Роза Эпштейн - Книга Розы

• Название: Книга Розы
• Автор: Роза Эпштейн
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91103-111-4

Она говорит, как пишет. Она пишет, как говорит. Сюжет – ничто, рассказчик – всё. А тут еще и в сюжете – веселая, тяжелая и длинная жизнь. Еврейское местечко, военные теплушки, голод, бомбежка, мир. И все это с таким голосом, с такими интонациями, с такими переходами, что мемуарный текст звучит, как Тацит. Без гнева и пристрастия, разумеется…

---

– Четвертую квартиру заклеили, девятую заклеили.

Глава 4 Сестры, родные и сводные

Рассказ о жизни моей семьи в довоенные годы будет неполным, если не поведать о самых близких родственниках – братьях и сестрах. Только тогда станет понятно, какой груз заботы и переживаний лежал на плечах родителей – мамы, пока она была жива, и отца.

Старшая сводная сестра Груня была, пожалуй, самой красивой из нас и абсолютно непохожей на типично еврейских девушек. Белокожая, с серо-голубыми глазами и светло-русой косой ниже пояса, Груня покорила бы, наверное, немало мужских сердец. Да, вот беда, в семнадцать лет полюбила соседского парня Гришу. Встречались, гуляли допоздна, держась за руки, целовались в парадной. А когда Григория призвали на службу во флот, плакала Грунечка и клялась ждать любимого долгие четыре года.

Время летело незаметно, потому что сразу по окончании школы сестра пошла работать на кондитерскую фабрику, где делали бублики, пряники, печенье. Сама была сыта и домой нам что-нибудь приносила. Одновременно поступила учиться на энергетический факультет индустриального института, где познакомилась с белорусским пареньком Володей Шиммелем. Володе сразу приглянулась скромная девушка с русой косой. Она же видела в нем только приятеля-сокурсника, который помогал делать контрольные и курсовые. И не придавала значения тому, что нередко однокурснику оказывалось по пути, когда возвращались поздними вечерами с лекций. Кто-то из друзей, приметив это, написал Григорию, что его невеста гуляет с другим. Когда Груне вдруг перестали приходить письма из армии, она забеспокоилась и решила узнать у матери возлюбленного, не случилось ли чего плохого.

– И ты еще спрашиваешь, бесстыжая! – возмутилась мать Григория. – Думаешь, никто не знает, как ты с другим спуталась? Даже и не надейся, что Гришенька мой тебя простит и примет.

Так и случилось. Вернулся Григорий со службы, возмужалый, подтянутый, но к ней и близко не подошел. Красовался в своей парадной форме и бескозырке, залихватски сдвинутой на самый затылок, перед знакомыми девицами, а встретив Груню, смотрел сквозь нее.

Только наша мама знала, как тяжело переживает моя сестра разрыв с любимым. Хотя виду сестренка старалась не подавать, но мы слышали, как плакала тихонько по ночам в подушку. Похудела сильно, потемнела лицом и почти перестала улыбаться.

– Что ж поделать, Грушечка, жизнь по-всякому складывается. И злые люди всегда находились и находятся. Ты еще встретишь свое счастье, – успокаивала мама. Только она называла сестрицу Грушечкой. И хоть не нравилось той уменьшительное имя, терпела, но просила:

– Мама, ты хоть при всех не называй меня Грушей.

Тем временем однокурсник Володя переехал в Харьков к сестре. Устроился на танковоремонтный завод. Получил комнатку, маленькую 13-метровую, но свою, на улице Сахарозаводской. И приехал за Груней, просить ее руки. Отец не возражал – дочери за двадцать перевалило, как бы в перестарках не осталась. Свадьбы не устраивали, молодые просто расписались и уехали в Харьков.

С Володей Груне жилось спокойно. Видимо, благодарна была она мужу за то, что помог пережить любовную драму, не напоминая и не упрекая за прошлое. Оба окончили заочно институт. Получили дипломы и специальность инженера-электрика. Володю избрали секретарем парткома цеха. Сестра же в партию вступать не стала. Вскоре у супругов Шиммель родилась девочка, которую назвали Светочкой. Жизнь, кажется, начала налаживаться.

Светочке шел шестой месяц, когда Груня получила письмо от отца. Он сообщил дочери, что «мама тяжело больна, и врачи говорят: жить ей осталось недолго».

Груня с Володей и малышкой Светочкой примчались в Сталино, бросив все дела. Маму уже привезли из больницы, где ей ставили капельницы, домой. Она выглядела измученной. На осунувшемся бледном лице глаза смотрелись как темные бездонные озера. Груня рассказывала, как заныло в груди при виде угасающей матери, вернее, женщины, которая с двух лет заменила ей мать.

Помню, как, сдерживая слезы, она повторяла: «Мамулечка, я все для тебя сделаю» – и остервенело отмывала в квартире полы, потолки и стены. Покончив с уборкой, села рядом с кроватью мамы, прижалась щекой к ее руке:

– Мама, тебе легче дышать? – спросила.

– Легче, Грушенька, легче.

И впрямь, приезд Груни с дочкой словно вдохнул в мать новые силы. Она даже смогла понянчить Светочку. Соседям, наведывавшим больную, мама с гордостью показывала малышку:

– Посмотрите, какая прелесть моя внучка!

И действительно, Света уродилась белокурой и светлокожей, и было в кого: отец и мать оба светловолосые.

Замужество другой моей сводной сестры, Беллы (по метрике – Буни), надолго дало пищу для пересудов не только обитателям нашего дома.

Возможно, трагедия, связанная с появлением на свет этой сестренки, наложила отпечаток на ее характер. Напомню, рождение Беллы стало причиной смерти ее настоящей матери – Маруси. Растить же и воспитывать сиротку первые три года взялась бабушка Хая-Рейзл – мать отца. И все три года места себе не находила ее мачеха, моя мама. Женщина с большим и добрым сердцем, взявшая на себя заботу о детях умершей подруги и, по сути, заменившая им мать, очень переживала о малышке.

– Ну что ей может дать бабушка? – спрашивала мама отца. – Она сама уже нуждается в помощи и заботе. Давай, Соломон, вези дочку домой. Пусть живет вместе с нами. Где шестеро по лавкам, там и седьмому место найдется. Не пропадем.

К тому времени, кроме родных братьев и сестер Беллы, на свет появилась сводная сестренка – Раечка. Не выдержав натиска жены, отец забрал Беллу у своей матери и привез в село Степановка Гуляйпольского района Запорожской области, где проживала на тот момент вся его большая семья.

В общем, не знала малышкой Белла, что такое прижаться к теплой материнской груди, не впитала с молоком матери ощущение нежности и любви, так необходимое ребенку в первые дни и месяцы жизни. Да и позднее, в семье чувствовала свою некую обделенность вниманием. Поскольку моей маме управиться с такой оравой было непросто, а родной отец то с беляками воевал, то советскую власть устанавливал в отдельно взятом населенном пункте Донецкой области, до 1924 года носившем название Юзовка, а затем переименованном в Сталино, куда со временем перевез и всю семью. Видимо, поэтому из всех дочерей его Белла выросла самой независимой, немного скрытной и со стороны казалась высокомерной. Или такое обманчивое впечатление производила ее внешность? Длинная, гордо изогнутая шея, точеный профиль, изящный тонкий стан – такой запомнилась мне сестра в тот день, когда сбежала из родительского дома. В моей памяти случившееся запечатлелось как кадры художественного фильма в жанре мелодрамы.

– …Это все ты! Ты виновата! Это ты ей все позволяла! И кого вырастила? Кого – я тебя спрашиваю? – кричал отец.

– Соломон! Успокойся! Я ничего не знала! Разве не ты ее привез домой из Ленинграда? Разве не Ленина жена писала, что Белка с парнем гуляет?

– Да, Соня! Я привез! Но я отец! А ты, как мать, почему ты не знала, что в голове твоей дочери? Это ж надо! Так опозорить родителей! Так выставить на посмешище жениха! И какого жениха? Уважаемого человека! Декана!

Весь двор, притихнув, второй день с интересом внимал скандалу в нашей семье. Время от времени в диалог двух хорошо знакомых голосов вступал третий – молодой мужской:

– Соломон Борисович? Где ваша дочь?

– Это я у тебя должен спросить: где твоя невеста? Ты – жених!

– А вы отец! Вот и скажите: где ваша дочь? И что делать моей маме? У нее макитра теста пропадает? А гости? Что я скажу гостям?

Телеграмма, пришедшая к вечеру второго дня из Баку, расставила все по местам:

«Фамилия Соболева. Направляюсь в Узбекистан по месту жительства мужа. Муж Анатолий Соболев. Простите меня. Ваша дочь Белла».

– Ой, лышенько! Ой, стыдоба какая! – причитала мама.

А мы с Борькой, притаившись в соседней комнате, тихонько хихикали:

– Так и надо этому Слипченко!

Мы с братом не только знали обо всем с самого начала, но и стали соучастниками похищения сестры.

Мне сразу понравился дядька, с которым сбежала из дома Белла перед самой свадьбой. Это я первой увидела накануне днем шикарную черную машину «ЗИС-101», въехавшую в наш двор, и подлетела к вышедшему из авто мужчине с приятным открытым лицом, когда тот спросил:

– А вы не знаете, где здесь живет Эпштейн?

– Я Эпштейн! – поспешила ответить ему.

– А у тебя есть сестра Белла?

– Есть. Она сейчас в университете, получает диплом – с отличием! – Мне не терпелось вывалить на незнакомца то, чем гордилась сейчас наша семья. И почему-то без всякого опасения я согласилась сесть в его машину и показать, как проехать до университета. А по дороге продолжила завоевывать симпатию гостя новой порцией информации:

– А Беллка замуж выходит за Слипченко. Он в университете декан. Его мать тесто на пироги поставила. А наша мама холодец готовит.