Дарья Лаврова - Москва, я люблю его!

• Название: Москва, я люблю его!
• Автор: Дарья Лаврова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58391-1

Маша любила так, что потом собирала себя по кусочкам. Катя любила так, что готова была отдать жизнь за одно-единственное прикосновение. Игорь любил так, что во всех девушках видел ее. Руслан любил так, что больше уже не было сил. Они встретились, чтобы поделить существование каждого на «до» и «после», чтобы стать точкой невозврата друг для друга. Но жизнь распорядилась по-своему, разбив мечты каждого из них.

---

– Гетто? – не поняла я.

– Сейчас объясню, – улыбнулась она. – Я давно называю этот город гетто, даже не замечаю уже. Дурацкая привычка. В четырнадцать мы переехали сюда жить, а в пятнадцать я влюбилась в парня. Он живет недалеко, через три дома отсюда. Однажды кто-то из его подруг сказал, что он – один из немногих настоящих мужчин в нашем замкадном гетто. Так и пошло. Мне проще сказать гетто, чем называть город. Мне тут нравится. Я рада, что мы живем здесь, а не в Москве.

– А что с тем парнем?

Оксана протянула мне стакан вина и взяла себе.

– За встречу и квартиру, – ответила она. – А парень… не хочу о нем говорить. Мы бы, наверное, и не переехали сюда, если бы не та неделя в больнице. Помнишь? Никто не знал, почему я на самом деле туда попала.

В тринадцать лет я подружилась с девчонкой, Жанной. Гуляем как-то поздно вечером вдоль шоссе. Каблуки, юбки еле пятую точку прикрывают, губы красные, стрелки на глазах, а еще бухие, как не знаю кто. Выпили одну банку на двоих, развезло. Идем, ржем, рядом машина останавливается. Парни какие-то, лет по восемнадцать, а то и меньше, зовут покататься да посидеть где-нибудь. Ну а у нас-то мозгов нет, сели в машину, поехали. Их четверо было. Приехали в какую-то квартиру, грязная, одна комната всего. Сидим на кухне, болтаем, водку пьем. Думаю, вроде ничего парни оказались, нормальные. И тут что-то Жанна стала на них вырубаться. Трое из них переглянулись, потащили ее в комнату. Я смотрю и ничего не понимаю, а четвертый, Антон, схватил меня за плечо и завалил на диван, юбку, колготки порвал. Через пару секунд диван был в крови, а через час из комнаты Жанку вытолкали, ее трясет, на ногах стоять не может. Ее втроем изнасиловали, меня один Антон. Сказали, если хоть кто узнает, пожалеем, что живы остались. В общем, проводила ее домой, а сама все боялась, что она не вынесет, вены там порежет, колес наглотается или еще что…

Через месяц я попала в больницу. Для всех у меня было просто кровотечение, а на самом деле подозрение на выкидыш. Повезло так повезло. Кто-то из одноклассниц слух пустил, что я неудачно залетела, а тут и случай подвернулся уехать. Так мы и уехали. Это было лучшим из решений в тот момент.

С Жанной мы не общались больше, даже ВКонтакте. Тяжело общаться с человеком, который всегда будет напоминать о том вечере. Я поняла ее. У нее все в порядке сейчас, видела фотки, вроде замуж собирается.

Да не грузись ты. Все ведь в порядке, – улыбнулась в темноте Оксана и зевнула. – Допивай давай, сейчас еще налью.

Одну из стен в моей комнате полностью занимал книжный шкаф. Старый письменный стол под окном, в которое деревья тянули свои зеленые ветви. В солнечный день мне будет казаться, что я живу в джунглях. Старый диван, потрепанное кошачьими когтями кресло. У входа в комнату неработающий холодильник.

Я сидела на диване, вытянув ноги, и смотрела впереди себя – на книги и полку со старым кассетным магнитофоном, – не зная, что делать дальше. Меня будто отключили на время. Я не могла спать. Я не могла думать. Я хотела только одного – домой.

И как они только меня отпустили? Одну, в город, который не верит слезам, ломает судьбы. В город, где исчезают любимые люди, испаряются надежды и умирают детские мечты. Я заочно не любила Москву, но все равно купила билет и сошла на вокзале, как и тысячи других самоуверенных провинциалок – я не любила, я ждала взаимности.

Чтобы отвлечься, я думала о тех, кто жил когда-то в этой квартире. Интересно, сколько всего видели эти стены. Сколько разговоров и признаний они слышали, сколько историй любви, слез, истерик и расставаний, сколько искренних улыбок, детского плача, смеха и счастливых моментов.

Что рассказали бы эти стены с невзрачными обоями, если бы могли говорить?

Наверное, когда-то по этому старому ковру были разбросаны детские игрушки. Плюшевые медведи с глупыми глазами, зайцы с пушистыми ушами, разноцветные детали конструктора, резиновые слоны – сжимаешь такого в руке, а он пищит. Я представляла молодого папу, который просыпается ночью, идет на кухню, спотыкается об эти игрушки, но старается быть тихим, чтобы не разбудить ребенка… Ту кудрявую девочку с черными глазами, чье фото висит на ковре в соседней комнате.

Я поднялась на ноги, включила свет и подошла к шкафу. На средней полке, над книгами лежала скрипка. Без струн, без смычка. И старый сборник мелодий для фортепьяно. Страницы потертые, желтые. Как же давно все это было.

Я думала о девочке. Это была ее комната. Я представляла, как она собирается в школу – в коричневом платье и фартуке, как одевались школьницы, когда меня еще не было. Как она учила здесь уроки – почему-то с бабушкой, как долго ходила в музыкальную школу, как не хотела разучивать гаммы, а однажды пришла домой, легла на пол в прихожей и сказала, что больше никогда не пойдет в музыкалку.

– Все в порядке? – спросила Оксана, заглянувшая в комнату. – Ты улыбаешься.

– Да так, вспомнила просто, – смеялась я. – Ничего особенного.

Оксана понимающе промычала и ушла, а я подумала о том, что у хозяев квартиры, наверное, была собака. Представлялся почему-то не золотистый лабрадор или немецкая овчарка, а большая рыжая и лохматая мальтийская болонка. Наверное, пес был членом семьи, его обожали. Молодой папа выгуливал его, а после – мыл ему лапы в ванной и вытирал отдельным полотенцем, а с полочек за этим наблюдали желтые резиновые утята.

Я достала телефон и набрала любимый номер.

Из Живого Журнала Оксаны Смотровой

Я росла худой мрачной девочкой с рыжим хвостом, небрежно стянутым двумя черными резинками от железных бигудей, отросшая челка полностью закрывала мой левый глаз. Ходили даже слухи, что я числилась в детской комнате милиции. Родители запрещали детям дружить со мной.

Я обзывалась, хамила, лезла в драки и получала в дневник по три замечания в неделю. Мне нравилось быть примером того, как не надо себя вести. Это как стиль жизни.

Я могла бы пойти дальше – пить «Ягуар» в подъездах, курить дрянь, отбивать парней у хороших девочек и бросать их через неделю, стать наркоманкой и сдохнуть от передоза, не дожив до двадцати лет.

Но я училась лучше всех в школе. Никогда не попадалась, встречалась только с одним парнем, играла в «World of Warcraft» и была влюблена в инди-рок.

…а родители одноклассников по-прежнему запрещали общаться со мной.

Кристина хорошая девчонка. Ее родители считают, что я плохо на нее влияю, «учу плохому».

Однажды осенью мы втроем пошли в инет-кафе после уроков, оплатили три часа доступа и заняли один комп. Залезли в какой-то чат и весело проводили время. Нас окружила небольшая компания геймеров, с которыми мы познакомились в прошлый раз. Они рассказывали анекдоты, пили пиво и развлекали нас. Веселье продолжалось до тех пор, пока в кафе не пришла Кристинина бабушка и чуть ли не за шиворот увела ее оттуда.

После этого случая ей запретили со мной общаться, потому что я «плохая»: пью пиво, курю, ругаюсь матом и тусуюсь с сомнительными компаниями в «злачных местах», а у меня ведь даже ни одного парня не было с тех пор, как я живу в этом городе.

Глава вторая

Мобильник показывал половину третьего ночи. С первого этажа доносились мелодии, популярные в начале девяностых, редкие крики «Горько!», смех и гитарные переборы.

Я спустилась вниз, чтобы найти Оксану.

Жених жарил шашлык в камине, внизу курил Игорь, задумчиво глядя в неопределенную точку пространства. Остальные сидели за столом, пели старые песни под гитару. На кухне у холодильника крутился невысокий лысый мужчина в трусах и с камерой на шее.

– А-а, проснулась? – спросил мужчина, заметив меня и запихивая в рот маринованный огурец. Сначала один, с мизинец размером, потом еще один, побольше.

– Где Оксана? – Я стояла в дверях кухни. – Я не могу ее найти.

– А подруга твоя уехала, – ответил мужчина, вытирая пальцы о трусы и подходя ближе. – Давно уехала, пару часов назад. А зачем она тебе? – улыбнулся вдруг он. Улыбнулся резко, неожиданно. Я оглянулась назад. В коридоре никого не было. – Зачем она тебе нужна, если есть я? Я лучше, лучше… – нахваливал себя мужчина.

Я развернулась и пошла вдоль коридора. Казалось, он пошутил, соврал про Оксану. Она не могла. Не имела права привезти меня сюда, напоить, а потом сбежать.

– Да куда же ты? – кричал мужик из кухни, слышались глухие и быстрые шаги. Он бежал за мной. Чуть не свалившись с деревянной лестницы, я спустилась на первый этаж и огляделась. – Да постой же ты! Как там тебя зовут… я забыл. Стой!

В темной прихожей я споткнулась о чей-то ботинок, подвернула ногу и упала, развалившись среди десятков пар вонючей обуви. Кое-как мне удалось встать на ноги. Держась за стену, попробовала сделать шаг. Ходить было трудно, очень трудно, а бежать вообще невозможно. В коридоре зажегся свет. Мне казалось, будто сначала появилась камера Canon, а потом и сам он, лысый и пьяный, с резкой улыбкой, живущей отдельно от него.