Ролан Барт - Семиотика, Поэтика (Избранные работы)

• Название: Семиотика, Поэтика (Избранные работы)
• Автор: Ролан Барт
• Жанр: Философия

---

Эта впечатляющая попытка превратить семиологию из описательной науки в науку "критическую" объясняет, между прочим, и тот авторитет, который Барт приобрел в среде либеральной и левой интеллигенции, в частности, его прямое влияние на теорию и литературную практику левого интеллектуально-художественного авангарда во главе с группой "Тель Кель" (Филипп Соллерс, Юлия Кристева и др.)

Положения коннотативной семиотики Барт в первую очередь использовал для анализа литературной "формы", которая (это было показано еще в "Нулевой степени") должна быть понята как один из типов социального "письма", пропитанного культурными ценностями и интенциями как бы в дополнение к тому авторскому содержанию, которое она "выражает", и потому обладающего собственной силой смыслового воздействия. Раскрытие - средствами семиологии - социокультурной "ответственности формы" - серьезный вклад Барта в теоретическое литературоведение, особенно в условиях господства во Франции 50-60-х гг позитивистской литературно-критической методологии.

Преодоление позитивистских горизонтов в литературоведении-такова вторая важнейшая задача Барта в рассматриваемый период В книге "О Расине" (1963), написанной в 1959-1960 гг., Барт противопоставил редукционистской методологии позитивизма, сводящего "произведение-продукт" к породившей его "причине", идею "произведения-знака", причем такого знака, который предполагает не якобы однозначно-объективное, "вневременное" декодирование со стороны дешифровщи

10 BarthesR A propos de deux ouvrages de Cl Levi-Strauss Sociologie et socio logique - In "Information sur les sciences sociales" 1962, v I, No 4

[9]

ка, но бесконечное множество исторически изменчивых прочтений со стороны интерпретатора. Давая один из возможных вариантов прочтения Расина, Барт в то же время методологически узаконивал существование всех тех направлений в послевоенном французском литературоведении (экзистенциализм, тематическая, социологическая критика, структурная поэтика и др.), которые, опираясь на данные современных гуманитарных наук, противостояли механической "каузальности" и эмпиризму позитивистских литературно-критических штудий (журналисты, с их склонностью к наклеиванию ярлыков, объединили все эти направления под названием "новая критика", ставшим общеупотребительным). Подобно "Основам семиологии", всколыхнувшим лингвистическую среду, сборник "О Расине" породил настоящую бурю в среде литературоведческой, вызвав, в частности, ожесточенные нападки со стороны позитивистской "университетской критики" (Р. Пикар и др.). Барт ответил полемическим эссе "Критика и истина" (1966), которое стало своеобразным манифестом и знаменем всей "новой критики"; ее же вдохновителем и главой отныне был признан Ролан Барт.

Следует обратить внимание на известную двойственность методологических установок Барта в 60-е гг. С одной стороны, по его собственному признанию, этот период прошел под явным знаком "грезы (эйфорической) о научности"11, которая только и способна, полагал Барт, положить конец "изящной болтовне" по поводу литературы - болтовне, называемой в обиходе "литературной критикой". Вместе с тем "искус наукой", вера в ее эффективность никогда не перерастали у Барта в наивный сциентизм (это видно даже в наиболее "ученой" из его работ - в "Системе моды", где Барт, увлеченно "играя" в моделирование, в различные таксономии и т. п., ни на минуту не забывает, что это все же игра-пусть и серьезная). Причина-в трезвом понимании того, что гуманитарные науки, при всем их возрастающем могуществе, в принципе не способны исчерпать бездонность культуры: "... я пытаюсь,- говорил Барт в 1967 г.,- уточнить научные подходы, в той или

11 Barthes R. Reponses, p. 97.

[10]

иной мере опробовать каждый из них, но не стремлюсь завершить их сугубо научной клаузулой, поскольку литературная наука ни в коем случае и никоим образом не может владеть последним словом о литературе" 12. Приведенное высказывание отнюдь не свидетельствует о переходе Барта на позиции антисциентистского иррационализма, который был чужд ему не менее, чем плоский сциентистский рационализм. Барт избирает совершенно иной путь, который к началу 70-х гг. откроет третий - пожалуй, самый оригинальный "постструктуралистский" период в его творчестве.

Барт был внутренне давно готов к вступлению на этот путь: стимулом являлись проблемы самой коннотативной семиологии; толчком же послужили работы Ж. Лакана и М. Фуко, знакомство с диалогической концепцией М. М. Бахтина 13, влияние итальянского литературоведа и лингвиста Умберто Эко, французского философа Жака Деррида, а также ученицы самого Барта, Ю. Кристевой 14.

Два тезиса, направленных на преодоление сциентистского структурализма, определяют методологическое лицо Барта 70-х гг. Во-первых, если структурализм рассматривает свой объект как готовый продукт, как нечто налично-овеществленное, неподвижное и подлежащее таксономическому описанию и моделированию, то бартовский постструктурализм, напротив, предполагает перенос внимания с "семиологии структуры" на "семиологию структурирования", с анализа статичного "знака" и его твердого "значения" на анализ динамического процесса "означивания" и проникновение в кипящую магму "смыслов" или даже "предсмыслов", короче, переход от "фено-текста" к "гено-тексту". Во-вторых, в противоположность сциентизму, устанавливающему жесткую

12 Barthes R. Interview.-In: В е Hour R. Le livre des autres. P.: L'Herne, 1971, p. 171.

13 В 1965 г. Ю. Кристева сделала на семинаре у Барта доклад о Бахтине. Позже, со второй половины б0-х гг. работы Бахтина стали широко переводиться во Франции.

14 Барт не скрывал подобных влияний, более того, прямо указывал на них (см.: Barthes R. Roland Barthes. P.: Seuil, 1975, р. 148); он умел так переосмыслить заимствованное, что те, у кого он начинал учиться, позже, случалось, сами охотно признавали его своим учителем.

[11]

дистанцию между метаязыком и языком-объектом, убежденному, что метаязык должен конструироваться как бы "над" культурой, в некоем внеисторическом пространстве объективно-абсолютной истины, Барт настаивал на том, что метаязык гуманитарных наук, сам будучи продуктом культуры, истории, в принципе не может преодолеть их притяжения, более того, стремится не только отдалиться от языка-объекта, но и слиться с ним (см., в частности, статью "От науки к литературе", 1967). Подчеркнем еще раз: Барт не отрекается от науки, но лишь трезво оценивает ее возможности, равно как и таящуюся в ней угрозу: "Научный метаязык - это форма отчуждения языка; он, следовательно, нуждается в преодолении (что отнюдь не значит: в разрушении)" 15.

Постструктуралистские установки Барта наиболее полное воплощение нашли в образцовой для него книге "С/3" (1970), посвященной анализу бальзаковского рассказа "Сарразин", где Барт делает радикальный шаг от представления о "множестве смыслов", которые можно прочесть в произведении в зависимости от установок воспринимающего ("История или литература?", "Критика и истина"), к идее "множественного смысла", образующего тот уровень произведения, который Барт назвал уровнем Текста. Методологические принципы, продемонстрированные в книге "С/3", нашли выражение и в других работах Барта, в частности, в публикуемых в настоящем сборнике статьях "С чего начать?" (1970) и "Текстовой анализ одной новеллы Эдгара По" (1973).

В русле проблематики "производства смыслов", "текстового письма", "интертекстуальности" находится и яркое эссе Барта "Удовольствие от текста" (1973), где ставится вопрос о восприятии литературы читателем. Последовавшая вскоре после этого книга "Ролан Барт о Ролане Барте" (1975) представляет собой продуманную мозаику из основных идей и мотивов, рассеянных в многочисленных работах автора 50-70-х гг.

Престиж и популярность Барта в последнее десятилетие его жизни были чрезвычайно высоки - высоки настолько, что в 1977 г. в старейшем учебном заведении Франции, Коллеж де Франс, специально для Барта была

15 Barthes R. Interview, p. 172.

[12]

открыта кафедра литературной семиологии. "Лекция", прочитанная Бартом при вступлении в должность и выпущенная отдельным изданием в 1978 г., прозвучала не только как своеобразный итог его тридцатилетней научной деятельности, но и как программа, указывающая возможные пути развития современной семиологии; сам Барт, однако, эту программу не успел выполнить. Его жизнь оборвалась внезапно и нелепо: 25 февраля 1980 г., неподалеку от Коллеж де Франс, Барт стал жертвой дорожного происшествия и через месяц, 27 марта, скончался в реанимационном отделении больницы Питье-Сальпетриер. Его гибель была воспринята как уход одного из выдающихся французских гуманитариев XX в.

*

Каковы же основные проблемы бартовской "коннотативной семиологии"? Прежде всего, это проблема языка.

Классическая лингвистика (от Соссюра до современных французских функционалистов) склонна понимать язык как "константную структуру, доступную всем членам общества" 16. Такое представление базируется на следующих постулатах: 1) означающее и означаемое в языке находятся в отношении строгой взаимной предопределенности; 2) вследствие этого языковые знаки поддаются одинаковой интерпретации со стороны всех членов данного языкового коллектива, что и обеспечивает их "лингвистическое тождество" за счет того, что 3) сами эти знаки предстают как номенклатура языковых "средств", пригодных для выражения любых мыслей, одинаково послушно и безразлично обслуживающих все группы и слои общества.