Диана Торнли - Звездный Тарзан

• Название: Звездный Тарзан
• Автор: Диана Торнли
• Издательство: Русич
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-88590-526-6

Вторжение мазуков — враждебной обитателям сообщества Объединенных Миров расы — разлучает командира космического спецназа Середжа с его женой Дарси и сыном Тристаном, которым удается найти пристанище на далекой планете Ганволд, стоящей на примитивной ступени развития. Выросший среди местных туземцев, Тристан отправляется на поиски отца и оказывается в самом эпицентре полных опасностей драматических событий.

---

Вскоре все сидели у небольшого костра — восемь фигур, прижавшись плечом к плечу, обсасывали окровавленные пальцы и обжаривали наколотое на кончики ножей мясо. Все молчали, но Тристан прочитал на лицах товарищей удовлетворение; оно выражалось и в приглушенном урчании, вырывавшемся из глоток, когда охотники вгрызались в мясо. Он откусил с ножа почти сырой печени. Горячий сок закапал с подбородка. Он стер его тыльной стороной ладони и закрыл глаза, смакуя еду и довольствуясь собой.

Когда животы были наполнены, друзья развалились на траве и самый младший из них, Миру, спросил:

— Неплохо, когда выбор пал на тебя, а, Харуо?

При свете гаснущих угольков Тристан увидел, как Харуо перестал облизывать наполовину заживший шрам в уголке рта, затем уселся на траву и провел пальцем по белому шраму у носа. Он улыбнулся.

— Да, неплохо.

— А ты ее тоже кусаешь? — спросил Миру.

— Нет! — Харуо на мгновение шокировало, но потом он снова улыбнулся. — Но она с молодым!

Вся компания заулыбалась, сверкая ослепительно-белыми клыками.

Фарал, сидящий рядом с Харуо, сказал:

— Тебя не выбрали, Миру, потому что ты возвращаешься с охоты без пейму. Ты их отпугиваешь!

Юнец размахнулся, желая ударить Фарала, но тот увильнул, и компания опять расхохоталась.

— Малви, — обратился кто-то к старшему брату Миру, — тебе нужен другой партнер для охоты, иначе ваша мать выставит вас из дома под дождь!

— Может, в одиночку ты добудешь больше быков? — вставил еще кто-то, и, зная, что это невозможно, все снова засмеялись.

— Тристан — хороший охотник, — заметил Пулу.

Юноша почувствовал, как все устремили на него свои взгляды, он улыбнулся и махнул рукой, отвергая какие-либо заслуги.

— Хм, — сморщил нос Харуо. — Матери не хотят плоскозубых!

Все посмотрели на Харуо, и Тристан заметил, что двое или трое из компании в недоумении вскинули головы. Пулу не преминул вмешаться:

— Шига хочет, чтобы он стал ее, но она из того же клана.

— Шига? — уставился на него Тристан. — Твоя сестра? Но она ведь и мне почти что сестра!

— Мелу тоже хочет тебя, — сказал Миру. — Ты приносишь много пейму и ты высокий. Ей интересно, сколько детей ты ей сможешь дать.

Тристан слегка похлопал его по голове и расхохотался, скрывая за смехом смущение.

— Пусть выбирает меня и тогда выяснит!

— В клане моей матери, — сказал Харуо, — никто не хочет плоскозубых. Они отпугивают пейму и царапают землю.

В наступившей тишине повис брошенный вызов. Тристан встретил взгляд Харуо, сидящего на противоположной стороне тлеющего костра, скрестил пальцы, отчего они стали похожи на когти, и выставил зубы. Он почувствовал, как остальные в ожидании пристально смотрят на него своими желтыми глазами, но Пулу толкнул его в бок и поднялся на ноги.

— Пошли домой, — сказал он, разминая ноги. — Идти еще долго, а скоро утро.

Другие охотники без особого желания поднялись, засыпали догорающие угли и вытерли начисто о траву кремневые ножи.

Тристан оставался спокойным и ворчал про себя, привязывая заднюю часть пейму к палке, чтобы удобнее было нести добычу. Он поднял голову, лишь когда Пулу прижался к нему плечом.

— Не обращай внимания, маленький брат, — сказал он.

— Почему? Я плоскозубый.

— Только внешне, но не в душе.

Тристан промолчал. Он положил на плечо второй конец палки и нахмурился. Не впервой ганианцы говорили, что он отличается от них. Он вспомнил, как еще в детстве взрослый ганианец теребил его рыжевато-каштановые волосы и гладил светлую кожу, а дети спрашивали, в каком цвете он воспринимает окружающий мир, поскольку глаза у него были синего цвета, а не янтарного, как у них. Любопытство побуждало их часто приглашать его для участия в играх, и он всегда был желанным партнером, они даже умоляли его поиграть с ними.

Когда Тристану исполнилось четырнадцать лет, он перерос даже своих товарищей-охотников и стал замечать, какими взглядами провожают его девушки, как они строят ему глазки и игриво улыбаются. Поначалу он смущался, но не сердился из-за этого и не чувствовал себя ущемленным, как после презрительного замечания Харуо. Никогда ему еще не говорили, что быть плоскозубым плохо. Большую часть пути назад, в лагерь, он не спускал глаз с Харуо и размышлял над тем, чем была вызвана его враждебность.

* * *

Дарси уже была на ногах, когда Тристан, пригнув голову, вошел в хижину. И при свете огня она выглядела бледной, как показалось Тристану. Мать, сидя, заплетала тонкими пальцами в косу, толщиной в ее руку, свои выцветшие и поседевшие волосы.

— Мам! — сказал он на стандартном языке, которому она научила его, и, припав на колени, коснулся своей брови. — Вы себя лучше чувствуете?

— Сейчас неплохо, — ответила она с хрипотцой и прокашлялась.

Она провела линию на его покрытом пылью бицепсе.

— Судя по твоему виду, ты проделал долгий путь.

— Переход занял пять ночей. Пришлось идти так далеко в поисках стада, но охота была добрая. У входа лежит пейму, выпотрошенная, но не освежеванная, — Тристан с улыбкой передал матери охотничью сумку. — А еще я принес вам яйца ломо.

— Свежие? — Дарси засунула руку в мешок и достала шар из зеленых листьев.

Развернув импровизированную упаковку, она увидела желтовато-коричневые яйца, усеянные темно-коричневыми точками. Она потрогала шероховатую поверхность скорлупы недавно отложенных яиц и с улыбкой посмотрела на сына.

— Если ты принесешь немного воды, то мы прямо сейчас и сварим их.

От него не укрылось, что мать наблюдает за ним, глядя, как он достает горячие камни из огня деревянными щипцами и бросает их в бурдюк для варки, а потом кидает туда одно за другим яйца. Она смотрела, как он опустил старый излохмаченный кусочек кожи в ведро из шкуры быка и протер им лицо, грудь и плечи. Мать не сводила с него глаз, словно хотела что-то сказать, но не знала, с чего начать.

Тристан проглотил комок в горле, когда все же встретился с ней глазами в полумраке, время от времени пожираемом языками пламени.

— Вам становится хуже, правда? — спросил он.

— Да, — ответила Дарси, подавляя кашель.

И мать, и сын знали, чем это может закончиться. Слишком часто они видели это у пациентов-ганианцев, от которых Дарси и заразилась.

Тристан вдруг почувствовал слабость.

— Сколько?.. — спросил он, но до конца вопрос не прозвучал.

— Не знаю, Трис… Семь-восемь месяцев от силы.

«Семь-восемь месяцев!» Он закусил губу и долго смотрел на земляной пол между коленями, борясь с болью неминуемой утраты. Наконец он поднялся, оттолкнул в сторону дверцу и вышел из хижины.

Солнце уже взошло и вскоре должно было подняться на небосклоне выше. В лагере стояла абсолютная тишина, временами нарушаемая плачем ребенка из соседней хижины да жужжанием насекомых, вьющихся вокруг мяса, развешенного на деревьях для сушки.

Тристан побрел между приземистых куполообразных жилищ к холму, поднимавшемуся рядом с деревней, и забрался на его вершину.

Могил там не было — лишь пепел погребальных костров. Обряд кремации он видел только раз, когда ему было четыре года. Из любопытства он пробрался на четвереньках в первые ряды круга, где стояли ганианские дети, и, открыв рот, наблюдал, как женщина-старейшина с раскрашенным белой краской лицом медленно вводила нож в тело умершего, лежащего на ложе из хвороста. Теперь-то он знал, что она высвобождала душу усопшего для возвращения к Тсаан Джвей — Забирающему Жизнь, но тогда он подумал, что старуха просто-напросто убила человека.

Многоголосый стон неожиданно отвлек его внимание. Исходил он от людей, несших факелы. Когда они стали поджигать хворост, остальные подключились к их голосам. Тристан стоял среди толпы и рыдал, не в силах отвести взгляд от языков пламени, пожирающих тело, отчего оно стало чернеть и обугливаться. Он совсем не замечал никого вокруг и не видел, как ганианцы, мерно раскачиваясь, оплакивали умершего. Он стоял так до тех пор, пока мать не взяла его за руку и не отвела в хижину.

Несколько последующих ночей он просыпался от кошмарных снов, в которых его преследовали видения погребального костра.

Во время второй кремации Тристан забился в угол хижины и оставался там, пока не закончилась траурная церемония. Теперь он ушел из лагеря под предлогом охоты.

Тристан поддел носком мокасина пепел, который от дуновения утреннего ветерка закружился маленьким смерчем. Услышав позади приближающиеся шаги, юноша печально посмотрел через плечо. К нему подошел Пулу. Он присел радом на корточках, часто моргая от яркого дневного света.

— Что случилось, маленький брат?

— Я думаю, — ответил Тристан и вздрогнул. Прошедшие четырнадцать лет не стерли из памяти того воспоминания о погребении.