Игорь Прелин - Год рождения

• Название: Год рождения
• Автор: Игорь Прелин
• Издательство: Рипол
• Жанр: Политический детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-87907-008-5

Автор 30 лет прослужил в советских органах безопасности, в том число более 20 лет в разведке. До истечения «срока давности» автор не имел возможности использовать документальные материалы, поэтому, опираясь на реальные события и факты и изменив фамилии основных действующих лиц, время и место действия, в художественной форме рассказал о примерно двадцатипятилетней карьере советского разведчика в Европе, Африке и Юго-Восточной Азии. В книгах описываются некоторые операции советской разведки, рассказывается о вербовочной работе, о противостоянии советской и американской разведок, отдельных сторонах жизни советских колоний за рубежом, особенностях разведывательной работы в различных странах.

Повести относятся к жанру политического детектива, написаны в увлекательной, несколько ироничной манере и рассчитаны на широкий круг читателей.

---

Осипов ободряюще улыбнулся, похлопал меня по плечу и добавил:

— И главное — что бы он ни говорил, как бы ни вилял, не теряй самообладания. Забудь, что перед тобой человек, на руках которого, возможно, невинная кровь! Никаких эмоций! Твоя задача — нащупать пункты, по которым мы его потом обстоятельно допросим…

Через пятнадцать минут я вышел из управления, сел в оперативную «Волгу», назвал водителю дяде Гене адрес, и мы поехали к Семенкину.

Дядя Геня, или Геннадий Семенович, работал в управлении с сорок пятого года после демобилизации из армии, тогда же мы с ним и познакомились: он катал меня на машине, и с той незабываемой поры я всегда называл его дядей Геней. Впрочем, поскольку дядя Геня был старше всех в управлении по возрасту, так же обращались к нему многие сотрудники, независимо от занимаемой должности.

Еще совсем недавно он водил старенькую «Победу», был страшно к ней привязан, считал лучшей автомашиной в мире, потому что она напоминала ему фронтовой «опель», и никак не хотел пересаживаться на двадцать первую «Волгу», находя в ней массу всевозможных недостатков. И, наверное, долго бы еще упирался, если бы не одно событие, после которого ему пришлось сменить наконец испытанную, исколесившую вдоль и поперек всю область «Победу» на новенькую голубую «Волгу», на которой, как ему казалось, только по городу и ездить.

А случилось это так.

В самом начале шестьдесят первого года главный конструктор завода, выпускающего бытовую технику, в составе группы специалистов ездил в ФРГ и привез оттуда кучу всяких рекламных проспектов и прочей документации, которую отдал на изучение своим заводским коллегам.

По просьбе женской части конструкторского бюро привез он также два журнала мод, а заодно несколько иллюстрированных журналов, потому что многим было очень интересно знать, как живет народ в побежденной Германии. Реакция на все эти иллюстрации была, конечно, сдержанной, другого в то время и ожидать было нельзя, поскольку люди не привыкли открыто высказывать свое отношение к условиям жизни на Западе, если это отношение отличалось от официальной пропаганды, но суть дела не в этом.

Спустя некоторое время этот главный конструктор рассказал майору Швецову, с которым его связывали деловые отношения, что в разделе юмора одного из иллюстрированных журналов кто-то отчеркнул ногтем одну очень смешную фразу.

В том, что кто-то оценил немецкий юмор на шестнадцатом году после безоговорочной капитуляции, безусловно, не было бы ничего удивительного, если бы не одно обстоятельство: по утверждению главного конструктора, во всем конструкторском бюро и в подчиненных ему службах и цехах завода, где мог побывать журнал, не было ни одного человека, владеющего немецким языком, тем более в такой степени, чтобы понять довольно труднопереводимую игру слов и заключенный в них смысл.

Подобное утверждение главный конструктор сделал на том основании, что, кроме него, никто не мог работать с привезенной им технической документацией, и специально для этого пришлось нанять по трудовому соглашению переводчицу из другой организации.

Из этой информации следовало, что на заводе бытовой аппаратуры (за пределы завода никто этот журнал не выносил) работает некто, свободно владеющий немецким языком, но по какой-то причине скрывающий этот факт от своего окружения.

Какую контрразведку не заинтересует подобный сигнал?

Его оперативная проверка началась с определения круга людей, в руках которых побывал иллюстрированный журнал. Затем из этого круга исключили тех, кто родился и вырос в нашем городе и области и жизнь которых прошла, как говорится, у всех на глазах. Потом выделили тех, в биографии которых были какие-то неясные пробелы или сомнительные места, кто в годы войны был в плену и на оккупированной территории, в образе жизни и поведении которых были подозрительные моменты.

В результате этой многомесячной, кропотливой работы удалось значительно сузить число потенциальных знатоков немецкого языка и приступить к их всесторонней и тщательной проверке.

К весне дело, начавшееся с продавленной ногтем черты под двумя строчками в западногерманском иллюстрированном журнале, закончилось тем, что все оперативные мероприятия были сконцентрированы на одном человеке, который, кстати, имел характерную и довольно редкую привычку оставлять ногтевые отметины в журнале или книге.

Прошло еще полтора месяца, и стало окончательно ясно, что этот человек — мастер испытательной лаборатории Алексей Сергеевич Лобода на самом деле никакой не Лобода и не Алексей Сергеевич, а Мажура Василий Охримович, родившийся в двадцать первом году в Херсонской области, в июле сорок второго года добровольно сдавшийся в плен и поступивший затем на службу к гитлеровцам.

Правда, сначала он попал в лагерь для военнопленных, но уже на следующий день одним из первых вышел из строя, когда начальник лагеря спросил, кто желает служить фюреру и великой Германии.

Вместе с ним тогда из строя вышли не только предатели, как он. Были и те, кто надеялся обмануть фашистов, вырваться из плена, а потом найти возможность уйти к партизанам или пробраться к своим. Но у гитлеровцев была отработана система вербовки, и она не оставляла шансов тем, кто пытался их обманывать: у немцев был надежный способ сразу и безошибочно определять тех, кто перешел на их сторону с намерением служить верой и правдой.

Начальник лагеря распорядился вывести из строя военнопленных столько же человек, сколько согласилось с его предложением, и приказал «добровольцам» расстрелять их.

Многие из тех, кто пошел на хитрость, отказались расстреливать своих товарищей, и тогда хитрецов в назидание другим поставили в одну шеренгу со смертниками, а Мажура и оставшиеся вместе с ним их расстреляли.

Так Мажуру и остальных предателей повязали кровью, и назад дороги им уже не было.

Вскоре Мажуру, как знавшего немецкий язык (а он владел им с детства, поскольку вырос среди бывших немецких колонистов, проживавших до войны в Херсонской области), определили переводчиком в одну из эсэсовских зондеркоманд. Сначала он участвовал в допросах и казнях патриотов, затем ему поручили более ответственное задание: из таких же, как он, изменников Родины создавались ложные партизанские отряды, которые грабили население, мародерствовали, подрывая доверие к партизанскому движению, боролись с забрасываемыми в тыл гитлеровских войск разведывательными группами.

В сорок четвертом году Мажура закончил разведывательно-диверсионную школу и под фамилией Лобода был переброшен в глубокий советский тыл. И тут он струсил во второй раз: не желая рисковать и предвидя неизбежное поражение фашистской Германии, решил дождаться конца войны.

Ему удалось отсидеться, со временем он сменил свои липовые документы на настоящие, закончил техникум, женился и спокойно работал на заводе, тщательно скрывая от всех свое кровавое прошлое и знание немецкого языка. Дело в том, что настоящий Лобода, погибший в концлагере, биография которого послужила основой для его легенды, разработанной еще в разведывательно-диверсионной школе, родился в глухой белорусской деревушке, дотла сожженной карателями, с бывшими колонистами никогда не общался и немецкого языка знать не мог.

Все послевоенные годы Мажура был в розыске, но найти его не удавалось, потому что в абверовской школе он учился под вымышленной фамилией, под какими установочными данными его забросили в советский тыл, было неизвестно, как и то, находится ли он на территории нашей страны, оказался ли после войны за границей и жив ли вообще.

Но его все равно искали, как искали всех тех, кто в годы войны совершил преступления против своего народа, пока наконец он не допустил такой промах, оставив ногтем след в иллюстрированном журнале.

На верный взгляд разоблачение Мажуры может показаться чистейшей случайностью, но это только на первый взгляд, потому что наблюдательность главного конструктора случайностью не была, а явилась результатом профессиональных консультаций майора Швецова.

Когда все это выяснилось и была получена санкция на арест Мажуры, он, как и все предыдущие годы, вместе с группой заводских механизаторов работал в одном из колхозов на самой границе с соседней областью. Это несколько осложняло его арест и доставку в управление, но препятствовать поездке Мажуры в колхоз не стали, так как убедительного предлога для этого не было, а любое непродуманное действие с нашей стороны могло его насторожить и провалить всю операцию.

Была создана оперативная группа, в которую вошли Швецов, Осипов и я. В конце дня на старенькой «Победе», за рулем которой сидел дядя Геня, мы под видом рыбаков прибыли в отдаленный колхоз. Пока Швецов ходил в деревню на рекогносцировку, мы раскинули палатку, на вечерней зорьке наловили рыбки, сварили уху, а рано утром без лишнего шума арестовали Мажуру.