Евгений Барсуков - Русская артиллерия в мировую войну (Том 1)

• Название: Русская артиллерия в мировую войну (Том 1)
• Автор: Евгений Барсуков
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

"Вполне сочувствуя пожеланию относительно усиления запаса патронов, полагаю более правильным идти к нему более планомерно, так как повышенные требования могут повести лишь к тому, что вопрос будет разрешен только теоретически"{78}.

Одновременно ГУГШ возбудило вопрос о необходимости предусмотренного еще в 1910 г. устройства в 1912 г. всех шести снаряжательных мастерских, так как только при наличии таких оборудованных мастерских армии могли быть снабжены патронами по установленной норме к концу года войны. В результате так называемой "междуведомственной" переписки по поводу этих мастерских они вовсе не были построены к началу войны в 1914 г.

С целью увеличения готовности парков часть парков типа Б была переведена в начале 1912 г., путем снаряжения патронов, в тип А. Но от этого готовность парков в общем не повысилась, так как в местные парки на пополнение патронов, отпускаемых войскам на практическую стрельбу, поступали с заводов не патроны, а огнестрельные припасы в виде составных частей.

Совещание начальников штабов округов, собранное в ноябре 1912 г. для обсуждения нового плана войны, разработанного в ГУГШ в связи с реорганизацией армии 1910 г., пришло к заключению, что мобилизационная готовность местных парков по расписанию 1910 г. не обеспечивает армии боевыми припасами после первых 2 - 3 боев (в течение 1 - 2 мес. войны).

Совещание пришло к следующим выводам: 1) местные парки, назначенные в непосредственное распоряжение армий, должны прибыть в районы сосредоточения не позже 40 - 45-го дня мобилизации; 2) все остальные парки должны быть изготовлены в первые три месяца с таким расчетом, чтобы пушечных патронов было к 45-му дню по 370 на орудие, на 60-й день - еще по 130 и на 90-й день - все остальные запасы.

Несмотря на решение совещания, ни ГУГШ, ни ГАУ, рассчитывая друг на друга, никаких мер не предпринимали, и сроки снаряжения местных парков, установленные совещанием, остались непроведенными в жизнь.

В июне 1914 г., когда неизбежность войны стала очевидной, состоялось несколько совещаний об ускорении подачи боевых припасов в армии. ГАУ стало торопиться с постройкой и оборудованием снаряжательных мастерских, но едва успело (закончить в самом начале войны устройство лишь двух мастерских (в Луганске и в Томылове). ГУГШ сообщило в ГАУ, что по оперативным соображениям все парки должны быть готовы не позднее третьего месяца мобилизации, причем половина всех парков - не позднее 30-го дня мобилизации и 75% - не позднее конца второго месяца{79}.

Многочисленные совещания в 1914 г. являлись запоздавшими и не могли привести к сколько-нибудь действительным результатам.

Для осуществления пожеланий, намеченных совещаниями, необходимо было провести в жизнь целый ряд мероприятий организационного, хозяйственного и технического характера, на что требовалось значительное время.

В результате к началу мировой войны необходимое сокращение сроков готовности местных парков осталось только на бумаге.

Ввиду той ужасающей кровавой трагедии, какую пришлось пережить русской армии в первый период мировой войны из-за недостатка выстрелов к орудиям, главным образом из-за недостатка 76-мм патронов, с самого начала войны посыпались на ГАУ и отчасти на ГУГШ тяжкие обвинения в непредусмотрительности при определении норм запаса выстрелов только по данным русско-японской войны, как говорили, "по примеру прошлого без учета вероятного будущего".

Непредусмотрительность царского правительства России была, несомненно, большая, но не только в том, что неправильно были определены нормы мобилизационных запасов армии. Основная ошибка заключалась в том, что русский генеральный штаб и правительство царской России не учли, что война будет проявляться не только в столкновении вооруженных сил и в работе тыла армий, но и в борьбе народных хозяйств; что армия во время войны будет жить не на мобилизационные запасы, а на производительность страны. Верхи царской армии не предусмотрели того, что колоссальные потребности войны нельзя покрыть никакими запасами мирного времени, как бы велики они ни были.

Вследствие уверенности в том, что война не может продолжаться свыше 6 мес., не обратили должного внимания на то, что требуется не только полное обеспечение войск мобилизационными запасами выстрелов по установленной норме, но и непрерывное пополнение этих запасов или, иначе говоря, незамедлительное снабжение армии выстрелами сверх установленных норм. Впрочем, военный совет, обратив внимание на громадный расход патронов в русско-японскую войну, еще в 1904 г. указал на необходимость такого оборудования технических артиллерийских заведений, чтобы они могли при напряженной работе выделывать в год то количество боевых припасов, какое в течение года войны будет расходоваться. При норме годового расхода в 1 000 патронов на 76-мм пушку общий расход в течение года войны на всю полевую легкую и конную артиллерию составил бы около 5 650 000 патронов. По сведениям ГАУ, русские заводы были способны при напряженной работе к изготовлению в течение года до 5 1/2 миллионов 76-мм патронов. Поэтому ГАУ считало этот вопрос благополучно разрешенным, не предприняв с своей стороны необходимых мер к обеспечению указанной производительности заводов и к ее возможному усилению с открытием военных действий.

Царское правительство России не предусмотрело того, что война будет продолжительной, что она будет вестись не за счет тех запасов, которые заготовлены в мирное время, а на те средства, которые могут дать во время войны производительные силы своей страны. Оно не подготовило к большой войне мобилизацию промышленности и прочих производительных сил страны, вот в чем кроется основная причина бедствий русской армии, пережитых ею в первый период мировой войны, главным образом, вследствие недостатка пушечных патронов.

Боевая подготовка артиллерии

Основная довоенная доктрина царской русской армии была проведена в "Уставе полевой службы" 1904 г. и по существу в мало чем от него отличавшемся "Уставе полевой службы", утвержденном 27 апреля 1912 г., которым русская армия руководствовалась в течение не более полутора лет до начала мировой войны.

Уставы эти преследовали почти исключительно наступательные тенденции.

По уставу 1904 г.

"действительным средством для поражения неприятеля служит нападение на него; посему стремление к наступательным действиям должно быть положено в основание при всякой встрече с неприятелем".

В полевом уставе 1904 г. подчеркивалось важное значение инициативы и самостоятельности частных начальников, значение единства цели и взаимной поддержки.

Устав полевой службы 1912 г. давал следующие общие указания{80}.

"Наилучшим способом достижения поставленной цели служат действия наступательные. Только эти действия дают возможность захватить почин в свои руки и заставить неприятеля делать то, что мы желаем".

"Стремление к достижению общей цели требует взаимодействия всех частей и родов войск, самоотверженного исполнения всеми своего долга и взаимной выручки".

Руководящие мысли полевых уставов 1904 и 1912 гг. плохо проводились в жизнь старой русской армии. Причиной тому служило малосознательное отношение к существовавшим правилам дисциплины, требовавшей "точного и беспрекословного исполнения приказаний начальства", с другой стороны, далеко не изжитая к началу мировой войны старая традиция царской русской армии: "не сметь свое суждение иметь". Что же касается боязни ответственности, то известно, что в русской армии страх перед начальством бывал нередко больше, чем перед неприятелем в бою. При таких условиях, вместо проявления инициативы, проще было ссылаться на неполучение приказания свыше, придерживаться пословицы "моя хата с краю" и ничего не предпринимать, чем брать на себя самостоятельные решения, всегда рискованные в боевой обстановке.

Устав полевой службы 1904 г, редактировался известным М. И. Драгомировым и, ввиду авторитета редактора, признавался большинством современников последним словом военного искусства. Поэтому доктрины устава свили прочное гнездо в старой русской армии. Излюбленный тезис Драгомирова, что на войне главное - человек и дух его, а материя и техника лишь нечто второстепенное, был широко проведен в уставе; поэтому в нем весьма мало учитывалось могущество огня современной артиллерии, пулеметов и ручного огнестрельного оружия. Такой выдающийся военный мыслитель, как М. И. Драгомиров, не мог, конечно, не понимать значения техники в военном деле. Он, например, настоял после русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг. на введении в русской артиллерии 6-дм. мортиры. С другой стороны, он же противился усовершенствованию в технике ручного огнестрельного оружия. Писал он против 3-лин. магазинных винтовок, а пулеметы высмеивал так{81}:

"Если бы одного и того же человека нужно было убивать по несколько раз, то это было бы чудесное оружие. На беду для поклонников быстрого выпускания пуль человека довольно подстрелить один раз и расстреливать его затем, вдогонку, пока он будет падать, надобности, сколько мне известно, нет".