Николай Зряхов - Битва русских с кабардинцами

• Название: Битва русских с кабардинцами
• Автор: Николай Зряхов
• Жанр: Историческая проза

Русская повесть с военными маршами и хорами певчих

---

Селима (бледная, трепещущим голосом, на своем же языке). О, Аллах! Итак, я погубила сего храброго и прекрасного гоношу?.. О! тогда я не прощу себе… я знаю, как заплатить за сию мою неосторожность! Хорошо! Я повинуюсь тебе, Бразин, — и хотя с горестью, но оставляю вас наедине с ним; но только умоляю тебя Аллахом, спаси этого героя, и благодарная Селима не пощадит для тебя злата. (Хочет идти).

Победоносцев, во время сего разговора не сводивший глаз своих с прекрасной княжны и знав их язык, как свой природный, заметил в ней великую перемену в лице и ужас, написанный на оном от слов, сказанных ей Бразиным. Восхищаясь ее чувствами и полагая в них будущее свое блаженство, сказал по-русски Селиме.

Победоносцев. Прекрасная княжна, останьтесь здесь. Ваше отсутствие увеличивает болезнь мою и страдания. Я чувствую, что вы присутствием вашим даете мне новую жизнь и облегчите мои душевные и телесные силы. (Обращаясь к Бразину, на их языке). Почтенный врач! Не беспокойтесь так много о моем положении. Я русский воин, имею силу и твердость к перенесению жестокой моей болезни. Прошу вас, не отстраняйте отсюда прекрасной княжны: ее присутствие для облегчения моего необходимо, а притом она исполняет приказание своего отца. Я даю вам слово воздержаться от долговременного разговора. Давайте мне ваше лекарство, если полагаете это необходимым.

Селима (в восторге и всплеснув руками). О Аллах! Он знает язык наш! Какое счастие для Селимы!..

Победоносцев (так же восхищенный). Да, прекрасная княжна! Я знаю ваш язык столько же, как свой природный, и до сего времени нарочно не говорил им, имея на это свои резоны. Теперь вы узнали сию тайну и радуетесь этому; я также рад, что узнал из речей ваших, что вы изрядно говорите на русском языке. Со временем он очень будет для нас нужен.

Селима (в некотором рассеянии и приложив к сердцу правую руку). Желаю от всего этого невинного сердца и души моей исполнения твоих намерений и, что ни случилось бы со мной, подвергаюсь пределам судьбы моей.

Победоносцев (увлеченный восхищением и надеждой). Вы будете совершенно счастливы, прекраснейшая княжна. Я смею вас в этом уверить. Но оставим это до другого времени, пока узнаем короче друг друга. Княжна, знает ли Бразин наш язык?

Селима. Нет, он ни одного слова не разумеет, что мы говорим, и вы всегда при моих домашних или сторонних людях говорите со мною на вашем языке, чтобы никто не разумел нас, если заключаться будет какая тайна в нашем разговоре. (Томно вздыхает).

Во время сего разговора Бразин составлял для раненого свои лекарства, и Селима с любопытством надзирала за оным, потому что сама знала всю его силу, а притом и опасалась для больного вреда, ибо ей был небезызвестен характер ее соотечественников и ненависть их к христианам, а в особенности к русским.

Бразин дал Победоносцеву принять составленной им эссенции красноватого цвета и на несколько минут не говорить ничего, пока лекарство примет свои действия.

Удивительный сей состав вскоре доказал свою силу: Победоносцев почувствовал какую-то вновь рождающуюся бодрость в душе его и уменьшение боли в ранах своих: сои неприметно стал смыкать его ресницы, и хотя он не спускал глаз своих с прелестной княжны, а она своих с него, но волшебная сила лекарства все превозмогла, и он погрузился в крепкий сон.

Бразин. Ну, теперь он проспит целые сутки, не надобно его тревожить: сон для него теперь всего полезнее, ибо он очень слаб от вытекшей крови из его ран; но к счастью, что родитель ваш, княжна, поспешил искусно перевязать его раны, которые, судя по тяжкому его дыханию, очень жестоки и опасны.

Селима (со страхом). Опасны, Бразин! Следовательно, этот прекрасный христианин не может быть излечен твоим искусством и от них во цвете лет своих погибнет?

Бразин. Я еще не осматривал его ран, а сужу по наружности. Завтра, когда перевяжу их, тогда вам, княжна, открою всю истину.

Селима. Ради самого Аллаха, заклинаю тебя пророком нашим Магометом, добрый мой Бразин! Употреби все твое искусство спасти жизнь этого юного и прекрасного героя. Отец мой тебя за это щедро наградит, я также не забуду до гроба услуг твоих.

Бразин. Я рад, прекрасная княжна, пожертвовать вам не только всем моим знанием в лечении болезней, но и самой жизнью моей. Я — ваш раб нижайший, верный и усерднейший невольник; воля для меня отца вашего, а моего повелителя, и ваша священна. Но, княжна, могу ли вам сказать несколько слов, чтобы не навлечь вашего на себя гнева? (Опускает глаза к земле и, преклонив голову, кладет обе руки на свою грудь).

Селима. Говори и ничего не опасайся.

Бразин (обрадованный, становится пред нею на колени). Призываю Аллаха и великого пророка Магомета в том, что истину будут вещать уста мои, прекрасная княжна, пред тобой. Когда этого раненого принесли сюда, то я в это время был у князя Тамерлана, который родителю вашему предлагал о вашем с ним соединении. Сей прекрасный, юный и богатый витязь нашей страны был сегодня же привезен жестоко раненный в свой аул; он прислал за мной лошадь. Я нашел, что глубокая рана на груди его весьма опасна. Он сказал мне, что получил ее в сражении против русских гребенских казаков, от юного христианина, весьма храброго, который, предводительствуя своими казаками, множество самых лучших наших воинов лишил жизни и изуродовал. Он знает, что родитель ваш отправил его сюда для излечения, и я полагаю, что это не иной кто, как сей христианин.

(Показывает на Победоносцева). Когда меня вы потребовали сюда в самоскорейшем времени, то князь Тамерлан, догадавшись о причине сего зла, переменился весь в лице и, протянув ко мне дрожащую руку, с умоляющим взором просил сказать вам, прекрасная княжна, что тот, кто пролил кровь его и, может быть, открыл путь в могилу; христианин, пренебрегаемый правоверными и ненавидимый великим нашим пророком, неужели будет предпочтен ему в вашем сердце, которое для вас одной билось? «Скажи, Бразин, скажи прекрасной Селиме, — примолвил он со слезами, — чтоб она опасалась, как злого духа, сего христианина, который приведет ее на край глубокой пропасти и затворит навсегда для нее двери в рай Магометов, в небесное жилище гурий. Скажи также, что я тогда лишу сам себя жизни, н будет тому виною она одна»,

Селима. Встань, Бразин. Я очень верю, что Тамерлан меня любит и ищет со мною соединения: но, невзирая на все достоинства, описанные в нем тобою, я никогда не желала ответствовать его любви. Увидевшись с сим князем, скажи ему от меня, что я благодарю его за советы: но как я должна вполне исполнить малейшие приказания моего отца, то, что бы со мною ни произошло, не должно наносить Тамерлану скорби, а еще и того более отчаянья, ибо я никогда не расположена любить его и быть его женою. Но смотри, Бразин, чтоб эти слова твои были в последний раз предо мной, а то ты подвергнешься жестокому гневу моего отца, если лекарств и перевязывать ран без присутствия присланного мною невольника!

Бразин трепетал всем телом, ибо совесть его точно не была чиста, когда Тамерлан посулил ему двести червонных и подарил двадцать пять впредь, если он прекратит жизнь ненавистного его врага, Победоносцева, коего мужество и красота заставляли Тамерлана мучиться жестокой ревностью, воображая, что князь Узбек, благоволивший о сем христианине, верно, имеет намерение, обратив его в их веру, женить на Селиме, которая, знав русский язык, легко может быть прельщена словами и красотой ненавистного его соперника. Он умолял княжну простить ему в его дерзости и быть уверенной, что он за все сокровища света не согласится ей изменить, и докажет то скорым выздоровлением раненого.

Селима. Хорошо, я увижу это из последствия твоего с ним обращения, чего ты достоин — награды или наказания. Останься при раненом, пока я схожу домой. Я сейчас сюда возвращусь.

Бразин (смотря вслед Селиме). Я знаю причину твоего гнева и ненависти к Тамерлану! Этот негодяй обворожил тебя своею красотою я словами на его языке. Жаль, что я не знаю оного, а то бы другие принял меры разлучить вас при самом начале. (По некотором молчании). Гм! Потерять двести червонных — это ужасно!.. Да и для кого же? Для врага веры и отечества!.. Ну, кабы ты, хитрая Селима, да не знала силы лекарства, которого тайну я тебе, на мою погибель, открыл, то завтра же бы этот русский лежал в сырой земле. Теперь делать нечего — голова мне дороже этих денег! Я знаю, каковы наши кабардинки: она, не дождавшись отца, вонзит кинжал в мое сердце, если заметит какую-либо во мне измену.

Селима, возвратившись с невольницей и невольником, несшими разные питья и кушанья для раненого, если он, проснувшись, пожелает пить или что-нибудь скушать, обратившись к невольнику, сказала: