Кафа Аль-зооби - Лейла, снег и Людмила

• Название: Лейла, снег и Людмила
• Автор: Кафа Аль-зооби
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91103-092-6

Трогательный, страстный, берущий за душу роман «Лейла, снег и Людмила» иорданской писательницы Кафы Аль-зооби – магическая смесь Чехова и сказок «Тысячи и одной ночи», русского психологического романа и мелодраматических страстей в духе Болливуда. В центре повествования – арабская студентка Лейла, которую судьба забрасывает в СССР в эпоху перестройки, и ее русская подруга Людмила. Арабский ответ на вечный вопрос об истоках загадочности русской души.

---

Мать в то время смогла поставить диагноз сыну, не прибегая к подробному анализу: он влюблен! По ее мнению, только этим можно объяснить, что вместо былого Андрея, жизнерадостного и веселого, к ней вернулась одна лишь его унылая тень. И та грусть, которая заволакивала ему глаза и с каждым днем делала его взор туманнее и задумчивее, которую мать заметила с первого дня его возвращения, привела ее к еще более точному выводу: сын переживает несчастную любовь.

Придя к такому заключению, она, повинуясь материнскому инстинкту, решила обуздать свое любопытство и прекратила расспросы, уверенная, что такого рода недуг может излечить только время.

В те дни, заполненные мраком и грустью, Андрей подумывал о том, что его друзьям, даже если они и не сумели бы извлечь его из заточения, возможно, удалось бы облегчить его участь, заставив хоть краем глаза взглянуть на окружающий мир.

Однажды, возвращаясь домой после недолгой прогулки в центр города, он сел в автобус и, проталкиваясь подальше от дверей, столкнулся с пожилой женщиной. Из ее рук выскользнула сумка, в которой, к несчастью, лежали яйца. Хотя Андрей поспешно поднял сумку и долго извинялся, старуха рассердилась и не успокоилась даже тогда, когда он предложил заплатить за разбитые яйца. Она разгневалась еще больше, так как дело было не в стоимости яиц, а в дефиците. Ей пришлось простоять в очереди несколько часов, чтобы купить их.

Неожиданно в спор вмешался стоявший неподалеку крупный мужчина. Он пытался урезонить старуху, и перебранка между ними продолжалась почти минуту, после чего старуха, недовольная его вмешательством, злобно сказала:

– А вам какое дело? Тоже заступник нашелся!

– Нет, не заступник! – спокойно ответил тот. – Все куда проще – я его друг.

Андрей с недоумением оглянулся и несколько секунд всматривался в лицо мужчины с растрепанной бородой и ртом без двух передних зубов. Наконец воскликнул:

– Боже, Сергей! Как ты изменился!

– А ты совсем не изменился, – ответил Сергей.

Это был одноклассник Андрея, прежде худой и долговязый, а теперь растолстевший как на дрожжах и потерявший два передних зуба.

– Это в драке с двумя бандитами, которые напали на нас с Вовкой, – смущенно пробормотал Сергей. И стал рассказывать о том, как ему по бедности пришлось отпустить бороду, что у него нет денег на то, чтобы вставить зубы, а тем более – вернуть жену, которая ушла, заявив в один прекрасный день, что ей надоело целовать беззубый рот.

– Ну, брат, ты, похоже, стал уличным забиякой, – сказал Андрей с улыбкой.

Сергей начал оправдываться:

– Поверь, я не виноват, это с людьми творится в последнее время что-то непонятное, – будто озверели. Не знаю, как там, в Ленинграде, но тут, я тебе скажу, дела плохи, особенно после этой перестройки. Все ненавидят друг друга, каждый готов по малейшему поводу пустить в ход кулаки. Не нравится мне это все… – Он не успел договорить, так как заметил, что автобус подъехал к его остановке. Уже выходя, торопливо бросил Андрею: – Потолкуем в другой раз. Пока!

Через два дня Андрей вновь встретился с Сергеем, который явился в сопровождении Владимира, их третьего друга.

На Владимире была кожаная куртка, которую он купил на деньги, вырученные от удачной коммерческой операции: помог одному знакомому сбыть целую сумку джинсов и получил неплохой процент от барыша. После двух стаканов водки Сергей заявил, что не пойдет провожать друга домой, так как не хочет потерять еще пару зубов из-за этой куртки. Он произнес это шутя, и Владимир ответил также с усмешкой:

– Кто знает, дружище, может быть, придет день, когда я и в самом деле буду ходить в сопровождении охранников.

– Но твоим охранником точно буду не я.

Сергей, окончивший техникум, работал на заводе, а Владимир, бросив учебу в университете, трудился в магазине. Не вдаваясь в глубокий анализ происходящего, а больше опираясь на какое-то предчувствие, Владимир считал, что будущее за людьми коммерции, а не за теми, у кого диплом о высшем образовании. Поэтому третий стакан он поднял за перестройку.

Андрей, сам горячий приверженец перестройки, согласился с ним, – не потому, что интересовался политикой или разбирался в ней, а потому, что перестройка обещала лучшую жизнь, сулила демократию, свободу и достаток. Он представлял ее в виде вихря, ворвавшегося в застоявшуюся жизнь, чтобы изменить ее, придать ей яркие краски, после чего человек, наконец, заживет в стране, где не один голос будет командовать всеми, и не одна рука будет водить людскими судьбами, и где не будет ни очередей, ни дефицита.

– Зато в этой стране жены стали бросать мужей из-за копеек, – насмешливо сказал Сергей.

– А то и из-за нескольких зубов, – добавил со смехом Владимир.

Разговор тотчас перешел на женщин. Друзья напомнили Андрею об их давних любовных похождениях, и Сергей разразился хохотом, когда вспомнил, как Андрей однажды явился в школу бледный и с распухшими глазами. Андрей вспомнил это происшествие и тоже захохотал, припоминая, как рано утром мать разбудила его, с силой тряся за плечо и допытываясь с ужасом: « Говорят, Света из вашего класса родила сегодня утром, не ты ли отец? Признавайся, ты отец ребенка?»

Андрей помнил, как он глядел на мать, спросонья не понимая, кто такая Света и какое ему дело до ребенка, которого она родила.

– Ну, а если честно, не твоя работа была? – спросил Владимир, все еще давясь от смеха.

– Да нет, Света мне никогда не нравилась.

– Скажи спасибо, что дело ограничилось матерью и тебя не вызвали в партком, – сказал Владимир, вспомнив, как их соседа Валентина вызвали на партийное собрание, когда тот изменил жене. Тогда ему прочли лекцию о моральном кодексе строителя коммунизма и Бог знает о чем еще, и он вернулся домой с сердцем, заново преисполнившимся любовью к жене.

– А разве это плохо?

– Конечно, плохо, – ответил Владимир и добавил, поднимая стакан: – Давайте выпьем за то, чтобы старое никогда не возвращалось!

Выпили, и Сергей сказал:

– Время, дорогой, идет только вперед, оно может лишь отклоняться то вверх, то вниз. Я думаю, сейчас мы на таком этапе, когда оно идет вниз, и все начинает рушиться.

– Рушатся только оковы, и ничего больше, – вставил Андрей, – и мы сейчас, скажу я тебе, как раз поднимаемся вверх, и будущее покажет, что я был прав. И потом, чем тебе не нравится перестройка? Можно подумать, ты много потерял из-за нее.

– Потерял!

– Что?

– Жену и передние зубы, – рассмеялся Владимир.

– Ну, в таком случае он прав, – развел руками Ан дрей. – Ему не нравится перестройка! Он боится, что все выйдет из-под контроля и наступит анархия.

– А разве то, что происходит сейчас, не анархия? Все кругом становятся жуликами, каждый ворует все, что попадет под руку, – возразил Сергей. – Наш завод, который перешел на хозрасчет, ничего не выпускает, а директор распродает товар, скопившийся на складе, как свой собственный, и кладет деньги себе в карман. А нас, рабочих, дурачит какими-то ваучерами, якобы гарантирующими нам долевое участие в производстве. Сплошная комедия!

– А представь, если бы мы продолжали жить по-старому, при твоем любимом социализме. Это же дикость! Помнишь фильм «В моей смерти прошу винить Клаву К.», который мы смотрели раз двадцать? Про подростков-хулиганов и их дьявольские проделки в школе, когда они то влюбляются, то прогуливают уроки? Помнишь, как мы втроем убегали из школы, покупали билеты и садились в последнем ряду, и когда заканчивался сеанс, прятались под сиденьями, дожидаясь следующего? И сколько раз, бывало, смотрели картину подряд, а не надоедало! А почему? Да потому, что там герои были из жизни, похожие на реальных людей, без всякой там идейной пропаганды, положительности, узаконенных отношений и проверенной любви!

– А я не вижу ничего плохого в пропаганде правильного образа жизни и законных отношений.

– Лично я не хочу быть правильным, – сказал Владимир, поднимая стакан и чокаясь с Андреем. – Я хочу ошибаться, хочу быть грешным, и пусть Бог накажет меня за это там, а здесь я не хочу нести наказание. Я хочу быть свободным! Когда вспоминаю о том, как нас учили быть идейными и правильными, мне становится смешно. Представьте, например, идут рядом комсомолец и комсомолка, а в голове у них только и мысли, что об интернационализме и борьбе с империализмом. Ну, не смешно?!

– Я тебя уверяю, что интернационализм и в самом деле занимал их мысли, потому что они думали о том, как бы поскорее послать его к черту и пойти заняться любовью, – смеясь, сказал Андрей.

Неожиданно он вспомнил эпизод из их юности и, все еще смеясь, добавил:

– Я думаю, живи мы не в Советском Союзе, нам вряд ли пришло бы в голову поступить так, как мы это сделали после фильма «Путь к звездам».

Именно этот фильм стал причиной того, что они впервые провели ночь вне дома. Им было по пятнадцать лет, когда выяснилось, что все трое влюблены в одну и ту же девчонку – героиню фильма. На следующий день Андрей предложил им сумасшедшую идею – поехать всем вместе в Москву, найти ее и безо всяких обид подчиниться ее выбору. «Пускай выберет из нас того, кто ей понравится», – сказал Андрей, и друзья закрепили мужской договор твердым рукопожатием.