Алексей Пазухин - КУПЛЕННАЯ НЕВѢСТА (дореволюционная орфоргафия)

• Название: КУПЛЕННАЯ НЕВѢСТА (дореволюционная орфоргафия)
• Автор: Алексей Пазухин
• Издательство: Е. А. Губанов
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1895

В один московский день 1822 года появилась в лавке купца Ивана Анемподистовича Латухина красавица-девица, пришедшая купить отрез полотна. И увидав ту девицу, влюбился купец до беспамятства. Да вот беда — девица-то оказалась крепостной. Прежде чем жениться на ней, надо бы ее выкупить, а то и сам крепостным окажешься... Но вот кто ж продаст такую-то красавицу?..

---

— Что эта дѣвушка, эта „купеческая невѣста“ у насъ? — спросила она.

— У насъ, мой ангелъ, — отвѣтилъ Павелъ Борисовичъ.

— Отпусти ее къ жениху...

— Да? — слегка удивился Павелъ Борисовичъ.

Онъ думалъ, что у Катерины Андреевны, какъ и у него, явится особенно сильная ненависть къ „хамамъ“ послѣ всего случившагося. Что до него, то онъ видѣть не могъ теперь своей дворни, сдѣлался съ нею строгимъ до жестокости и какъ бы мстилъ имъ за болѣзнь, за страданіе Катерины Андреевны. Онъ жестоко наказалъ всѣхъ тѣхъ, которые оказались освобожденными отъ суда, какъ не принимавшіе участія въ разбоѣ; помилованы имъ были лишь тѣ, которые прямо заявили себя преданными барину, а надъ могилою погибшаго геройской смертью дворецкаго онъ поставилъ богатый памятникъ съ подобающей надписью и всю семью дворецкаго отпустилъ на волю, щедро наградивъ. Особенно сурово и круто обошелся онъ съ бывшими фаворитками, какъ бы мстя имъ за вину Наташи. Они были поголовно обвинены въ пособничествѣ, въ бездѣйствіи, въ соучастіи — не судомъ уголовной палаты, а Павломъ Борисовичемъ и понесли наказаніе въ вотчинѣ, вынесли по сту и болѣе ударовъ, а затѣмъ разосланы по дальнимъ имѣніямъ. Весь штатъ прислуги, за очень немногими исключеніями, Павелъ Борисовичъ перемѣнилъ и болѣе чѣмъ на половину взялъ нанятыхъ. Онъ прямо возненавидѣлъ свою дворню, не понимая того, что она была обижена вопіющей несправедливостью, деспотизмомъ „бѣглой барыни“ и ея наперстницы Глафиры. Питая теперь такія чувства ко всѣмъ дворовымъ и крѣпостнымъ, отрицая въ нихъ всѣ человѣческія чувства, онъ былъ удивленъ желаніемъ Катерины Андреевны отпустить Надю.

— Ты хочешь, чтобы ее отпустили къ этому купцу ея! — спросилъ онъ, нѣжно лаская Катерину Андреевну.

— Да. Она мнѣ все во снѣ снилась, и мнѣ жаль ее. Она не виновата ни въ чемъ. Отпусти ее, мой милый.

— Да все, что тебѣ угодно, будетъ сдѣлано, моя радость, а только я думалъ, что ты особенно должна ненавидѣть теперь всю эту породу. Ты ангелъ, ты святая у меня!..

Но Павелъ Борисовичъ ошибался.

Не чувство доброты заставляло Катерину Андреевну отпустить Надю, не смягчилось сердце красавицы во время болѣзни, нѣтъ.

Она, придя въ себя, только и думала о томъ, взята ли Наташа, арестована ли она, будетъ ли она наказана по заслугамъ? Эти недобрыя мысли волновали ее, и если она желала отпустить Надю, то по чувству какого-то суевѣрнаго страха. Ей казалось, что именно эта дѣвушка принесла имъ несчастіе и что если она не будетъ отпущена, то послѣдуютъ еще новыя несчастія. Павлу Борисовичу она ничего про это не сказала и похвалы его приняла, какъ заслуженную дань, нѣжно ласкаясь къ нему и представляясь растроганной.

Когда Катерина Андреевна настолько окрѣпла, что ей было разрѣшено покидать не надолго постель, она разспросила обо всемъ.

Разбойники были переловлены почти всѣ, бѣжать удалось очень немногимъ. Всѣ повинились и ждутъ по острогамъ своей участи. Въ острогѣ сидитъ заключенная въ одиночную камеру и Наташка. Она обличена, какъ руководительница шайки, всѣ улики противъ нея, да она и не отпирается, она созналась во всемъ.

Павелъ Борисовичъ не сказалъ Катеринѣ Андреевнѣ о томъ, что Наташа на допросѣ разсказала о своемъ намѣреніи замучить барыню до смерти, что и было главной цѣлью нападенія на усадьбу.

Въ свою очередь не разсказала ему Катерина Андреевна о пощечинѣ. Эта пощечина все еще словно горѣла у ней на лицѣ и жгла ея щеку.

— Что же будетъ съ Наташкой? — спросила она у Павла Борисовича, не смотря на него.

— Ее накажутъ кнутомъ на площади и, если она переживетъ наказаніе, сошлютъ на каторгу. Она вѣдь обвиняется въ разбоѣ, въ покушеніи на жизнь и какъ участница убійцъ поджигателей. Неужели тебѣ и ея жаль, Катя?

Катерина Андреевна вздохнула.

— Да, Поль. Это вѣроятно ужасно переносить такое наказаніе!

— Она заслужила его!

Чтобы перемѣнить этотъ разговоръ, Павелъ Борисовичъ разсказалъ обо всемъ томъ, что произошло во время болѣзни Катерины Андреевны. Дѣло о смерти Луки Осиповича Коровайцева кончено, и Катерина Андреевна имѣетъ полное право выходить замужъ. Освобожденъ отъ суда и Черемисовъ, который представленъ теперь къ наградѣ за геройскую защиту Скосыревскаго дома и за поимку шайки разбойниковъ. Черемисовъ согласился взять у Павла Борисовича денегъ подъ заемное письмо, покупаетъ имѣнье у нихъ въ уѣздѣ и на первыхъ же дворянскихъ выборахъ будетъ избранъ дворянствомъ единогласно исправникомъ. Мимолетная, хотя и сильная страсть къ Надѣ у него прошла, и онъ увивается уже за хорошенькой дочерью помѣщика Полтева и пользуется взаимностью. По всему вѣроятію дочка Полтева будетъ исправничихой; ее ужъ такъ и зовутъ родные и подруги.

Переговоривъ обо всемъ этомъ, Павелъ Борисовичъ и Катерина Андреевна рѣшили немедленно переѣхать въ Москву, — усадьба опротивѣла Катеринѣ Андреевнѣ, — обвѣнчаться безъ особой торжественности и сейчасъ же послѣ свадьбы уѣхать за границу.

Вскорѣ послѣ этого готовился къ свадьбѣ Иванъ Анемподистовичъ Латухинъ. Совсѣмъ было пропалъ и погибъ молодой купецъ послѣ горя, которое обрушилось на него, но его спасла религія, которая спасаетъ всегда вѣрующаго русскаго человѣка.

Поручивъ дядѣ Игнату увезти Надю и узнавъ о пораженіи разбойниковъ, Иванъ Анемподистовичъ окончательно упалъ духомъ и запилъ „мертвую“. Онъ погибъ, думалось ему. Разбойники, конечно, покажутъ на допросѣ о его соучастіи съ ними и ему грозятъ судъ, позоръ, ссылка, можетъ быть, и плети. Напиваясь съ утра, Иванъ Анемподистовичъ каждую секунду ждалъ полиціи, ареста, страдалъ и мучился, какъ человѣкъ приговоренный къ смерти. Вино мало помогало ему. Напившись до полнаго забвенія, онъ засыпалъ тяжелымъ тревожнымъ сномъ и его душилъ кошмаръ, а когда хмѣль проходилъ, — наступало невыносимо тяжелое состояніе, и бѣдный Латухинъ думалъ о самоубійствѣ. Мысль эта все чаще и чаще являлась у него, и вотъ въ одну непогожую, дождливую ночь онъ, напившись въ какомъ то кабакѣ, пошелъ по Москвѣ-рѣкѣ съ ясно опредѣленною цѣлью покончить съ собою. Онъ выбралъ крутой берегъ за Симоновымъ монастыремъ и побрелъ туда. Дождь промочилъ его до костей, вѣтеръ сорвалъ съ него шляпу и унесъ куда то въ поле, а онъ все шелъ и шелъ. Вотъ и облюбованное мѣсто. Иванъ Анемподистовичъ подошелъ къ самому краю крутаго и глинистаго берега и глянулъ на рѣку. Глухо шумѣла она и плескалась; уныло завывалъ вѣтеръ.

— Господи, пріими духъ мой! — проговорилъ Иванъ Анемподистовичъ. — Прости мнѣ, Господи, прегрѣшенія мои! Великъ грѣхъ самоубійства, но нѣтъ мнѣ спасенія, нѣтъ и надо покончить съ собою!

Въ эту самую минуту на колокольнѣ Симонова монастыря ударили къ заутренѣ.

Дрогнулъ весь самоубійца и отпрянулъ отъ берега.

Торжественно и величаво гудѣлъ колоколъ среди вѣтра, и звонъ разносился далеко, далеко, разглашая вѣсть о молитвѣ, о спасеніи, будя надежду и радость.

Иванъ Анемподистовичъ упалъ на колѣни и склонился головою до холодной сырой земли.

— Прости меня, Господи, прости окаяннаго и прими мою покаянную молитву! — съ рыданіями молился купецъ. — Дай мнѣ силы понести крестъ, посланный Тобою, а я не посягну болѣе на жизнь свою, которую Ты даровалъ мнѣ, и безропотно приму мой жребій!

Иванъ Анемподистовичъ всталъ и быстро пошелъ къ монастырю. Онъ отстоялъ тамъ заутреню, раннюю обѣдню. Вернулся домой Иванъ Анемподистовичъ блѣдный, измученный, но покойный.

Онъ поклонился матери въ ноги, попросилъ у нея прощенія за свое „безпутство“ и объявилъ, что пить болѣе не будетъ никогда. Съ этого же дня онъ принялся за дѣло и началъ приводить въ порядокъ пошатнувшуюся было торговлю, чтобы оставить ее въ полномъ порядкѣ, если придется идти въ Сибирь за соучастіе съ грабителями, но опасеніе это пало на другой же день. Къ Ивану Анемнодистовичу явился чиновникъ отъ губернскаго прокурора съ приглашеніемъ къ послѣднему для дачи показаній по поводу оговора одного изъ пойманныхъ на грабежѣ помѣщика Скосырева разбойниковъ. Парень этотъ, единственный изъ всѣхъ, показалъ между прочимъ, что Латухинымъ были выданы деньги убитому предводителю шайки Игнату, для успѣшной организаціи шайки.

Объявивъ объ этомъ, чиновникъ сообщилъ, что онъ можетъ дать Ивану Анемподистовичу очень полезный совѣтъ, чтобы выпутаться изъ непріятной исторіи.

— Ради Христа помогите, — земно поклонился Иванъ Анемподистовичъ.

Чиновникъ засмѣялся.

— Ради Христа нищимъ помогаютъ, купецъ, а вы не нищій, — сказалъ онъ.

— Батюшка, бери, сколько хочешь!

— Ну, на всякое хотѣніе есть терпѣніе, господинъ купецъ. Захочу-то я, можетъ, и очень много, да ты не дашь, а вотъ триста рублей ассигнаціями пожалуй.

Иванъ Анемподистовичъ немедленно вручилъ просимую сумму, и чиновникъ научилъ его.

— Скажите вы, государь мой, — говорилъ онъ, — что пришли къ вамъ невѣдомые люди, и, назвавшись посланными отъ помѣщика Скосырева крестьянами, просили у васъ отъ имени того помѣщика еще денегъ за купленную вами крѣпостную дѣвицу, а вы, по легковѣрію, деньги тѣ выдали. Вотъ вамъ и все.