Г Смирнов - Фантастика, 1964 год (от составителя к сборнику Фантастика 64)

• Название: Фантастика, 1964 год (от составителя к сборнику Фантастика 64)
• Автор: Г Смирнов
• Жанр: Публицистика

---

Вот поэтому и еще по многим другим причинам я иногда думаю, что ферма "Станлю" действительно существует".

Киевский писатель-фантаст Владимир Савченко иначе подходит к проблеме стандартизации мышления и пытается решить как бы обратную задачу. В своей повести "Алгоритм успеха" он показывает, что в наших условиях человек, поставивший своей целью только личное благополучие, неизбежно скатывается к нескольким элементарным принципам поведения: "око за око", "зуб за зуб", "я тебе - ты мне". А это рано или поздно приводит его к своеобразному "стандарту карьериста". Творческая, созидательная работа не терпит такой стандартизации, и человек, начавший следовать подобным принципам, неизбежно выпадает из коллектива - такова идея повести Владимира Савченко.

В очень интересной, присущей лишь ему манере работает молодой фантаст Владимир Григорьев. Но ни научная подоплека, ни фабульная интрига как будто не занимают его внимания.

Рассказы Григорьева незатейливы по сюжету, просты с точки зрения научной идеи. Главное в его рассказах - удивительная человечность, любовь к своим героям, которую автор как будто стремится скрыть за легкой иронией и юмором.

Эта ирония и этот юмор позволяют Григорьеву избежать "громких слов" и ненужного пафоса, делают его рассказы ненавязчивыми и удивительно проникновенными. Особенно ярко проявляется эта черта в рассказе "Рог изобилия". В нем автор затрагивает примерно такую же проблему, что и Владимир Савченко в своем "Алгоритме успеха". Но совершенно иначе, поновому раскрывает он свою мысль: изобретательство, как и всякая творческая работа, несовместимо с бездушием и казенщиной. Даже один формалист, один чиновник от техники вроде Паровозова может нанести непоправимый вред делу технического прогресса, погубить, свести на нет вдохновенный труд изобретателя.

В рассказе сама техника наказывает бюрократа, но с ним вместе гибнет сам изобретатель и его изобретение. Автор тем самым подчеркивает мысль о том, что будущее не придет само собой, что за него надо бороться не только в сфере повышения производительности труда, но и в неизмеримо более тонкой и сложной сфере: в сфере человеческих отношений и мышления.

Эта борьба не всегда бывает бескровной, и именно это обязывает нас быть непримиримыми ко всему, что мешает нашему движению к прекрасному будущему, - такова идея рассказа Владимира Григорьева.

"Дважды два старика робота" - небольшая философская новелла. В ней хотелось бы отметить тот любопытный парадоксальный прием, который найден автором для выражения своей главной мысли: веры в потрясающую мощь познающего человеческого разума.

В рассказе нет ни одного человека. В нем действуют одни лишь роботы. Но вопреки обычной коллизии "робот против человека", которую так любят обыгрывать западные фантасты, роботы в рассказе Григорьева страдают без людей. Деятельность роботов потеряла всякий смысл, они мечтают и верят в то, что покинувшие их люди вернутся. Так через мышление роботов, их глазами, если так можно выразиться, и раскрывается величие и мощь удивительнейшего творения природы - человека. Именно это восхищение человеком, его неистребимой потребностью творчества, лежит в основе этой поэтической новеллы.

Третий рассказ Григорьева - "Коллега, я назвал его так" - быть может, наиболее фантастический по сюжету, но и он, в сущности, повествует о добрых человеческих отношениях, о благородстве людей, о все более растущем творческом горении человека. Время для работы, время для творчества! - вот основная мечта героев рассказа. В фантастической форме, позволяющей многократно усилить, акцентировать события реальной жизни, автор развивает в общем-то простую мысль. Ведь, пожалуй, каждому из нас в тяжелые минуты жизни приходилось встречаться с людьми, которые оказали на нас огромное влияние, помогли не сломиться и стать такими, какие мы есть.

Ленинградский писатель-фантаст Илья Варшавский хорошо знаком читателям. Его короткие, парадоксальные, фантастические новеллы с концовкой резкой и неожиданной, как щелчок бича, неизменно вызывают восхищение неистощимой фантазией автора. Большинство рассказов Варшавского, помещенных в этом сборнике, написаны в обычней для этого писателя юмористической манере.

Нередко научную фантастику связывают с попытками сквозь туманную даль веков заглянуть в будущее, о котором всегда мечтает и которым всегда интересуется всякий человек. И это не лишено оснований: многие научно-фантастические идеи оказались реализованными в действительности. И, оглядываясь назад, мы не устаем поражаться прозорливости Жюля Верна, Герберта Уэллса, Алексея Толстого, Александра Беляева.

Но нередко писатели-фантасты обращались и к прошлому, к человеческой истории и там черпали богатый материал для своих произведений.

Глядя на глиняный черепок, на позеленевший от времени бронзовый наконечник, на источенные ветрами и непогодой камни развалин, неопытный человек вряд ли увидит больше, чем ему может рассказать специалист-археолог. Исторические памятники чаще задают вопросы, чем отвечают на них. Отвечать на эти вопросы приходится нам самим. Стоит ли удивляться, что в наши суждения о прошлом мы привносим много своего, современного. И это правильно, иначе и быть не может: "...последовательно оглядываясь, мы смотрим на прошедшее всякий раз иначе; всякий раз разглядываем в нем новую сторону, всякий раз прибавляем к уразумению его весь опыт вновь пройденного пути. Полнее сознавая прошедшее, мы уясняем современное; глубже опускаясь в смысл былого, раскрываем смысл будущего; глядя назад, шагаем вперед..." (А. Герцен).

Вот почему прошлое, история дают богатейшие возможности фантасту. Три миниатюры Романа Подольного и рассказ Ромэна Ярова "Пусть они скажут" дают представление об этих возможностях. Особенно интересна форма "неисторических рассказов" Подольного. В них порой как будто совсем нет фантастики. Чаще всего описываемые случаи "могли бы быть" в действительности. Больше того, такие случаи "должны были быть", ибо должен же был кто-то первым отважиться на далекое плавание, на применение огня, на приручение лошади. Недостаток точных сведений, предоставляя простор фантазии художника, позволяет ему нарисовать правдоподобную картину того, что должно было быть, без чего не была бы возможной наша сегодняшняя жизнь. Миниатюры Романа Подольного лишний раз убеждают в том, что история - на редкость современная наука.

Количество "космических" рассказов за последнее время сократилось, а их качество существенно изменилось. Об этом свидетельствует, в частности, и тот факт, что в настоящем сборнике всего два рассказа посвящены космической тематике. Но, несмотря на явно космическую фабулу, оба рассказа молодого фантаста Владимира Щербакова, по сути дела, нельзя назвать космическими, хотя на первый взгляд "Кратер" может показаться избитой идеей о некоем таинственном "нечто", а "Возвращение Сухарева" - рассказом о таинственных обитателях космоса.

Но если разобраться внимательнее, мы увидим, что и "нечто" и "таинственные обитатели" нужны автору лишь как средство для выражения привычных человеческих поступков и взаимоотношений. В самом деле, величие открытия, как и величие подвига, редко осознается в момент совершения. В первом рассказе Сухарев, занятый мыслью добежать до кратера, не упасть, выполнить какие-то очень обычные действия, по сути дела, совершает подвиг, человеческий и научный. На его долю выпадает честь, быть может, самая высокая для искателя: поставить перед наукой проблему, кбторая стимулирует новые поиски, приводит иногда к новым направлениям в науке.

Второй рассказ, "Возвращение Сухарева", при всей фантастичности научной идеи - полное восстановление человеческого организма, - по сути дела, посвящен другому. Здесь нет описания операций, наукообразных терминов и т. п. Научная идея нужна автору лишь для того, чтобы в необычной, сверхнапряженной ситуации показать величие человеческих чувств.

"Путешествие к эпицентру дискуссии" Г. Альтова и В. Журавлевой можно назвать научно-фантастической гипотезой. Творчество научного фантаста зачастую имеет немало сходного с творчеством ученого. И там и здесь не должно быть противоречия с известными науке данными, и там и здесь действуют строгие законы логики. Флогистон или мировой эфир ученых в принципе не менее фантастичны, чем машина времени или человек-невидимка. И нередко фантастика заглядывает гораздо дальше, чем наука и техника.

Радиолокация, атомная энергия, автоматы появились на страницах научно-фантастических произведений гораздо раньше, чем в планах научных лабораторий и институтов. Вот почему в беседах с писателями-фантастами мы не раз обсуждали вопрос о том, что в принципе возможно научно-фантастическое произведение без литературных героев, без фабулы и других атрибутов беллетристического произведения. Главным "героем" в них будет сама научно-фантастическая гипотеза. Именно таким произведением является "Путешествие к эпицентру дискуссии" Г. Альтова и В. Журавлевой.