С Смирнов - Средние Века

• Название: Средние Века
• Автор: С Смирнов
• Жанр: Прочая научная литература

---

В 747 году в далеком согдийском Мерве впервые поднялось черное знамя мятежа против зеленого знамени Омайядов. Пример был подан - и лавина восстания покатилась к центру державы, выявляя все напряжения, накопившиеся внутри многоэтнического исламского социума. В 749 году повстанцы захватили весь Иран; армия последнего энергичного Омайяда - Мервана 11, победителя хазар - разбита у Мосула, и в апреле 750 года сдается Дамаск. Халиф убит, весь клан Омайядов истреблен - кроме принца Абдаррахмана, который бежал в Андалузию и возглавил там местных сепаратистов; так Иберийский полуостров навсегда оторвался от исламского материка. А гражданская война не утихает, ибо вопрос о власти в Халифате еще не решен: слишком сильно разнятся политические идеалы вчерашних товарищей по оружию. "Естественный отбор" среди них продлится пять лет, пока великий мастер власти Абу Джафар не одолеет великого конспиратора Абу Муслима, проявив при этом таланты, достойные покойного Муавии.

Новая держава Аббасидов будет столь же жесткой и еще более бюрократической, чем ее предшественница; иной режим не может удержать многоразличные этносы Ближнего Востока в едином государстве. В то же время Халифат Аббасидов станет еще менее "национальным", чем он был при Омайядах, когда арабы преобладали хотя бы в слое высшей аристократии. Столица будет перенесена в Багдад - новый город в Месопотамии, рядом с древним Вавилоном и персидским Ктесифоном. Путь к вершинам власти отныне открыт для персов и согдийцев, курдов и тюрок - для всех, кому экономическое и политическое единство Ближневосточной ойкумены дороже или понятнее, чем те племенные или религиозные интересы, которые толкнули их отцов на борьбу против власти чужаков-Омайядов.

Внешняя экспансия Халифата при Аббасидах в основном прекратится, ибо за пределами державы остались как раз те территории, которые прежде не входили в тесный ближневосточный симбиоз. Их подчинение не обещает особых выгод для новой бюрократии, которая заинтересована не в успехах самовольных пограничных воевод, а скорее в обуздании их аппетитов. В этой стабильной политической ситуации синтез культур ближневосточных народов на основе нового исламского единства пойдет очень быстро: уже к концу 8 века появятся первые арабоязычные географы, историки, юристы, филологи - переводчики с персидского и греческого. В Халифате будет свое Возрождение, свои религиозные расколы и войны, синтез новых народов и национальных государств - все, что положено в жизни каждой ойкумены. К середине 10 века политическая структура Халифата развалится, но это будет уже не важно зрелая цивилизация не нуждается в объемлющей ее сверхдержаве ...

А в Китае в 750 году идет 132 год эпохи Тан; здесь тоже назревают грозные события, но с более печальным исходом, чем в Передней Азии. Ибо этнически разнородный социум Халифата, внезапно объединенный исламом, лишь ищет оптимальные политические формы для дальнейшей эволюции; в Китае же такие формы уже найдены - но в них нет места для былых творцов державы, и теперь предстоит их мучительное отторжение.

Первый танский император Ли Юань был простым кавалерийским командиром в пограничных войсках, без особых талантов и политических амбиций; но солдаты ему доверяли. Жить ему довелось в кризисную эпоху, когда разноплеменная пограничная армия империи Суй оказалась единственно здоровой частью государственного механизма, не затронутой придворными интригами и разложением. И еще был у Ли Юаня сын Ли Шиминь, которого одни историки сравнивают с Наполеоном, а другие - с Александром Македонским. Это, пожалуй, слишком дерзкие аналогии; однако ясно, что смелостью и широтой замыслов Ли Шиминь превосходил всех прочих основателей китайских династий, а упорством и деловитостью не уступал ни одному из них. Вдобавок было у офицерского сына природное чувство такта и меры - он умел находить путь к сердцу своих сторонников и даже противников, завоевывать их личную преданность, а не только уважение и послушание. Не диво, что такой одаренный правитель достигал почти всех своих целей самыми экономными средствами, и успехи династии Тан в ее начале были велики. Ли Шиминь не только организовал коронацию своего отца, но и увлек бойцов-пограничников высокой целью: дать Поднебесной такой порядок, при котором представители разных этносов, населяющих державу и соседних с ней, могли бы мирно сотрудничать и обмениваться своими лучшими достижениями. Можно сказать, что Ли Шиминь первым из китайских правителей не только заметил, что страна населена не одними лишь китайцами, но и сделал нетривиальный вывод, что не обязательно всем прочим превращаться в китайцев.

Такие прозрения чаще выпадают на долю вероучителей. Ли Шиминь на троне обошелся без выдумывания новой религии и внедрения ее в умы подданных но лучшая часть его замыслов ненадолго пережила их творца. К началу 8 века стало ясно, что длительное мирное сосуществование однородного крестьянства Китая и его разноплеменной армии возможно лишь при отсутствии тесного общения между ними: одни хозяйствуют внутри страны, другие воюют за ее пределами, а правительство поддерживает разделенное равновесие этих сил. При такой политике население Китая вновь достигло пятидесяти миллионов человек (предельная цифра для того уровня экономического развития), а китайская армия подчинила Корею, одолела Первый Тюркский каганат, успешно воевала с сильным Тибетским царством. Армейские ряды интенсивно пополнялись вчерашними побежденными, которые нередко делали блестящую карьеру: тюрк геройствовал в Корее, кореец командовал корпусом в Средней Азии, степняк был наместником в Маньчжурии. Но успехи китайского оружия на дальних рубежах не привели к заметному переселению крестьян на новые земли: иной ландшафт требовал иных способов хозяйствования, а менять отшлифованный веками стереотип поведения коренные китайцы не желали. Так пограничная армия стала по сути своей оккупационной армией, заинтересованной не в мире с сопредельными "варварами", а в непрерывных войнах, сулящих добычу и быструю карьеру удачливым бойцам. Тем временем столичное правительство, пополняемое в лучшем случае из рядов конфуцианской интеллигенции, а в худшем - из числа придворных евнухов, утратило живую связь и с трудящимися массами, и с военным сословием; политическое равновесие в стране стало шатким.

А на западе собираются грозные тучи. Весть об исламском натиске на Согдиану достигла имперской столицы Чанъани около 710 года (тогда арабский полководец Кутайба штурмовал Бухару), и возбудила здесь большие надежды: может быть, из страха перед арабами народы Средней Азии примут, наконец, протекторат Китая? Но имперский двор не помог дальним азиатам, ибо занят был подчинением ближних - тюрок и тибетцев, и делалось это безграмотно. В 731 году умный и честный имперский полководец после довольно успешной войны с Тибетом заключил "вечный мир" с этими храбрецами, почти неуязвимыми в их гордой твердыне. Но вскоре, по доносам алчных и честолюбивых подчиненных, имперское правительсво заставило воеводу нарушить клятву, возобновить войну. Разве тибетцы могли простить такое вероломство? А тюрки Второго каганата - как им было забыть смерть своего миролюбивого Бильге-хана, отравленного по наущению китайского посла? Война пошла насмерть; только в 747 году карлуки и уйгуры, давно обиженные тюрками, помогли имперским войскам сокрушить Второй каганат - но вскоре те же уйгуры стали гегемонами Восточной степи, не склонными подчиняться Китаю. Арабские же полководцы, не стесненные мелочной опекой из Дамаска, быстро набирались политического опыта: в 740 году Наср ибн Сейяр объявил в Согдиане амнистию всем участникам прежних восстаний, даже отрекшимся от ислама. Отказ от террора и декларация веротерпимости закрепили арабское преобладание на западе Центральной Азии.

Не решенным оставался один вопрос: где пройдет граница зон влияния Халифата и Китая? До 751 года исламские и китайские войска в центре великого материка избегали прямого столкновения, не желая рисковать всем сразу. Наконец, в Таласской долине (на юге будущей Киргизии) разыгралась очередная "битва народов". Имперский полководец Гао Сянь-чжи (родом кореец) обидел местных кочевников своей алчностью, и в решающий момент карлуки ударили ему в тыл. Разгром был полный, и китайские претензии на господство в Средней Азии испарились навсегда. Немного выиграли и арабы: Омайядов уже не стало, в Халифате шла борьба за власть, и таласский победитель Зияд ибн Салих сложил в ней голову. Новый режим Аббасидов, поглощенный внутренними проблемами, прекратил агрессию в глубь Азии ...

В 751 году войска империи Тан потерпели еще два крупных поражения: тибетцы помогли новорожденному княжеству южнокитайских племен Наньчжао разбить китайскую армию, а на севере подчинившиеся было степняки кидани, взбешенные лихоимством воеводы Ань Лушаня, восстали и разгромили его корпус. Но сам лихоимец уцелел и перенес свои амбиции в глубь Китая: он вошел в доверие к фаворитке престарелого императора и задумал взойти на трон. Но повторить дело Ли Шиминя не удастся: гордые пограничники уже выродилсь в хищников-мародеров и не могут дать порядок стране, истощенной военными налогами и бездарной администрацией. В 755 году Ань Лушань поднимает мятеж. В империи нет войск, сравнимых по качеству с пограничниками, и мобилизованные крестьяне будут нести огромные бесплодные потери, пока танское правительство не призовет на помощь окрестных "варваров", сохранивших боеспособность (которой нет у китайских пахарей) и чувство чести (которое иссякло у пограничников). В подавлении мятежа примут участие тюрки, тибетцы, южные горцы мань и уйгуры; придут даже западные воины в черных халатах - арабы из пограничных войск Халифата, оставшиеся без работы при новом режиме Аббасидов. Династия Тан будет спасена, но население страны за семь лет усобиц сократится втрое. Потом начнется долгий и трудный процесс возрождения китайской державы в ее традиционных рамках, не включающих западную степь, горы юга и северную тайгу ...