Тимофей Печёрин - Усы, лапы и хвост

• Название: Усы, лапы и хвост
• Автор: Тимофей Печёрин
• Жанр: Природа и животные

Вот как бывает: еще вчера ты был молодым и успешным человеком. А сегодня просыпаешься совсем другим — и не знаменитым. Враз потеряв работу, квартиру… и даже человеческий облик.

Но даже при таком раскладе можно выжить. И более того — жить, бороться и победить.

---

И все же кое-кого лучики надежды из внешнего мира не обманывали. Согревали. Вот, например, щенка, которого не иначе как по дурости разместили в нашем вольере через несколько дней после смерти серой кошки. А может и не по дурости… не совсем по дурости: просто со свободным местом в приюте сделалось совсем плохо.

Еще мелкий, вдвое меньше меня, щенок просто не успел заразиться злобой от взрослых собратьев. Равно как и ненавистью к таким как мы. Маленькие же слабости его — непоседливость и неуклюжесть — в другое время и при иной обстановке выглядели бы даже забавно.

Иначе думал пятнистый сосед. Уже в первый день пребывания щенка в нашем вольере он подговаривал меня напасть на это маленькое бойкое существо. Не чтоб воспитать или поставить на место — сии реверансы в отношении неугодных мог позволить себе только человек. Предполагалось песьего детеныша банально загрызть, покуда он, забавный и безобидный, не вырос в хищную тварь.

Я отказался, и намерения трехцветного гнуса так и остались намерениями. Расправиться со щенком в одиночку он не решился, даром что намеченная жертва была заведомо слабее. Ну а мне вдруг подумалось, что под маской циника и фаталиста скрывается банальный трус. Нет, даже трус по убеждению. А все его страшилки насчет мехов, да выражение твердокаменного равнодушия суть либо маски, либо способ заразить страхом и трусостью окружающих. Ведь обидно трястись от ужаса, когда другие не трясутся. Куда как лучше под трясучку свою подвести хоть что-то, что сойдет за объективность. Авось и самому легче станет…

Щенок пробыл с нами дня три, не больше. А затем сменил голый грязный пол и скудный приютский паек на мягкий коврик и полную миску. Его забрала, избрав в домашние любимцы, милая девчушка с двумя косичками.

А мы с трехцветным собратом по виду остались: он — все также равнодушно взирать на мир, а я… собственно, для того, для чего и предназначалось чистилище. Пробовал молиться, хотя бы мысленно. Подвергал жизнь арбитражу, ища повод для покаянья. Идея, зародившаяся еще во время постоя в магазине, теперь вошла в полную силу. Очень уж тому способствовала сама атмосфера приюта вкупе с моими ассоциациями.

Правда, рефлексия в итоге так ничего и не дала. Кроме упомянутой еще раньше гордыни, особых причин для раскаяния я не нашел. Сколько помню, ничего не украл и никого не убил; слушался родителей, почти не дрался и учился хорошо. Даже не списывал никогда — понимал потому что: знаний сия сомнительная уловка не прибавит мне ни на йоту. А диплом или аттестат, не обеспеченный знаниями, это примерно как валюта, не обеспеченная реальными ценностями. Пользы никакой, а вот проблемы создать может.

…около недели спустя пятнистый сосед слег от желудочных колик. Благодарить за то ему следовало, как видно, кормежку приютскую, несвежую да и черт знает, из чего сготовленную. Мучения бедолаги продлились еще пару дней — пока на них не обратил внимание один из сотрудников. Пока не сжалился: не унес кота, чтобы усыпить.

Провожал я этого циничного тихоню с грустью… вспоминать же вскоре его пришлось даже с ностальгией. Потому как новый жилец, принесенный мне в компанию, оказался ни больше ни меньше, буйно помешанным. Он кидался на прутья решетки, злобно вопил; один раз даже пытался атаковать сотрудника, принесшего еду.

Как и у всякого безумца, в поведении нового соседа припадки чередовались с периодами спокойствия на грани полной пассивности. Вот только ни проблеска здравого смысла при этом все равно не проскальзывало.

«Ты не думай, внешность обманчива, — заводил он свою обычную для спокойных моментов песнь, — на самом деле я человек. У меня машина, дом загородный, жена-красавица… были. Но никто не верит! И по-моему даже не слышит меня. К кому бы я ни обращался… Вот ты-то, ты-то — скажи: ты меня слышишь? Понимаешь?»

«Понимаю», — отмахивался я дежурным ответом, и несчастный безумец затихал. До следующего припадка.

Так прошло еще несколько дней… в течение которых я начал даже прислушиваться к его речам. А в душе зарождались смутные сомнения: действительно ли этот кот — безумен? И спроста ли сошел с ума? Впрочем, ни во что внятное мои подозрения кристаллизоваться не успели. Потому как счастливая звезда снизошла наконец и до меня.

В приют пожаловала молодая пара. Темноволосая девушка, в своих тесных брюках и высоких сапогах казавшаяся неестественно тонкой, и парень в ветровке и джинсах. Простой парень неприметной внешности — в былые времена я мог пересечься с ним на улицах города раз двести и не запомнить.

В былые времена… Теперь же мне стало не до сличения примет. О, интересовало меня нынче совсем другое. Важно было, что девушка зашла в приют, дабы приобрести кота. Именно кота, не собаку и даже не кошку. Ну а парень всячески пытался ее разубедить. Чем вмиг заслужил мою неприязнь.

К счастью, повлиять на решение своей «второй половинки» он не сумел. И, более того, сам же себя и подвел под поражение — перейдя в этом споре на повышенные тона. Увы, разница темпераментов оказалась не в его пользу: тайным боевым искусством Высокого Голоса девушка владела несоизмеримо лучше. Враз сникнув, парень лишь молча бестолково топтался рядом.

Проходя мимо вольеров и бросая по сторонам беглые взгляды, парочка наконец-то добралась и до нашей решетки.

— Тут целых два кота, — пробормотал парень вполголоса и, как могло бы показаться, смущенно.

— Что, с бабенкой своей ходишь? — обратился к нему, враз оживившись, мой безумный сосед, — а я ведь тоже так… когда-то. И тачка у меня была… девчонок на ней катал. Не веришь… или не понимаешь?

Увы! Горестные его слова понимал в тот момент лишь я. А для людских ушей голос бедняги звучал, как гневное шипение и урчание, не более.

— По-моему, он бешеный, — прокомментировала девушка… и тут в поле ее зрения нечаянно оказался я, — о… я лучше этого возьму. Полосатенького.

— Ладно, — все так же тихо сообщил парень, — я у машины подожду.

Вроде как смирился с неизбежным.

4. Новый дом

Всего ничего прошло времени — и прежний мой мрачный настрой да вся эта галиматья ассоциаций с чистилищем и адом теперь вспоминались с улыбкой. Последняя между прочим доступна и котам… правда, не всегда заметна со стороны.

Что ж, если сравнивать мое новое место жительства хоть с приютом, а хоть даже с магазином, то на райские кущи оно вполне тянуло. За вычетом, понятно, тех нескольких часов, что были потрачены на визит к ветеринару. Приютившая меня девушка… не назову ее хозяйкой, ибо не может одно разумное существо быть хозяином другого. Так вот, приютившая меня девушка обитала в уютной, со вкусом обставленной, двухкомнатной квартире, оказавшейся, вдобавок, довольно просторной. Моя, во всяком случае, тоже не будучи нищенской коморкой, уступала ей и метражом, и меблировкой. «И откуда у людей деньги?» — задался я на этот счет совсем не кошачьим вопросом.

Как узнал я еще в дороге, девушку звали Гулей. И эта Гуля, честь ей и хвала, к заботе о моей скромной четвероногой персоне подошла с вдохновением на грани фанатизма. После осмотра ветеринара и пары прививок я был, несмотря на сопротивление, хорошенько отмыт, высушен феном и расчесан. И получив после всего этого награду за терпение — блюдце молока с накрошенной в него колбасой — я впервые за много дней смог расслабиться. По-настоящему. Так, чтоб не думать вообще ни о чем, и почти ничего в этой жизни не опасаться.

И как-то сами собой улетучились и сны о прежней жизни, докучавшие мне в приюте.

Уходя по утрам на работу, Гуля никогда не забывала накормить меня да снабдить едой и молоком впрок. А по возвращении непременно спрашивала, как прошел мой день («уж всяко легче, чем твой»), снова кормила… не забывая при этом и о физической форме своего питомца. Для поддержания последней в ход пошли: маленький мячик, пара пластмассовых шариков, да шнурок с привязанным к нему бантиком. Со всем этим добром мы могли играть не менее получаса.

Иногда, впрочем, Гуле бывало не до игр: возвращаясь усталой, она в изнеможении ложилась на диван, принимаясь разглядывать очередной журнал. Из тех, что печатаются на дорогой глянцевой бумаге, и в которых цветные картинки занимают в разы больше места, чем текст.

Подсаживаясь рядом я, одновременно настойчиво, но с осторожностью, принимался теребить ее передней лапой. «Хватит валяться, давай поиграем», — пытался сказать я ей этим, поскольку сам-то устать за день не мог при всем желании. Да только, увы, в такие моменты сообразительность отказывала Гуле напрочь. «Я тоже соскучилась по тебе, Полосатик», — только и могла ответить она, легонько поглаживая меня по шерсти.

Что ж. Если не считать этой дурацкой импровизированной клички, теперешнее мое существование омрачали всего два момента. Во-первых, как ни крути, а я по-прежнему пребывал в кошачьей шкуре. И в прежнюю, человечью, возвращаться, увы, не спешил. А во-вторых меня почти открыто невзлюбил Виктор — не муж, но постоянный парень-бойфренд-ухажер Гули.