кто пробегал эти издания, тот знает, Что, за исключением весьма немногих статей, содержание их не выражает даже и той степени образования, которая уже существовала у нас в «большом свете».

Приводим здесь для примера оглавления первых январских книжек этих журналов в 1818 и 1820 гг. Это, конечно, были лучшие XèJSfe журналов, и вот что они содержали:

«Благонамеренный» 1818 года, № 1-й:

I. Стихотворения:

1. Властолюбие. Аркадий Родзянко.

2. Идиллия (Сыновняя любовь) В. Панаев.

3. Осень. С немецкого. Ры-ский.

4. Пруд и Капля. Басня. Ф. Глинка.

5. Кащей и Лекарь. Сказка. И.

6. Ответ и Совет. О. Н.

7. Ответ на вызов написать стихи. Г-а.

II. Проза.

1. Не родись не хорош, не пригож, а родись счастлив. Истинное происшествие. В-р П-в. NB. Действующие лица называются Аделаидой и Модестом.

2. Дорога от Устилуга до Варшавы. Отрыв. из записок русского офицера. А. Раевский.

3. Несколько слов о кокетстве. В. П.

4. Избранные мысли из Рошефуко, Флориана, Демутье П-на Р-ая.

5. Отрывки из Вакефильдского священника. (Как образец чистого, правильного и приятного слога, каким писал покойный П.А. Никольский.

6. Разбор Хемницеровой басни: Воля и Неволя. И.

«Благонамеренный» 1820 года, № 1-й:

1. Приключение в маскераде. Истинное происшествие. В. Панаев.

2. Скандинавская мифология. Боги второй степени. (Семь страничек крупной и особенно разгонистой печати). А-ъ Р-х.

III.

Смесь: Русские анекдоты.

Мелкие стихотворения:

3. Мечты юности. П. Теряева.

4. Свидание. П. Межакова.

5. Романсы — числом 4.

6. Прости (К Лиле). Н. Покровского.

7. К одной девице, гадающей на картах. С. Н.

8. К Лиле. Ф. Б-л-ф.

9. Хмель и Василек. А. Ш-м-к-в.

10. Клятва пьяницы. Сказка. И.

11. Эпиграммы — числом 4.

Новости:

Иностранные известия из Франции, Италии, Австрии, Пруссии, Нидерланд, Сев. Америки (на четырех страничках). Благотворения, Эпиграммы, Загадки, Логогрифы, Омонимы, три шарады. NB. В каждой из книжек до 80 страниц, in 12.

«Соревнователь Просвещения и Благотворения»

1818 года, № 1-й:

I. Проза:

1. Дух Российских Государей Рюрикова дома.

2. Странствование Гумбольдта по степям и пустыням Нового Света (семь стран.).

3. Различие между дружбою и любовью. А. Боровкова.

4. Ратмир и Всемила (Древнее предание).

II. Стихотворения:

1. Москва. «Сойди, поэзия священна». Графа Сергея Салтыкова.

2. Отрыв, из Дели левой поэмы: L'imagination. A. Крылова.

3. Странствование Амура. Ф. Глинки.

4. Выборы Флоры. Б. Бриммера.

5. Мальчик и Голубок. Басня. Ал. Дуропа.

6. Мартышка и Слон. Басня. Гр. Д. Хвостова.

7. Эпиграммы. Р-р.

8. Романс к другу. С нем. Н.

III. Смесь:

Жизнь В.П. Петрова. («Соперник Флакка и Марона»). Объявление о книге, ноты на романс: «Тщетно плачешь, друг любезный».

«Соревнователь Просвещения и Благотворения»

1820 года, № 1-й:

I. Проза:

1. Четыре первые Божества Индии (на восьми страничках). Бар. Корф.

2. О Людовике XIV. Д. Сахаров.

3. О гробах в Герцеговине. С польск. Ходаковский.

4. Зоя, или не следуйте системам философов. С фр. Н. А.

II. Стихотворения:

1. Альфонс. Б. Федоров.

2. К Лилете. Д.

3. Неумеренному честолюбцу. Гр. Д. Хвостова.

4. Неразделяемое наслаждение. Элегия. Плетнев.

5. К другу. Ал. Д.

6. Шарада. Ф. Г.

7. Свинья и Кабан. Басня. Ал. Д.

III. Смесь:

Ученые известия из Польши, Пруссии, Австрии, Швеции и Дании, Англии, Франции, Италии и Филадельфии. (На восьми малых страничках разгонистого шрифта).

В следующем 2-м № 1820 г. были статьи: «Еще некоторые замечания о Слободско-Украинской губернии», «Отрывок из походных записок Лажечникова» (3 странички), «О просвещении у исландцев», «Смерть Лукреции», и т. д.

Мы освобождаем читателя от перечня статей в «Трудах» Московского Общества любителей словесности, которые в беллетрическом отношении ничем не превосходили образчиков сейчас представленных, а в ученом и критическом носили школьный характер, удалявший от них читателей даже и в то время. Критические статьи и заметки Мерзлякова и друг, составляют исключения, но счастливые исключения встречаются также точно и у «Соревнователя», как и у «Благонамеренного».

Повторяем вывод, который сам собою представляется легко, когда рассматриваешь деятельность всех этих «Собраний»: они не расчистили дороги никакому серьезному литературному направлению, не утвердили ничего похожего на учение, доктрину или теорию, и не воспитали на собственных своих началах ни одного сильного таланта, который мог бы служить их представителем, а потому и говорить о сходстве или различии их стремлений было бы праздным делом [22].

Стоит упомянуть разве об одной черте, их отличавшей. Всякий раз, как появлялись люди в роде Карамзина или Пушкина, открывавшие собой новые литературные периоды, «общества» наши, застигнутые врасплох, приходили в волнение, погружались в толки и разделялись на партии, из которых одни сочувствовали вновь появившемуся феномену и рукоплескали ему, другие со страхом и бранью отвращались от него; но все это движение не изменяло рутины и врожденной косности корпораций и их заседаний, да и длилось обыкновенно короткий срок, после которого ряды членов опять приходили в порядок и каждый снова стоял на старом месте, со старыми умственными привычками и со старыми отношениями к другим, как будто ничего особенного и не случилось [23].

Понятно, что при таком характере литературных обществ и при таком состоянии беллетристики и критики в их недрах, не Пушкину приходилось искать у них помощи и указаний, а напротив, они определены были следить за ним и учиться у него: так именно и случилось.

С 1820 года Пушкин повлек за собой блестящими и быстро сменяющимися своими произведениями, из которых каждое открывало новые источники поэзии и неожиданные соображения эстетического, морального и частью даже политического характера, — повлек, говорим, за собой также точно читающую нашу публику как и литературные общества, и писателей, и во многих случаях против воли и желания последних, уже свыкшихся с покоем литературных собраний. Гораздо позднее описываемого нами времени, и уже домогаясь позволения на издание политической газеты (1833 г.), Пушкин, в проекте своей официальной просьбы по этому поводу, чертил о себе следующие строки, которые он имел, по нашему мнению, полное право сказать, но которые он однако же вымарал, как, вероятно, отзывающиеся отчасти хвастливостью: «Могу сказать, что в последнее пятилетие царствования покойного государя (Александра I), я имел на все сословие литераторов гораздо более влияния, чем Министерство (т. е. м-во Просвещения), несмотря на неизмеримое неравенство средств».

Исключение составляло одно только литературное общество, именно «Арзамас». Значение этого знаменитого общества не только не разъяснено у нас вполне, но вряд ли еще и понято достаточно ясно и правильно, благодаря тому, что историки и судьи «Арзамаса» видели в нем одну только шутливую сторону и сочли его на этом основании за сборище веселых и праздных собеседников. Шутливость «Арзамаса» прикрывала, однако же, очень серьезную мысль, что именно и дает ему право на внимание в истории нашего просвещения.

Известно, что «Арзамас» основан был для противодействия Державинско-Шишковской «Беседе Любителей Русского Слова» и для поддержания не только переворота в языке и литературе, произведенного Карамзиным, который поэтому и считался как бы невидимой главой «Арзамаса», но и для защиты прав русских писателей на свободную, независимую деятельность. Пушкин был членом «Арзамаса» еще с лицейской скамьи, но ко времени появления его в свет «Арзамас» и «Беседа» существовали только номинально, и на литературной арене уже более не встречались. Время уничтожило между ними яблоко раздора. Большая часть нововводителей в сфере русской мысли и слова успели уничтожить предубеждение своих врагов и победоносно выйти из смуты и наговоров, которые вызваны были их появлением.