Владимир Васильев - Гений подземки (сборник)

• Название: Гений подземки (сборник)
• Автор: Владимир Васильев
• Жанр: Ужасы и Мистика

Не только белые пятна на карте таят интригующие тайны и нежданные опасности, и не только в заброшенном средневековом монастыре, но и в привычном московском метро можно повстречаться с неизведанным. Да и простые случайности, скажем, найденная во время рыбалки SIM-карта или пылящийся на рыночном лотке странный смартфон, способны радикально изменить судьбу самого обыкновенного человека. А уж если в дело вмешиваются могущественные кольца – артефакты из прошлого или порождения современной науки – человеку остается только повиноваться судьбе. Или все-таки правда, что многое зависит от него самого?

---

А еще минутой позже, разглядывая свежую схему с www.metro.ru, догадался куда ехать.

На станцию Гольяново, конечную Арбатско-Покровской ветки. Открытую, как утверждала информашка с сайта, в шестьдесят пятом, через два года после Щелковской. Выходы со станции располагались в районе Хабаровской, Уссурийской и Алтайской улиц.

До входа в метро Глебыч домчался в рекордные семь минут. Поезд почему-то еле-еле полз; а, возможно, Глебычу это только казалось. Но, так или иначе, проехали «Измайловскую», «Первомайскую»… На «Щелковской» никого не попросили из вагона.

Этот перегон казался бесконечным. Но закончился и он: приехали в «Гольяново». Глебыч жадно заозирался.

Внешне станция выглядела, как большинство открытых в шестидесятые: хрущевский аскетизм, отсутствие дорогих отделочных материалов. Типичная «сороконожка»: два ряда колонн поддерживают свод, кафель на стенах и колоннах; ни тебе мрамора, ни тебе гранита.

Зато до МКАДа рукой подать…

Глебычу всегда казалось: лучше уж такая станция метро рядом с домом, чем никакой.

Он отошел от поезда в центр зала и огляделся. Пассажиры двумя потоками спешили к выходам в торцах станции. Меньше чем через минуту Глебыч остался в центре один.

«Наверное, – подумал он, – Гений Калужской еще не приехал…»

Но не успел Глебыч додумать, как из-за колонны показался тот самый парень, виденный когда-то на Площади Революции. Одет он был снова в джинсы и кожаную куртку; на этот раз Глебыч отметил еще и высокие ботинки на рифленой подошве.

Парень приблизился и протянул руку:

– Привет! Меня зовут Костя.

– Глебыч, – представился Глебыч.

– А имя?

– Вообще-то Олег… Но все зовут Глебычем. Я привык…

– Ладно, Глебыч так Глебыч.

Станция постепенно заполнялась пассажирами, ожидающими поезда в сторону Щелковской. Тот факт, что мимо Гениев подземки все проходили словно мимо пустого места, Глебыча уже давно не удивлял.

– Ты действительно человек? – со странной интонацией спросил Костя.

Глебыч слегка удивился: а кем он еще может быть? Но все же решил, что просто не понимает какой-нибудь важной мелочи и переспросил:

– В каком смысле?

– В прямом, – не меняя интонации ответил Костя. – В самом прямом. Кем ты был до того, как завладел визиткой?

– Журналистом, – пожал плечами Глебыч. – Я и сейчас журналист…

– То есть, – подытожил Костя, – обычным человеком?

– Ну, да…

– Невероятно, – покачал головой Костя. – Такого еще не случалось.

Наверное, Глебыч поглядел на собеседника так жалобно, что тот поверил. Поверил и стал объяснять:

– Мы не люди, Глебыч. Мы – духи. Духи метро, гении новой стихии. Духи, джинны, гении, элементали – люди придумали нам много названий. Когда-то мы властвовали лишь четырьмя природными стихиями – огнем, водой, воздухом и землей. Вы, люди, сумели создать новые стихии, такие, например, как метро, комбинаторные. Какая-то часть духов стала осваивать их, в основном молодежь. Мы, Гении московской подземки, потомки этих первопроходцев.

Наверное у Глебыча сделалось нехорошее лицо. Он был человеком сугубо рациональным, в летающие тарелочки, лох-несское чудовище и прочий экзорцизм не верил ни грамма. Поэтому слова Кости не мог воспринять вот так, с ходу. Невзирая на то, что сам умел проходить сквозь сомкнутые двери вагонов или перепрыгивать из вагона в вагон прямо на ходу.

– Тебе ли не верить… – усмехнулся Костя.

И взлетел. Просто и естественно взмыл под свод станции, а потом нырнул внутрь колонны. Несколько секунд – и он медленно всплыл из-под платформы, снова уравнявшись с Глебычем.

– Собственно, ты ведь тоже все это умеешь.

– Да, – пробормотал Глебыч. – Глупо… Но ты ведь сам сказал, что я всего лишь человек. Мне трудно поверить в подобное.

– А ты не верь, – пожал плечами Костя. – Просто прими. Законы стихий непостижимы, однако это не мешает им быть незыблемыми.

– Ладно, – Глебыч вздохнул и нахмурился. – Лучше расскажи: что за чудеса с возникающими и пропадающими станциями?

– Погоди, – остановил его Костя. – Сначала объясни, как к тебе попала визитка. Обычно Гений может стать хозяином линии, только победив прежнего хозяина. Я не верю, что Маркуса победил простой человек.

– Не помню, – Глебыч виновато развел руками. – Точнее, не знаю. Я однажды… заснул в метро. А когда пришел домой – в кармане нашлась эта визитка.

Костя несколько долгих секунд пристально глядел Глебычу в глаза. Потом недоверчиво покачал головой:

– Не понимаю. По-моему, это невозможно. Но куда подевался Маркус? Может быть, он сам отдал тебе визитку?

– Не помню, – беспомощно развел руками Глебыч. – Может быть.

– Н-да, – Костя громко щелкнул пальцами. – Ладно, тогда слушай. Суть вот в чем: метро, как и всякая стихия, непостоянно. Его облик напрямую зависит от нас, Гениев подземки. В особенности – от хозяев линий, линий, реально существующих или ирреально существующих. Полной карты, я так понимаю, у тебя нет?

Глебыч отрицательно замотал головой.

– Вот, гляди, – Костя показал Глебычу глянцевый лист плотной бумаги, а возможно – пластика. На листе была изображена сложнейшая схема, состоящая из пересекающихся разноцветных линий и точек-станций с названиями. Центром этой схемы служила хорошо знакомая Глебычу схема московского метрополитена; незнакомые компоненты были обозначены контурами, как строящиеся.

– Это полная схема нашей стихии. Частично она существует реально – это то, что могут видеть люди и чем они могут пользоваться как транспортным средством. Остальное – ирреальная часть. Во власти хозяев линий перемещать отдельные станции или линии целиком из реальности в ирреальность и наоборот. Но сделать и то и другое довольно сложно. Причем перенос из ирреальности в реальность в десятки раз сложнее, чем в обратном направлении. К сожалению, в Москве большинство хозяев линий большие… как бы это сказать помягче… Нехорошие они духи, короче. Лишь некоторые, такие как я или Гений Серпуховской линии, пытаются увеличить реальную составляющую стихии. Большинству просто наплевать – живут как хотят. Самые замшелые, вроде Гениев Солнцевской или Митино-Бутовской, перетащили свои линии в ирреальность целиком.

– Знаешь, – перебил Костю Глебыч. – А я как-то встретил двоих Гениев на Автозаводской. Один костлявый такой, как вобла, а второй жирный, на херувима похож.

– А, – Костя брезгливо поморщился. – Как же, как же. Балласт. Сухой – это Герман с Сокольнической линии. Что с Воробьевыми горами было, сам знаешь. А херувим – вообще мурло мурлом… Хозяин Среднего Кольца. Тебе оно известно под именем Каховская линия… Тьфу. Линия! Три станции, два перегона! Сказать стыдно. Кстати, перегон «Улица Подбельского – Черкизовская» Герман у нашего херувима лет десять назад в карты выиграл…

– Нежели… все так безнадежно? – тихо спросил Глебыч. – Получается, в Москве метро скоро исчезнет совсем?

– Не думаю, – покачал головой Костя. – Я, например, сделаю все, чтобы этого не позволить. И я не одинок, можешь не сомневаться. Именно поэтому я страшно обрадовался, когда ты вытащил из ирреала «Маросейку». Поверь, вытащить из ирреала станцию внутри Малой Кольцевой – это… это… Это силища неимоверная. Последней, если я не ошибаюсь, вернули «Горьковскую», которая нынче «Тверская». В общем, когда вернулась «Маросейка», я решил, что у нас появился союзник – могучий, сильнее нас.

– Почему сильнее?

– Да потому, что я не могу вернуть станцию «Якиманка» уже лет двадцать… Это на пересечении Калужской и Серпуховской линий, с пересадкой на «Полянку». Вернон с Калининской не может восстановить «Остоженку», сопряженную с «Кропоткинской». Боря с Люблинской достаточно быстро вернул кусок от «Чкаловской» на юг, а внутрь Малой Кольцевой – как отрезало. Не получается, слаб.

– Значит, – угрюмо заключил Глебыч, – теперь от меня напрямую зависит существование Арбатско-Покровской? От моих поступков? От того, веду я себя как скотина или как человек?

Костик невесело улыбнулся:

– Если бы все было так просто… Сунул бомжу сто баксов – конечная станция. Вынул мальчонку из-под поезда – станция «Маросейка»… Увы. Не от поступков все зависит. А от того же, от чего зависят сами поступки. От помыслов. От устремлений. Проход из ирреала нельзя купить подачкой, его можно только выстрадать. По-честному. Искренне.

Глебыч некоторое время молчал.

– Прости меня, Костя… За «Маросейку». Я ее верну. Обязательно верну, вот увидишь.

– Верю, – серьезно отозвался Гений Калужской. – Во, поезд подходит! Поехали, я тебя с нашими познакомлю! Бран с Серпуховской, Вернон, Борька! Отличные ребята!

– Поехали! – загорелся Глебыч и направился к поезду. Прямо сквозь облицованную плиткой колонну.

– Скажи, Костя, – обратился он к духу подземки через несколько секунд, – а если мы, скажем, напьемся по поводу возвращения «Остоженки», «Якиманки» или той же «Маросейки», это будет плохо? Мы не навредим нашей стихии в реальности?