Николай Лейкин - На лоне природы

• Название: На лоне природы
• Автор: Николай Лейкин
• Издательство: С.-ПЕТЕРБУРГЪ Типографія Р. Голике, Троицкая улица, д. No. 18. 1893.
• Жанр: Русская классическая проза

Лейкин, Николай Александрович [7(19).XII.1841, Петербург, — 6(19).I.1906, там же] — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра». Большое влияние на творчество Л. оказали братья В.С. и Н.С.Курочкины. С начала 70-х годов Л. - сотрудник «Петербургской газеты». С 1882 по 1905 годы — редактор-издатель юмористического журнала «Осколки», к участию в котором привлек многих бывших сотрудников «Искры» — В.В.Билибина (И.Грек), Л.И.Пальмина, Л.Н.Трефолева и др. Основная тема многочисленных романов, повестей, пьес, нескольких тысяч рассказов, очерков, сценок Л. - нравы петербургского купечества. Однако комизм, с каким Л. изображал серость купеческо-мещанского быта, носил поверхностный характер. Основной жанр Л. - сценки. Даже его романы («Стукин и Хрустальников», 1886, «Сатир и нимфа», 1888, и др.) представляют собой ряд сцен, связанных единством лиц и фабулы. Л. привлек в «Осколки» А.П.Чехова, который под псевдонимом «Антоша Чехонте» в течение 5 лет (1882–1887) опубликовал здесь более двухсот рассказов. «Осколки» были для Чехова, по его выражению, литературной «купелью», а Л. - его «крестным батькой» (см. Письмо Чехова к Л. от 27 декабря 1887 года), по совету которого он начал писать «коротенькие рассказы-сценки».

---

— Да вы тутъ еще сами живете, сказала дама.

— Живемъ, барыня, а передъ тѣмъ какъ господамъ въѣхать, переберемся на зады. Тамъ у насъ на задахъ тоже избушечка есть, отвѣчала баба.

— Грязно. И грязно, и стѣны ободраны.

— Да вѣдь у насъ ребятишки. Нешто съ ребятишками чистоты напасешься? А вы вотъ прикажете, такъ мы все вымоемъ и вычистимъ.

— Надо обоями новыми оклеить. Вѣдь такъ невозможно жить.

— Обои новые. Въ третьемъ году оклеивали, а только они отодравшись. Ну, да мужъ газетами подклеитъ.

— А только всего и есть помѣщенія?

— Клѣтушечка еще есть въ мезонинчикѣ. Тамъ юнкарь жилъ… Сынъ, вотъ, прошлогодняго-то жильца, да такой баловникъ, что не приведи Богъ. Всю конопатку у насъ изъ стѣны на пыжи для ружья повытаскалъ.

— Надо посмотрѣть и клѣтушечку, сказала дама.

— Да не влѣзете, барыня. Вѣдь у насъ по приставной лѣстницѣ. Мы-то влѣзаемъ.

— Такъ, стало быть, это не комната.

— Клѣтушечка. Гости, вотъ, когда къ прошлогоднему жильцу наѣзжали, такъ ихъ туда ночевать отсылали. Тамъ и стлались они на сѣнѣ. Для спаленки чудесно. Даже лучше и не надо.

— Но какъ же влѣзать-то?

— Попробуйте по приставной лѣстницѣ. Влѣзали и дамы, которыя не очень грузныя. Пожалуйте… Влѣзать въ нее надо изъ сѣней.

Съемщики вышли въ сѣни. Вверху надъ головами была дверь, подъ ней стояла приставная лѣстница, наскоро сколоченная изъ брусьевъ.

— Нѣтъ, мнѣ не влѣзть, отвѣчала дама.

— То-то, я думаю, что гдѣ же вамъ… Третій годъ мужъ все собирается смастерить настоящую лѣстницу, да вотъ все день за день. Вы, барыня, не безпокойтесь. Мужъ смастеритъ вамъ лѣстницу. Доски есть. Досокъ мы нонѣ изъ рѣки натаскали. Плыло тутъ много при ледоходѣ.

— Ну, а что же стоитъ это помѣщеніе?

Баба задумалась.

IV

— Сколько же вы хотите взять за это помѣщеніе? повторила дама.

— Да безъ мужа-то я не знаю, какъ и сказать. Боюсь ошибиться, отвѣчала баба. — Пятьдесятъ рублей не дадите?

— Что ты! Что ты! Тутъ у васъ въ деревнѣ наши знакомые жили, такъ платили тридцать пять рублей за четыре комнаты, а здѣсь всего двѣ.

— А клѣтушечка-то?

— Да клѣтушечка развѣ комната? Туда даже никакой мебели не внесешь.

— Какъ не внесешь! Что вы, помилуйте. Вотъ изъ страховки-то въ прошломъ году баринъ жилъ, такъ въ лучшемъ видѣ туда диванъ на веревкахъ подняли. Тоже и столикъ у нихъ тамъ былъ и два стула. Да вы, барыня, не сумлѣвайтесь, мужъ лѣстницу приладитъ.

— За четыре комнаты въ вашей деревнѣ люди тридцать пять рублей платили, а ты вдругъ…

— Да вѣдь можно сдѣлать и четыре. Мы съ мужемъ и то давно собираемся разгородить вонъ эту комнату, чтобы кухня была отдѣльно. Вы погодите, я за мужемъ сбѣгаю. Можетъ быть, онъ посулится разгородить.

— Гдѣ же твой мужъ?

— Да ужъ извѣстно, гдѣ наши мужья. Въ одномъ мѣстѣ. Сейчасъ я за нимъ парнишку пошлю.

— Въ питейномъ заведеніи мужъ-то твой, что ли? спросилъ съемщикъ.

— Охъ, тамъ, пропади оно пропадомъ!.. Третій день путается… вздохнула баба и, выглянувъ въ дверь на дворъ, закричала:- Ванюшка! Сбѣгай за тятькой въ трактиръ и позови сюда. Скажи, что, молъ, дачники избу снимать пріѣхали! Наказаніе Господне у насъ, сударь, съ этимъ трактиромъ, обратилась она къ съемщику:- Прежде, когда его не было — мужики наши люди, какъ люди, были, а теперь только животы пропиваютъ.

Съемщикъ обратился къ женѣ и сказалъ по-французски:

— Не нарваться бы на пьяную семью. Тогда что хорошаго?

— Вотъ и я то же думаю, отвѣчала дама тоже по-французски и спросила бабу:- Сильно пьетъ твой мужъ-то?

Баба покрутила головой и отвѣчала:

— О! И не приведи Богъ! Сдали тутъ у него младшаго брата въ солдаты, такъ какъ началъ съ октября вмѣстѣ съ братомъ, да, кажись, безъ передышки. Кабы не я, домъ бы, кажись, разорилъ. Одна я шаромъ и катаюсь. Вѣдь трое ребятишекъ у насъ.

— И дерется?

— Ну, этого нельзя сказать. Онъ во хмелю смирный, а только ругатель. Допущу ли я его надъ собой тиранствовать, коли я работница! Сама я его подчасъ учу, а только что толку-то! Не стоитъ рукъ объ него обивать.

Съемщикъ улыбнулся и пробормоталъ женѣ по-французски:

— Она его, оказывается, бьетъ, а не онъ ее.

— Одно другого лучше. Значитъ, все-таки драка… дала та отвѣтъ. — Посмотримъ ея мужа, какой онъ такой…

— У насъ, сударыня, лѣтомъ такъ отлично, что просто прелесть. Что у насъ грибовъ въ лѣсу! сказала баба. — Графскій лѣсъ тутъ у насъ. Насъ-то, мужиковъ, въ лѣсъ не пускаютъ, а вы ежели сторожу лѣсному пожертвуете на четверть, то и ходите сколько хотите.

— Ахъ, все-таки даромъ-то не пускаютъ, сдѣлала гримасу съемщица.

— Даромъ, сударыня, нынче ничего не подѣлаешь. Графскій лѣсъ не великъ и лѣсникъ на такомъ положеніи, что онъ самъ грибы собираетъ, семья у него, — ну, а на четверть ему дадите, такъ сколько хотите. Вотъ тоже господа рыбу въ рѣкѣ ловятъ.

— Рыбу-то ужъ даромъ дозволяется ловить?

— Какъ вамъ сказать… Мы-то не запрещаемъ, рыбы много, рыба божья, по нашему, лови сколько хочешь; ну, а староста привязывается. Да и староста… Дать ему съ мужиками на четверть, такъ хоть невода закидывай — онъ слова не скажетъ.

— Даже и за уженье рыбы берется?

— Да не берется, а ужъ такъ выходитъ, что онъ завсегда захочетъ доходъ свой имѣть.

На дворѣ послышались шаги. Кто-то шлепалъ ногами по грязи. Вскорѣ показался пьяный мужиченко въ стоптанныхъ грязныхъ сапогахъ, въ рваномъ пиджакѣ и въ засаленномъ картузѣ набекрень.

— Желаемъ здравствовать, ваше… проговорилъ онъ пьянымъ голосомъ, запнулся на словѣ и прибавилъ:- ваше блаженство. Дачку, ваше блаженство, желаете снять? Вотъ наше удовольствіе… Три комнатки тутъ. Ты, шкура, все показала?

— Ну, ну, ну… При господахъ не ругаться! строго отвѣтила баба.

— Для господъ всегда во фрунтъ, отвѣчалъ мужиченко, сдернулъ съ головы картузъ и покачнулся. — Господъ мы въ лучшемъ видѣ уважаемъ, а тебя, язву полоротую…

— Довольно, довольно. Вотъ господа требуютъ, чтобъ лѣстница къ каморкѣ была настоящая пристроена, да чтобы вонъ та комната разгорожена.

— Мы ничего не требуемъ, мы только хотимъ знать: за сколько вы отдаете?

— Дозвольте опросъ сдѣлать: вамъ съ дровами?

— Куда тебѣ, лѣшему, съ дровами? Наложилъ ли ты дровъ прежде? Вѣдь ты всю весну пропьянствовалъ, оборвала его баба.

— Заткни пасть-то, вѣдьма дьявольская, заткни! Дровъ-то вѣдь еще много по рѣчкѣ поплыветъ, наловимъ.

— У, чортъ паршивый! Налилъ глаза-то! Только при господахъ-то не хочется… А то вотъ возьму ухватъ, да какъ начну возить…

— Ну, ну, ну…

— Послушайте, вы ужъ не ругайтесь.

— Да какъ ее, шкуру барабанную, не ругать-то, ваше степенство, коли она… Дозвольте опросъ сдѣлать: вы не полковникъ?

— Нѣтъ, нѣтъ. Вѣдь видишь, что я штатскій. Ты мнѣ скажи только, что стоитъ это помѣщеніе.

— Ничего не обозначаетъ, ваше благородіе. И штатскіе полковники есть. Да вотъ я, какъ егерь, двухъ собакъ полковницкихъ кормлю, такъ тотъ штатскій полковникъ. Ты сколько за избу выпросила-то? обратился мужиченко къ женѣ.

— Да я что! Я пятьдесятъ рублей спросила.

— Ну, что жъ, мужикъ супротивъ бабы спуститъ пятерку. Ну, сорокъ пять. Я вижу, господа хорошіе, будутъ и на стаканчики хозяину давать, и на пивко отъ нихъ очистится. Только ужъ сорокъ пять, господинъ, безъ дровъ.

— Нѣтъ, этой цѣны дать нельзя, сказалъ съемщикъ.

— Да и помѣщеніе мнѣ не нравится, прибавила дама, направляясь на дворъ.

— Сударыня-барыня! Зачѣмъ вы въ контру? крикнулъ ей въ слѣдъ мужиченко:- А вы свою цѣну скажите. Дорого, такъ мы еще пятерку спустимъ.

— Совсѣмъ не нравится. Да и не люблю я съ пьяными разговаривать.

— Пьяный проспится, дуракъ — никогда. Вотъ какъ я разсуждаю. Желаете за сорокъ безъ дровъ? Вы то разочтите, что у насъ огородъ и пять грядокъ клубники. Ежели бабѣ перепадетъ отъ вашей милости, то…

Съемщики не отвѣчали и уходили со двора.

— У! пьяный дьяволъ! Черезъ тебя, пропойцу, господа уходятъ! выбранила баба мужика.

— Молчи, кикимора полосатая! Не умѣешь дачу показывать. Кабы я былъ, я бы въ лучшемъ видѣ…

— Сиди больше въ кабакѣ, сиди, такъ и никому дома не сдашь.

— Молчать, купоросная душа! Во-фрунтъ!

— А вотъ я тебѣ сейчасъ покажу фрунтъ.

Мужиченко выскочилъ на дворъ. Вслѣдъ за нимъ вылетѣло полѣно.

— Вишь, подлая! пробормоталъ мужикъ и крикнулъ удаляющимся съемщикамъ:

— Господа! А что жъ на чаекъ-то хозяину?

V

Съемщики выходили со двора на улицу.

— Вотъ ты искалъ здѣсь какого-то добродушія и патріархальности крестьянъ, радовался, что освободишься отъ пьяныхъ нахаловъ парголовскихъ и шуваловскихъ мужиковъ, сказала дама мужу. — И здѣшніе мужики тѣ же пьяницы, тѣ же нахалы. Каковъ мужикъ-то, у котораго мы сейчасъ домъ смотрѣли! Совсѣмъ пропойца. А извозчикъ, который насъ везъ? Вѣдь это какой-то разбойникъ. Взялся везти за полтора рубля и вдругъ въ глухомъ мѣстѣ, на половинѣ дороги требуетъ два рубля, а то, говоритъ, сходите съ телѣжки среди грязи долой.