Юрий Скоп - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Юрий Скоп
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-00526-6

В книгу «Избранное» лауреата Государственной премии РСФСР Юрия Скопа включены лучшие повести писателя — «Имя… Отчество… Бич», «Волчья дробь. Гаденыш», «Роман со стрельбой» и «Со стороны». Книга раздумий «Открытки с тропы» представлена несколькими новеллами. Это размышления о человеческих судьбах, о сложностях творческой личности, собственной жизни и работе. Четыре новеллы этого раздела предваряют роман «Факты минувшего дня», поднимающий нравственные проблемы нашего общества.

---

По залу разлилось оживление. Кто-то в третьем ряду сказал своему соседу довольно громко:

— И бобик сдох…

Кряквин услышал с трибуны эту реплику. Напрягся. Кашлянул в кулак. На скулах его задвигались желваки…

Сидящий рядом с министром человек — Кряквин, кажется, видел его однажды в отраслевом отделе ЦК — наклонился к министру и сказал:

— Напрасно вы, Василий Максимович… Дельные вещи говорит. Познакомьте потом…

Сорогин кивнул. А Кряквин, услышав это, вдруг ухмыльнулся, нервно поджимая верхнюю губу, цвикнул, засасывая сквозь передние зубы воздух, внимательно посмотрел на президиум, а потом на тех, лысых, из третьего ряда, и, чувствуя в себе какую-то непонятную, веселую удаль, грохнул кулаком по трибуне.

— Не-ет, милые мои… Не сдох еще бобик! Живой… И о трудовых наших успехах я еще расскажу… Расскажу. Только сперва уж выложу все, что вот тут накипело… — Кряквин показал на сердце. — Так что уж будьте любезны дослушать меня. Очень прошу. А в отмеренное мне регламентом время я уложусь… Уложусь… — Кряквин улыбнулся. — Так что не беспокойтесь… — Он опять отхлебнул из стакана, со стуком поставил его на блюдце и взглянул на руку, где часы. — Значит, так… Все вы отлично знаете, что деятельность предприятия строится на основах хозрасчета и на сочетании централизованного руководства с хозяйственной самостоятельностью самого предприятия. Централизованное руководство осуществляет только один вышестоящий орган. Он утверждает годовые и перспективные плановые задания. Ему принадлежит право назначения и замены руководства предприятием. Он проводит ревизии и оценивает результаты деятельности предприятия. Вместе с тем вышестоящий орган обязан обеспечивать предприятие материальными, финансовыми ресурсами и фондами зарплаты, необходимыми для выполнения плана. Изменение утвержденных заданий допустимо лишь в исключительных случаях, с ведома предприятия и с внесением поправок во все взаимосвязанные показатели. Так должно бы быть. По идее…

Но так ли это бывает на самом деле?.. Скажу откровенно и с горечью — далеко не всегда. Начнем с планирования… В соответствии с полученными исходными заданиями наш комбинат подготовил план текущей пятилетки, увязанный по всем показателям и основанный на тщательных расчетах. Темпы роста производства мы предусмотрели более высокие, чем в предыдущем пятилетии… Однако главк, без предварительного обсуждения с предприятием, значительно увеличил план по товарной продукции и реализации и одновременно сократил испрашиваемые нами капиталовложения в четыре раза. Наши попытки доказать при помощи расчетов необоснованность таких действий ни к чему не привели… Далее. У комбината практически отнято предусмотренное «Положением» право самим утверждать квартальные планы. Материальные ресурсы под годовой план, вопреки «Положению», редко выделяются в полном размере. Нам ограничен годовой маневр фондами зарплаты, и так далее и тому подобное… Обладая административными правами, вышестоящий орган может дать предприятию любой оперативный приказ, не считаясь с его хозяйственными последствиями. Вот почему повторяю снова: остро назрела необходимость решения общих вопросов правового регулирования хозяйственных отношений. Причем не ответственность сама по себе, не план или договор сам по себе, а весь комплекс неразрывно связанных между собой хозяйственных отношений должен регулироваться в едином законодательстве.

И еще один чрезвычайно важный момент. Вы все, конечно, помните, как еще в самом начале экономической реформы предпринималась попытка связать напрямую размеры поощрительных фондов с ростом производственных показателей работы предприятия… Ну вот… Идея эта в своей основе была вполне даже разумной. Еще бы!.. Размеры поощрительных отчислений ставились в непосредственную зависимость от увеличения объемов реализации продукции и повышения рентабельности, а это, в свою очередь, немедленно заинтересовывало предприятие в увеличении плана и максимальном использовании своих ресурсов. Что может быть прекрасней? Живи — не хочу!.. Но… И фонды экономического стимулирования стабилизировались в своих размерах, превратившись сегодня в обыкновенную добавку к фонду заработной платы, мало чем связанную с повышением эффективности работы предприятия. К чему это привело — вы тоже знаете не хуже меня: у предприятия подзатух стимул к разработке и выполнению напряженных планов. Так что многие из сидящих здесь руководителей, я не боюсь сказать это, сейчас вот так вот! — Кряквин полоснул себя пальцем по горлу, — заинтересованы прежде всего в получении как можно более низких заданий, заранее гарантирующих им премиальные, и все… А как же? Так-то оно поспокойнее и вернее. Ведь главный-то критерий пока оценки деятельности предприятия на всех уровнях при подведении итогов социалистического соревнования один… Не рост объемов производства, не улучшение качества продукции и так далее, а факт, слышите? — факт! — выполнения установленных показателей плана на сто процентов. Победителями в большинстве случаев считаются те, кто выполнил план по реализации продукции и производительности труда в денежном выражении. Показатели эффективности использования рабочей силы и материальных ресурсов становятся известными значительно позже и лишь узкому кругу лиц. Поэтому за их невыполнение в худшем случае «пожурят в рабочем порядке»… Зато — дал сто процентов — садись в президиум. Не дотянул одного процента — сами знаете… Лишат, как миленьких, если не всей, то большей части фондов материального поощрения. Вот так вот!.. А если посчитать — какой вариант выгоднее нашему обществу: чтобы предприятие приняло напряженный план, предусматривающий увеличение выпуска… ну, скажем… вот таких стаканов на десять штук больше, и выполнило бы его на девяносто девять процентов, то есть на один стакан меньше, или бы оно же взяло на себя облегченные обязательства с ростом всего на пять процентов — стаканов, и выполнило бы их на сто один процент?.. Тут, я думаю, все понятно и лишних слов не требуется.

Поэтому скажу сразу — сегодня как никогда назрела необходимость некоторого изменения оценочного критерия деятельности предприятия. Это факт! И в этом я убежден на сто процентов!.. Чем же его заменить? — спросите вы меня… Отвечу. Думаю над этим. Думаю… — Кряквин на мгновение смолк, вспомнив о зале, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы ощутить на себе пристально-гипнотизирующую его тишину… Он кашлянул. — Я считаю, что научная достоверность эффективности работы хозяйственных звеньев обеспечивается на основе комплексного применения стоимостных, трудовых и натуральных показателей, которые являются важнейшими рычагами использования объективных экономических законов и, в первую очередь, основного экономического закона социализма. Что же касается поощрительных фондов, то их, по-моему, стоит формировать самым простейшим способом — в виде отчисления твердого процента от массы чистой прибыли, которая остается у предприятия после всех расчетов с государством. Причем процент этот должен быть достаточно велик, чтобы стало возможно оплачивать из него не только текущие премии за выполнение плана, но и все другие виды материальных поощрений. Короче, надо, чтобы предприятие было в состоянии обеспечить свое саморазвитие в нормальных размерах. Я не против того, чтобы небольшая часть этих фондов централизовалась в рамках министерства. Ну а теперь, в связи со всем этим теоретическим, конкретно о комбинате «Полярный»… В моем запасе еще имеется несколько минут… — Кряквин взглянул на часы, выдернул из кармана платок и с силой вытер им блестко вспотевший лоб.

А ввечеру́ над санаторием, в котором отдыхал Михеев, разразилась стремительная летняя гроза. Но сначала, всего за несколько минут до нее, случилась надо всем: парком, прудом, коттеджами — теплая тишина… И Иван Андреевич замер, подчиняясь мгновению, над пишущей машинкой, так и не добив одним пальцем слово «встретиться»… Оно куцевато и нелепо оборвалось на четвертой букве… «Встр…» Он посмотрел перед собой в уже завороненное сумеречью стекло веранды, и… тут же прямо в глаза ему косо и рвано смигнул похожий на растянутую за ноги букву «и» зигзаг молнии… Одновременно в шелесте и шорохах накатилась на сад ветровая волна. Иван Андреевич увидел, как низко и плоско пригнулись к земле цветы… Раскатисто громыхнуло, до звона в ушах, а после обрушился на сад светлый, прямостоячий ливень. Разом потемнели дорожки, и на мокрой трепещущей листве запрыгали блики от молний. В раскрытую дверь веранды густо вошел удивительно свежий, настоянный на чем-то неземном аромат.

Иван Андреевич глубоко и часто задышал носом. Ему вдруг сделалось хорошо, и сама собой исчезла из затылка весь день просидевшая в нем щемливая боль. Он прикрыл левый глаз и прицелился правым в уже отпечатанные строчки… Теперь они показались ему глупыми и слюнявыми… «Уважаемая Вера Владимировна! Чувствую себя чрезвычайно виноватым перед Вами. Давно уже и не раз притом собирался дать знать о себе, да все как-то откладывал, сам не знаю почему. Вероятно, необходимо поступить просто. Взять и рискнуть приехать к Вам. Но вот опять что-то мешает мне сделать это, а следовательно, и мешает встр…» Иван Андреевич решительно взялся обеими руками за лист и со звуком выдернул его из машинки. Тщательно и мелко изорвал и только потом сбросил клочки в корзину. «Тоже мне, Онегин…» — подумал о себе, сунул руку в карман пиджака, висящего на спинке стула, и сразу же наткнулся там на замшевый, туго набитый железом кобурок. Отодвинув машинку, Иван Андреевич расстегнул его и быстро отыскал на кольце ключ от квартиры Грининой… Вспомнил, как она, нанизывая ключ, сказала ему, неподвижно глядя сквозь стекла очков: