Иван Стригин - Альтернатива выживанию. Введение в психосинтез

• Название: Альтернатива выживанию. Введение в психосинтез
• Автор: Иван Стригин
• Жанр: Психотерапия
• Год: 2014

В отношениях мы находимся всю нашу жизнь. По тому, как другие относятся к нам, мы выстраиваем видение себя: это происходит в детстве в нашей семье и во взрослой жизни с партнером, детьми, на работе и во многих других отношениях. В них мы можем быть изначально любимыми, принимаемыми со всеми нашими чертами, с признанным правом на реализацию наших собственных желаний и собственного смысла жизни. А можем быть и отвергнутыми, реализующими в жизни чужое видение себя, ужимающими себя. Образно говоря, другие люди могут видеть или нас такими, какие мы есть, – настоящими, или хотеть видеть нас другими – и тогда мы-настоящие теряемся и исчезаем.

Книга Альтернатива выживанию, прежде всего, об этом: об отношениях и о том, как отношения с собой, с другими и с миром определяют нашу жизнь. Психосинтез – вторая тема книги. Эта психотерапевтическая школа, основанная вскоре после появления психоанализа, предлагает рамки, модели и способы описания нашего развития в поле отношений, которые могут помочь в том, чтобы вернуть себе возможность жить своей жизнью.

---

Взрослея, мы продолжаем оставаться в этом трансе, который становится трансом обыденной жизни (the trance of everyday life). Мы проводим большую часть своей жизни вдали от себя, не замечая или обходя себя, при этом формально оставаясь в сознании и даже преследуя какие-то практические, конкретные жизненные цели вроде карьерного роста или покупки машины.

По словам Чарльза Тарта, треть нашей жизни мы проводим во сне, оставшиеся две трети – в трансе. Существующая культура потребления и общественное сознание поощряет такое положение дел: избегание себя в трансе становится гораздо выгоднее, чем поощрение самоисследования и нахождения пути к себе. Последнее маскируется, сводится к бесконечному и пустому «личностному росту», поиску «правильной терапии» или «правильного терапевта», и часто служит очередным способом обойти себя для тех, кто уже что-то о себе-настоящем все-таки подозревает.

Наши отношения с обществом, к сожалению, всего лишь заново проигрывают сценарий нашей травмы: получается, что мы можем оставаться в этих отношениях только если обойдем себя, будем играть навязанную роль, поддерживать общественное мнение и требовать того же от других. А кто не с нами, тот против нас, и того мы можем сделать козлом отпущения.

Тогда одна из основных, наиболее важных функций нашей культуры – маскировка боли, а идеал, к которому следует стремиться, – большая или меньшая бесчувственность. Выживание становится нормальным состоянием человека, привычным и естественным способом проживать свою жизнь.

По Маслоу такая нормальность – это своего рода болезнь, деформация или остановка в развитии, которую мы разделяем со всеми и потому не замечаем. Это та самая фундаментальная слабость человека, о которой писал Ассаджиоли.

Справедливо будет отметить, что не всегда мы живем исключительно в режиме выживания: большинство из нас все-таки переключается из одного режима в другой, и в каких-то ситуациях мы можем быть более собой, в других – только выживаем. Например, мы можем быть вполне аутентичными в беседе с другом, но стоит ему начать нас критиковать, как мы переключаемся в режим выживания, и стараемся сделать все, чтобы ему угодить.

Такое переключение между режимами может происходить постоянно, достаточно быстро и совершенно незаметно для нас.

Кризис трансформации

От соприкосновения с небытием, разрушения и персональной смерти мы защищены трижды: мы идентифицируемся с нашей выживающей личностью, соблюдаем условия контракта выживания и проводим жизнь в трансе выживания. Для одного абзаца выживания, кажется, чересчур много, но в обыденной жизни это, как правило, не так заметно: глаз «замыливается».

Наш опыт восприятия других и себя пронизан мифами выживания, составляющими основу нашей культуры. Мы воспринимаем себя, других и окружающую действительность искаженно, пропуская и не замечая все, что может как-то вызвать в нас резонанс с травматическими переживаниями и поставить под вопрос легитимность того самого порядка вещей, к которому мы привыкли.

Это может продолжаться всю нашу жизнь, и только одно событие способно остановить этот процесс: если случайно мы встретимся с собой.

Такая встреча может произойти совершенно разными способами: это может быть глубоко интимный религиозный опыт или какое-то малозаметное внешнее событие, несчастный случай и катастрофа или встреча с Другим, который увидел нас и обратился к нам. Это может быть и стойкое нарастающее внутри ощущение, что то, как я живу, не может продолжаться так дальше.

Тогда у нас появляется, пока еще смутное, интуитивное ощущение присутствия в жизни чего-то еще, чего-то большего, другого. И чем дольше мы с этим ощущением, чем чаще к нему возвращаемся, тем сильнее чувствуем, как нам становится не по себе. Первое ощущение – предчувствие радости жизни, свободы, уверенности и ясности. Второе – отзвук боли, горя, брошенности и персонального уничтожения.

Соприкосновение с этими чувствами запускает одно из важнейших событий для каждого: кризис трансформации (the crisis of transformation). Экзистенциальная задача этого кризиса – принять, что история моей жизни содержит травму. Что глубоко внутри меня рана, которую когда-то мне нанесли, которую я игнорировал или не замечал, и которую я сейчас так отчетливо вижу перед собой.

Это может переживаться как конец всего, как тотальное уничтожение – и отчасти это верно, ведь здесь дает трещину наша выживающая личность, которая уже начинает разваливаться на куски, обнажая старые раны, а ничего кроме нее у нас еще нет.

В психосинтезе это называется удивлением от боли (surprised by pain). Удивление – прежде всего от обнаружения того гигантского пласта боли, который мы все это время носили в себе, не осознавая этого. От того, как мы с собой обходились в этой боли и как позволяли с собой обходиться другим.

Но верно и то, что через этот кризис мы становимся более открытыми не только своим ранам, но и себе-настоящим, своим скрытым талантам, способностям, ресурсам и чувствам, и можем испытать удивление от радости (surprised by joy): от переживания себя, жизни, отношений с Другим, с собой и со всем миром. Здесь мы получаем доступ к мужеству, доверию, отношениям, своей уникальности и неповторимости и своей жизненной задаче.

В переживании кризиса трансформации мы как будто сталкиваемся с тем, что мир гораздо больше той его части, которой мы себя ограничивали раньше. Это бо́льшая реальность, в которой мы видим, что жизнь гораздо замечательней, чем мы думали, и в ней гораздо больше боли, чем мы могли себе представить.

Выход из этого кризиса в том, что мы сдаюсь этому бо́льшему, признаем его и принимаем как нечто, что существует, и с чем мы можем быть. И можем мы это сделать благодаря хорошим, наполненным эмпатией отношениям с Другим – с терапевтом или с партнером, – в которых этот Другой не боится того, что происходит, понимает, что происходит, не устраняется от этого, а идет вместе с нами, и видит (а значит, помогает увидеть нам) одновременно и ранения, которые нам нанесли и которые причиняют нам боль, и ресурсы, имеющиеся в нашем распоряжении. Тогда со временем мы сможем сделать такими же отношения с самими собой.

В то же время обратиться к своей травме, даже просто посмотреть на нее и осознать, исключительно сложно – хотя бы потому, что выживающая личность, которая все еще доминирует внутри нас, предполагает прямо противоположное: уход, дистанцирование, вытеснение. И тогда вместо того чтобы соприкасаться со своими ранами, мы прежде всего начинаем искать изъяны в нашем сегодняшнем окружении, стараемся его изменить или выйти из отношений с ним.

Другой способ ухода и защиты от прорвавшихся чувств – синдром летучего голландца или счастья, что где-то рядом (happiness around the corner). Это уже упоминавшийся поиск «правильной психотерапии» или «правильного психотерапевта», либо «того самого» занятия или «второй половинки», идеального партнера. Кажется, решение совсем рядом, надо только найти его, и тогда ненадолго приходит успокоение, и боль или ее предчувствие пропадает, но затем все возвращается снова, вынуждая искать другую терапию, другую работу, другого партнера.

Проблема в том, что в этом случае мы подходим к ране с целью починить ее. Сделать так, чтобы не чувствовать боли, а то и не чувствовать ничего вообще. Либо изолировать рану от себя, замотать бинтом и опять больше не видеть. И тогда рана не воспринимается частью себя, а становится препятствием. Кажется, что если ее просто «отрезать», жить станет лучше и веселее.

Иными словами, здесь мы выстраиваем с этой своей раненой частью отношения по типу Я-Оно – то есть, фактически воспроизводим отношения, которые привели к травме, – наносим ранение себе сами!

Не менее сложно и начать что-то делать, ведь если мы начинаем пробовать вести себя иначе, выходить за рамки привычного, то первое, с чем мы сталкиваемся, – это вина и стыд: ведь этим мы нарушаем контракт выживания. Парадоксально, но факт: попытка быть собой может внутренне переживаться как нарушение порядка вещей или даже предательство.

Что же тогда в принципе можно с этим делать? Здесь уместно вспомнить, что ранили нас неэмпатичные отношения, и потому исцелить рану возможно только через отношения, через эмпатию. Это основной принцип работы в психосинтезе: и ранение, и исцеление – вопрос отношений.

В нашем случае это отношения с собой-раненым, первый шаг к установлению которых – знакомство с собой, исследование себя.

На этом пути важно помнить, что принять свои раны такими, какие они есть, не означает автоматически обвинить во всех своих бедах родителей. Да, открываясь себе, мы не можем не видеть деструктивную сторону своих отношений с ними, но это не имеет ничего общего с обвинением.