Александр Дюма - Последний платеж

• Название: Последний платеж
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: М. П. "Активность" - "Машиностроение"
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1992

«Последний платеж» является продолжением известного романа «Граф Монте-Кристо». Его герой Эдмон Дантес после посещения Москвы становится преследователем-мстителем убийцы великого русского поэта А. С. Пушкина Жоржа-Шарля Дантеса, которого считает своим родственником.

Роман был напечатан в России в 1900 г. Больше он не издавался.

---

Для развлечения гостей трактир «Егор» был наполнен десятками птичьих клеток с соловьями, канарейками, дроздами и даже попугаями. Все это пестрело, свистело на разные голоса, но было не в силах заглушить жизнерадостный галдеж, пьяную или хвастливую болтовню многочисленных посетителей.

Трактир даже высокого класса считался законным местом всяческого шума, пения не только птичьего, но и человеческого, пускай некоторые голоса поющих порой больше походили на козлиные или бычьи. Для особо почетных гостей хозяин, он же и главный метродотель, заводил редкую в то время музыкальную машину — немецкое подобие самоиграющей шарманки с пружинным заводом.

В это многопосещаемое заведение и повел Эдмон Дантес свою откровенно проголодавшуюся спутницу.

— Уж изучать Москву, так изучать! — шутливо произнес он, вводя Гайде в звенящий птичьими и человеческими голосами обширный трактир, который занимал целых два этажа здания, соединенных широкой гостеприимной лестницей. Его нижний этаж был чуть попроще, подешевле. Верхний же — украшали не только птичьи клетки, картины в тяжелых золоченых рамах, разные виды пальм, но и имелось несколько аквариумов огромных размеров, где плавали стерляди, предназначенные для приготовления ухи по выбору заказчика.

Изысканный вид Дантеса и его спутницы заставил солидного, бородатого, одетого в ливрею швейцара, указать им путь на верхний этаж.

— Пожалуйте, — сказал он уважительно и добавил, удивив гостей, — Сильвупле…

Эдмон уплатил за это приятное удивление серебряный рубль, в свою очередь изрядно удивив швейцара, не очень привычного даже здесь к таким щедрым чаевым: за одно лишь слово, за один лишь жест.

Поднимаясь с Гайде по лестнице, бережно поддерживая ее под руку, Дантес повторил:

— Как можно подумать о какой-то мести такому приветливому, доброжелательному народу! Хотя бы даже и за бедного Наполеона! Россия с ее народом сыграла роль руки и меча: Судьбы в отношении нашего великого соотечественника… Предадим забвению все подобные счеты! Судьбу не судят и Судьбе не мстят!

Войдя в просторный и светлый зал второго этажа, предназначенного для избранных, наша чета остановилась, выбирая место. Гостей в этот час было уже довольно много. Дантесу хотелось занять отдельный столик на двоих, но почти все такие столики были уже заняты. Оставалось повернуться, чтобы идти поискать место в другом зале. И вдруг они услышали громкий, полный радостного изумления окрик:

— Дантес, дружище!

Из-за четырехместного столика быстро поднялся человек одних лет с Эдмоном и устремился к чете новоприбывших.

— Дантес, ты ли это? Сколько лет мы не виделись?!

Несколько лиц повернулись в их сторону. Но Эдмон не сразу узнал подбегавшего к нему человека. Ростом он был чуть поменьше графа, но плотный, широкоплечий, в одежде французского шкипера дальнего плавания. Этот человек был товарищем детства, земляком и другом Дантеса — Жюль Карпантье, с которым Эдмон не виделся почти четверть века.

— Жюль, дружище! — вскричал граф, узнав его, и они крепко обнялись.

Дантес представил его Гайде. Они направились все вместе к столику, за которым сидел до их прихода земляк из Марселя.

Начался шумный, сбивчивый, сумбурный разговор, в котором половина вопросов, как правило, остается без ответа, натыкаясь на встречные. Разговор перекинулся на Россию. Карпантье, как выяснилось, не впервые находился в Москве. Он транспортировал важные, особенной ценности грузы и, привозя их по морю в Россию, не ограничивался этим. Отвечая головой за их доставку, а также за сохранность, он подчас должен был их сопровождать даже до Петербурга. Каждое такое дополнительное путешествие давало ему доход почтенных размеров, и он похвалялся, что скопил дома, в Бордо, уже довольно кругленький капиталец. Карпантье сообщил друзьям, что женившись, он уже давно переселился в Бордо.

— Еще два-три таких рейса, — весело закончил он, — и я смогу стать арматором, или по крайней мере, владельцем хорошего корабля… брига или баркентины.

— Парусники уже начинают, кажется, уступать место пароходам? — полувопросительно сказал Дантес. — Не лучше ли тебе и обзавестись не каким-то бригом, а приличного тоннажа пароходом, мой Жюль?

Карпантье всплеснул руками.

— Ты смеешься, мой милый Дантес! — вскричал он. — Да разве это мне по карману? Хорошенькое дело — пароход! За всю жизнь не скопишь денег на такую новинку!

— Думаю, что я был бы способен помочь тебе в этой безделице… — сказал Дантес. — Для старого приятеля и земляка не жаль расходов!

Карпантье недоверчиво вгляделся в лицо Эдмона.

— Ты, конечно, шутишь… — пробормотал он, улыбаясь.

— Да, нет, — отозвался Дантес. — Хватило бы тебе на это сотни тысяч франков?

— Не помнил за тобой такого грешка — издеваться! — вздохнул Жюль.

— Да, я ничуть не издеваюсь, — возразил Дантес. — Говори, сколько у тебя не хватает денег для приобретения приличного морского парохода-каботажника?

— Хватило бы полсотни тысяч франков! — пробормотал Карпантье.

— Завтра ты будешь иметь эту сумму, мой Жюль, не унывай.

— Шутник, ты, однако! — озарился широкой улыбкой земляк графа. — Право, Дантес, не знал я за тобой такой способности!

Занимаясь своим оживленным разговором, друзья из Франции не обращали никакого внимания на группу молодых людей, сидевших за несколько столиков от них. Эту группу составляли неплохо одетые москвичи явно не купеческого облика. Не были похожи они и на чиновников. По всем внешним признакам — это были студенты. Центром их маленькой компании был высокий, широкоплечий, напоминавший молодого медведя, барчук, чьи отрывистые, резкие фразы невнятно доносились до столика Дантеса и Карпантье.

Время от времени вся эта компания поглядывала в сторону иностранцев, вроде как бы вслушиваясь в их разговор. Но поскольку Эдмон и Жюль говорили бегло, быстро, наверняка было нелегко разобрать речь французских гостей.

Один раз явственно донеслось произнесенное медведеобразным студентом имя «Дантес» с полувопросительной интонацией. И после этого все четыре студента переглянулись, почему-то пожимая плечами и хмурясь.

Но Эдмон и его друзья совсем не присматривались и не прислушивались, что делалось за соседними столами.

Жюль продолжал недоверчиво острить:

— Что ты, разве, получил солидное наследство? Или удачно, даже сверхудачно женился? — он смешливо глянул при этом на Гайде. — Но покупать для приятеля пароход, при том морской — о! Нет, друг Дантес, ты явно морочишь меня! Не хватает, чтобы ты предложил мне в подарок санкт-петербургского Медного всадника или московскую царь-пушку!

Услышав донесшееся до них слово «пушка» соседи-студенты еще более насторожились, стали еще чаще поглядывать в сторону Дантеса и Карпантье.

А Эдмон в ответ на остроту приятеля засмеялся и махнул рукой:

— Но «цари» и «пушки», мой друг, не в моей власти, что же касается обещанного морского парохода — считай его своей собственностью. Я не люблю бросать слова на ветер, а моя радость по поводу нашей с тобой встречи слишком велика, чтобы я задумался над такой мелочью, как паровое каботажное судно. Возможно, я еще почесал бы за ухом, прежде чем предложить тебе монитор или трансокеанский пакетбот… Но все остальное — пустяки, — он опять пренебрежительно махнул рукой.

То ли радость по поводу неожиданной встречи за тридевять земель от родины, то ли опасения задеть какие-то нежелательные струнки, больные места удерживали Жюля Карпантье от настойчивых расспросов.

Эдмон и сам не давал ему это делать, сам засыпал давнего друга вопросами.

— Раз ты часто бываешь в России, ты должен знать и русский язык, Жюль!

— Немножко — да, знаю, — признался Карпантье.

— Так скажи, что означает надпись на вывеске этого ресторана — «Егор»?

Жюль усмехнулся, хоть ему сейчас и было не до улыбок.

— Это примерно то же, что и в Париже «Жорж». Егор по-русски, Жорж — по-французски, понимаешь… Егоров трактир — ресторан «Жорж». Вполне прилично и благопристойно.

Мысли его вращались вокруг предложения, сделанного ему Эдмоном: «Шутка сказать — этот милый былой марселец, пусть хоть и товарищ детства, что-то уж очень размахнулся! Обещает в подарок пароход, морской каботажный пироскаф… Забавник, но что, если это все же всерьез?»

Лицо Жюля отражало бушевавшие в нем мысли и чувства в эти минуты.

Эдмон понял это и добавил, пояснив:

— Надо тебе сказать, Жюль, что мне изрядно повезло… Я понимаю твое недоверие, но что я сказал — вполне в моих силах и будет выполнено… Поверь, что я никогда не был пустым болтуном… А хвастуном и тем более…

Карпантье замахал руками:

— Дантес, милейший мой! Как ты мог даже подумать об этом? Разве я не знаю тебя с детства, Дантес?