Ульрика Кесслер - Ричард I Львиное Сердце

• Название: Ричард I Львиное Сердце
• Автор: Ульрика Кесслер
• Издательство: Харьков; Фолио; Ростов н/Д: Феникс, 1997. - 480 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 966-03-0170-7

Анализируя летописные источники, обширную историческую литературу, сопоставляя точки зрения, позиции, поступки участников описываемых событии, Ульрика Кесслер стремится раскрыть мотивы деяний Ричарда 1 Львиное Сердце (1157–1199). короля Англии с 1189 г, государственного деятеля военачальника, политика, дипломата, показать трагическую судьбу одного из самых могущественных властелинов своей эпохи Автору удалось заново воссоздать образ английского кораля, убрать из его биографии сложившиеся за столетия клише и стереотипы, устранить превратные толкования многих его поступков и ввести читателя в грозный и захватывающий мир европейского средневековья, рыцарства и крестовых походов.

---

11 октября 1191 года Ричард пишет из Акки в Генуюо том, что ближайшим летом планирует поход в Египет. Два письма датированы одним и тем же числом, и в них делается ссылка на договоренность, достигнутую еще на начальном этапе подготовки крестового похода, согласно которой Генуя брала на себя обязанности по транспортировке войск в Святую Землю. Теперь необходимо было лишь подкорректировать договор и согласовать сроки, и руководство переговорами было возложено на уполномоченного представителя, консула коммуны в Сирии в минувшем году. Таким образом, документы выглядят вполне серьезно. Вспомним, что по прибытии в Акку Ричард отказался от услуг генуэзцев, поскольку к тому времени они уже заключили договор с Филиппом и Конрадом, но вскоре Филипп сошел со сцены. И если бы о египетских планах Ричарда не сообщали другие источники, то их можно было бы счесть всего лишь маневром, направленным на отваживание чересчур ретивых сторонников Конрада, генуэзцев, однако против подобного предположения говорит то, что о выборе Египта в качестве направления главного удара стало общеизвестно лишь после смерти Конрада. Бдительные же генуэзцы, должно быть, отнеслись к этому плану со всей серьезностью. В апреле 1192 года они добились от Конрада грамоты, жаловавшей им особые привилегии. В ней Конрад предоставлял им такой же правовой статус, каким они пользовались в Акке и Тире, «in omnem terram quam de cetero, Deo largiente, adquisiero»[97], to есть во всех будущих владениях в Святой Земле. Но поскольку ни о каких приобретениях в чужой стране сам Конрад, имевший к тому же кабальный договор с Салах ад-Дином, и подумать не мог, то включение в текст документа подобного пункта может свидетельствовать лишь о том, что генуэзцам должны были быть известны упомянутые планы Ричарда. Конрад пообещал Генуе третью часть своих будущих завоеваний. Более того, речь шла о том, чтобы подобными обязательствами был связан именно будущий владелец, — предполагалось, что Конрад, который уже либо считался официальным кандидатом Ричарда, либо несомненно должен был стать таковым в ближайшее время, своевременно позаботится о присоединении этих приобретений к своему королевству. Нелишне вспомнить, что на 1192 год у Генуи уже были договорные обязательства о помощи флотом с Генрихом VI, следовательно, два этих широкомасштабных проекта — отложенная экспедиция Гогенштауфена на завоевание норманнского государства и египетский поход Ричарда — оказались конкурентами.

Следует иметь в виду, что еще 11 ноября 1191 года Ричард заявил о своем желании с помощью Генуи двинуться «in Egiptum apud Babiloniam et Alexandriam»[98], то есть напасть на Каир и Александрию. План этот держался в глубокой тайне. Только в июне следующего года, во время второго похода на Иерусалим, об идее египетского похода стало известно армии. Амбруаз рассказывает, как военный совет одобрил каирский план, который Ричард представил на его рассмотрение вместе с другими проектами. Еще во время зимнего марша в направлении Иерусалима, сообщает тот же источник, рыцарские ордена и местные части армии проголосовали за прекращение осуществляемого предприятия и восстановление Аскалона.

Эго преподносится нам так, будто Ричард позволил себя убедить спонтанно выдвинутыми аргументами, хотя этот же автор ранее уверял нас, что Ричард хотел идти в Аскалон еще в сентябре. О намерениях Ричарда от Амбруаза мы узнаем с таким значительным опозданием, что создается впечатление о внезапном изменении первоначальной цели и о том, что автору и в голову прийти не могло, что целью может быть не Иерусалим. По его мнению, король просто не ориентировался на местности. В действительности же Ричарду нужно было заручиться максимально широкой поддержкой своим вынашиваемым втайне планам. Совет армии решил именно так, как, по достоверным сведениям, он и должен был решить, предварительное согласие, вероятно, было получено заранее. Такая линия поведения Ричарда, по всей видимости, была обусловлена, с одной стороны, стремлением не оттолкнуть от себя основную массу крестоносцев и постепенно подвести ее к осознанию намеченной им стратегической цели как единственно разумной, а с другой стороны, в какой-то мере снять с себя ответственность за непопулярное решение, и тем самым лишить своих внутренних недругов дополнительного повода для критики. О египетском плане было известно и Баха ад-Дину, а Сикард сообщает о том, что враги боялись нападения на Египет. Любопытны также замечания по этому поводу в двух вариантах Эракла, где говорится, что своим египетским проектом Ричард хотел оказать давление на Салах ад-Дина, с тем чтобы тот уступил Святую Землю, и чрезвычайно важным в смысле определения приоритетных направлений политики Ричарда представляется обнаруживаемое в группе Эракл-«Эрнуль» его заявление на этот счет, сделанное незадолго до смерти: сначала он хотел бы отвоевать потерянные французские владения, затем отправиться в Египет и только потом взять Иерусалим, чтобы наконец, завоевать Константинополь.

В XIII веке нападение на Египет приобрело приоритетное значение, отодвинув на задний план завоевание Иерусалима. Это стало аксиомой, и показательно, что перед тем как идти на Константинополь, четвертый крестовый поход был направлен в Египет, но его предводители держали это в тайне от войска. При выработке такой стратегии организаторы крестового похода, готовившегося еще при жизни Ричарда, опирались на оперативные разработки, появившиеся всего какое-то десятилетие назад, во время третьего похода. И в 1218 году, как впрочем и в 1249 году, в первом крестовом походе Людовика IX, дельта Нила уже была официально провозглашенной целью. Убеждение в том, что необходимо прежде всего ударить в самое сердце государства Айюббидов и подавить его мощь, прежде чем можно будет отправиться на завоевание Иерусалима и Палестины, становится всеобщим. Получила развитие эта стратегия во время третьего крестового похода, хотя латиняне и прежде проявляли интерес к Египту, но только после объединения Салах ад-Дином Египта с Палестиной появилась возможность, победив в Египте, осуществить цель всех крестовых походов — взять Иерусалим и укрепиться в нем. И когда мы слышим, что в 1219 году султан аль-Камил победителям Даммьена предлагает за уход из Египта Святую Землю вместе с Иерусалимом, и если вспомнить, что он был сыном аль-Адила и только что пробился к власти, и что даже самому аль-Адилу, который немало знал о планах Ричарда, еще пришлось столкнуться с ситуацией, которой он опасался 26 лет назад, возникает вопрос, а не было ли это предложение именно тем, чего добивался Ричард, отстаивая поход на Египет? Хотел ли он вынудить султана пойти на такой обмен, который был завоеван крестоносцами под Дамьеном, и не встретил впоследствии одобрения, и таким образом завоевать Иерусалим на Ниле? В то время, однако, его планы не встретили ни у кого поддержки. И не только потому, что Генуя, вероятнее всего, предъявила бы свои права и не позволила бы отказаться от египетских завоеваний, но и потому, что положение Иерусалима в военном отношении оставалось бы весьма шатким.

Это не означает, что планируемые завоевания в Египте являлись самоцелью; пока в рядах крестоносцев существовало страстное желание отвоевать Иерусалим, за этим первым шагом мог все еще последовать и второй. И даже если при этом не подразумевалось меновой сделки, то выбор Египта в качестве цели не следует рассматривать как отклонение от основного направления крестового похода, но, скорее, как хотя и окольный, но все же ведущий к стратегической цели путь. Полководца, отстаивавшего эту концепцию, во всяком случае, невозможно упрекнуть в стремлении удовлетворить свое честолюбие блестящими легкими победами. Ведь Ричард при этом прерывал цепь побед, питавших боевой дух армии. По его оценке, продолжение этого курса должно было привести к перелому в ходе войны, и он не стал дожидаться чуда, позволившего бы ему избежать этого, но использовал армию как средство нажима при переговорах. Он достаточно рано понял, что, если он изнурит свою армию нескончаемыми победами, условия мира будут диктовать ему. Именно отсутствие драматического перелома в ходе войны — от блистательных побед до безоговорочной капитуляции — выгодно отличает крестовый поход Ричарда от других подобных предприятий. Если же вернуться к намеченному на 1192 год египетскому походу, получается, что осень 1191 года Ричард провел в выжидательной позиции. Бездействие этой осенью, вызывавшее недоумение у его критиков, и поход на Иерусалим, выглядевший не более как трудотерапией, — неоспоримые факты. Только при этом он вовсе не терял времени, напротив, использовал его для реализации второго варианта — решения проблемы путем переговоров. На самом деле он пытался заполучить Иерусалим, как впоследствии император Фридрих II, чисто политическим путем. То, что он не стремился сделать это военными средствами, представляется мне установленным. При этом он мог исправить ошибки в дипломатической сфере, так как располагал военной альтернативой, имевшей другую цель. Эта двойная стратегия, ориентированная в политическом плане на королевство Иерусалим, а в военном — на Египет, и составляла суть стратегической концепции крестового похода Ричарда. Если бы Салах ад-Дин отдал Святую Землю с Иерусалимом, крестовый поход, естественно, на этом бы и закончился и обошелся бы сравнительно дешево, если же он нс пожелал бы этого сделать, то, возможно, уже в следующем году жестоко пожалел бы об этом — альтернативой мирному овладению Иерусалимом было не завоевание его силой, но удар в сердце вражеской державы. С учетом последующих крестовых походов необходимо признать, что в принципе такой подход был верен, хотя Салах ад-Дин и думать не желал о сдаче Иерусалима без боя. С этих позиций общие требования Ричарда в начале его переговоров с Салах ад-Дином приобретают несколько иной смысл. Теперь они представляются как декларация вполне умеренных, совершенно приземленных целей войны. Ричард мог предположить, что его противник постиг, — такой человек, как он, к тому же добившийся целой вереницы побед, будет преследовать экспансионистскую военную цель. И если при этом он без устали клялся в желании вернуться домой и в своих миролюбивых намерениях, не следует воспринимать это как обращение наивного простачка к великодушию султана. Скорее, между строк следует читать предложение выбрать из двух зол меньшее. Панические настроения во вражеском станс и нежелание подданных султана воевать, к тому же расхождения в оценке значения Иерусалима между Салах ад-Дином и его эмирами, по-видимому, позволяли считать подобное политическое решение вовсе не таким безнадежным.