Алексей Никитин - Victory Park

• Название: Victory Park
• Автор: Алексей Никитин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91103-189-3

Новый роман современного русскоязычного украинского писателя, местами игровой, местами пугающе пророческий, удачно комбинирует сюжетную увлекательность беллетристики и метафорику высокой литературы. Действие происходит в конце 1980-х годов в Киеве, точнее, в одном из его районов, Парке «Победа». Где-то далеко идет афганская война, коррумпированная власть уже не справляется с управлением, страна скоро рассыплется, но пока каштаны цветут, жители южной столицы шутят и влюбляются, празднуют дни рождения и проводы в армию, устраивают жизнь и достают по блату то, чего, как им кажется, не хватает для счастья. Роман еще в рукописи попал в лонг-лист премии «Национальный бестселлер» и в финал Русской премии.

---

3

Пеликан и Багила были знакомы с первого класса, их дружба началась с поисков партизанской землянки. Каждый школьник Комсомольского массива в те времена знал, что за болотом, в лесу, в самой глухой его части, куда аллеи парка не добрались и доберутся еще нескоро, со времен войны осталась партизанская землянка. Те, кто в ней был, говорили, что в землянке на стене висит карта подземных ходов, а под картой, на ящике с гранатами, сидит скелет немца в форме и в каске. Руки немца связаны цепью. Пеликану рассказали об этом знакомые третьеклассники и пообещали взять его с собой, когда в следующий раз отправятся за гранатами. Но время шло, а экспедиция все откладывалась. Потом полили дожди, началась зима, выпал снег, а весной было не до того. Следующей осенью Пеликан встретил бывших третьеклассников и спросил, когда ему все-таки покажут землянку, но они отвечали, что были там недавно и гранаты все уже забрали, так что смысла идти в землянку больше нет никакого. А если Пеликану очень нужно, то пусть отправляется сам, не такое уж это и сложное дело. Пеликан бы и пошел, но он не знал наверняка, где именно искать землянку, да и вообще он тогда ничего не знал ни про парк «Победа», ни про лес, ни про болото. Кроме разве что одного: болото до сих пор опасно, и каждый год там гибнут люди, вот, например, недавно одна девочка из сто восемьдесят третьей школы пошла после уроков не домой, а в парк и пропала. А потом ее портфель нашли возле болота.

Учителя пугали их умышленно и изощренно, наверное, они даже обменивались опытом – как пострашнее напугать учеников, чтобы те держались подальше от парка. Пеликан, разумеется, боялся, как и все, но с землянкой все же надо было разобраться раз и навсегда. Он вызвал на разговор Багилу – единственного очеретянца в их классе – и спросил, бывал ли тот в землянке. Багила тоже много о ней слышал, но не видел ни разу. Всю зиму Пеликан и Багила готовили предприятие, решая, как поступят со скелетом немца и с картой подземных ходов. Договорились, что карту возьмут с собой и потом первыми пройдут всеми ходами. Было даже как-то странно, что никто до сих пор этого не сделал. Дохлый немец их не интересовал.

Экспедицию сперва назначили на весну, но в апреле Пеликан заболел, и потом весь май его забирала из школы бабушка. Поэтому пришлось еще раз менять планы и сдвигать сроки. Опять на осень.

Наконец в середине сентября они объявили недельную готовность. Пеликан отвечал за фонарик и веревку, Багила обещал принести большой мешок и нож; два двухметровых шеста были спрятаны в траве недалеко от центральной аллеи. В субботу они встретились у входа в парк, напротив Дарницкого бульвара. Вместо учебников у Пеликана в ранце лежали резиновые сапоги. Багила пришел без портфеля, но с рюкзаком.

Маршрут поиска был придуман и нарисован ими давно, однако стоило свернуть с главной аллеи, как тут же оказалось, что следовать ему невозможно: то приходилось обходить густые и оттого непроходимые кустарники, то линия поиска вообще выходила за пределы парка. Тогда они пошли просто наугад, уже понимая, что вряд ли что-то найдут, разве что случайно, но и не желая сдаваться, едва начав поиски.

Когда добрались до болота, все стало и вовсе скучно: проходимые участки были исхожены, истоптаны, и незаметной землянки там, конечно, не было, а в непроходимых и заболоченных ее быть просто не могло. Кто станет рыть землянку в воде? Начинался дождь, уже хотелось есть и пора было расходиться по домам. Но бросить все вот так, без результатов, сдаться, признать, что экспедиция провалилась, и не добыть партизанский план подземных ходов они тоже не могли.

– Я все понял, – сказал Пеликан, когда они вышли к небольшой березовой роще. – Просто землянку уже засыпали. Нам надо искать засыпанную землянку. Ты ничего похожего не видел?

– Конечно, видел, – обрадовался Багила. – Было одно место, когда я даже подумал, что это похоже на засыпанную землянку.

– Надо вернуться и исследовать ее, – Пеликан решительно развернулся и пошел в сторону болота.

– Да? – неуверенно спросил его Багила. Ему уже не хотелось никуда возвращаться. – Ну хорошо.

Тут Пеликан неловко ступил на мгновенно размокшую под дождем тропинку, поскользнулся и сел в грязь.

– Слушай, – предложил Багила, глядя на мокрого и грязного Пеликана, – давай мы ее исследуем, когда дождя не будет. Мы ведь ее уже нашли, мы знаем, где она. А сейчас лучше пойдем ко мне. Тут недалеко.

Так Пеликан впервые попал в Очереты и познакомился с дедом Максимом. Старый появился, когда, отмытые и переодетые в сухое, они уже сидели за обеденным столом. Приятель внука был представлен деду по всем правилам.

– Пеликан – старая шляхетная фамилия, – вспомнил Максим Багила. – Так ты поляк?

– Нет, – удивился Пеликан. – Я не поляк, – он привык, что на его «птичью» фамилию все и всегда обращают внимание. Ему это даже нравилось. Только поляком его еще никто не называл. – Я русский Пеликан.

– Хорошо, – дед Максим спорить не стал, но ухмыльнулся широко и весело. – Никогда не видел русских пеликанов. Ты первый.[1]

4

Багила шел в Очереты самым коротким путем. Пройдя улицу Малышко до половины, сразу за хлебно-молочным магазином он свернул и дальше двинулся дворами напрямик, с тем чтобы выйти на улицу Юности уже за двести четвертой школой. Наверное, и в детские воспоминания он погрузился из-за того, что подошел к родной школе на опасно близкое расстояние. Либо это она нагоняла ностальгический туман, либо где-то неподалеку проходил Пеликан. У Багилы часто так бывало: стоило подумать о Пеликане, и он тут же откуда-то появлялся.

Глава шестая Повестка в военкомат

1

Комсомольский массив – заповедные кошачьи места. Коты и люди обживали его одновременно. Аккуратно обходя котлованы будущих домов, коты прокладывали охотничьи тропы, щедро метили углы новостроек, первые саженцы кленов и каштанов, дремали на пологих ветвях невысоких старых сосен, сохранившихся кое-где во дворах. А когда вслед за деревьями выросли еще и кустарники, все эти спиреи Тунберга, белые снежноягодники и калины гордовины, когда сирень поднялась в два человеческих роста, превратив дворы в роскошные охотничьи угодья, когда наконец в палисадниках зацвели абрикосы и вишни, коты завладели этими землями окончательно и решили не делить их ни с кем.

Во дворах собаки котам не конкуренты и не соперники. Собака живет или с человеком, или с другими собаками – стаей. Одинокая собака, даже если ее любят дети всего дома, все равно долго не продержится – уйдет к своим. А собачьим стаям в городе не место, их либо отлавливают, либо вытесняют в лес. И если майским утром пройти весь Комсомольский массив насквозь – от трамвайной остановки «Улица Юности» до станции метро «Дарница» – причем идти не тротуарами основных магистралей, а дворами, мимо подъездов домов, старых мусорников, мимо детских садов и голубятен, внимательно считая при этом встречных котов и собак, то вряд ли за время пути удастся учесть больше дюжины собак. Зато котов встретится не меньше трех десятков.

Большинство городских собак нервны и взвинчены: одних держит в напряжении близость непредсказуемого хозяина, других беспокоят актуальные вопросы выживания хищника в условиях современного мегаполиса. Редко встретится пес, беззаботно спящий на солнце, отбросив хвост и вывалив язык. Коты же, если не заняты охотой и не добиваются внимания прекрасной дамы, – расслабленно медитируют на подоконниках первых этажей или на лавочках у подъездов. Они смотрят на нас лениво и свысока, потому что этот мир принадлежит им.

Насчитав восемнадцать котов на пути от парка до улицы Малышко, Пеликан подошел к дому букиниста Малевича. Девятнадцатый кот встретился уже у входа в подъезд. Двадцатый – пушистый сибирский гигант Ячмень – ждал его в квартире букиниста.

– Сегодня Ячмень порвал отечественную цензуру, – встретил Пеликана Виталий Петрович Малевич. – Я всегда подозревал в нем скрытого либерала.

– Извините, Виталий Петрович, – не верю. Призраки, привидения и отечественная цензура порваны быть не могут. При всем уважении к талантам Ячменя. Каждому пионеру известно, что их в природе нет, а цензуры у нас нет особенно.

– Разве я сказал, что он уничтожил несуществующую советскую цензуру, Пеликан? От его когтей пострадал сборник распоряжений по цензуре: три устава, циркуляры, постановления. С петровских времен и до царствования Александра II Освободителя.

– Не либералом он себя показал, Виталик, а обычным невоспитанным котом и стихийным анархистом, – донеслось из гостиной. – Либералы-то как раз пытались упорядочить дикую русскую цензуру. Подчинить ее хоть каким-то законам. Уж если совсем без нее не получалось. Эти прекрасные возвышенные люди верили, что Россия может жить по правилам.

В гостиной на журнальном столике уже стояла початая бутылка «Слънчева бряга» и два бокала с коньяком.