Светлана Бондаренко - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971

• Название: Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971
• Автор: Светлана Бондаренко
• Издательство: ПринТерра-Дизайн
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-98424-162-5

Эта книга продолжает серию «Неизвестные Стругацкие» и является третьей во втором цикле «Письма. Рабочие дневники». Предыдущий цикл, «Черновики. Рукописи. Варианты», состоял из четырех книг, в которых были представлены черновики и ранние варианты известных произведений Аркадия и Бориса Стругацких, а также некоторые ранее не публиковавшиеся рассказы и пьесы.

---

3. Больше существенных новостей нет. Между делом прочитал Шевцова «Любовь и ненависть». Страшненькая книжечка. Между прочим, прошел слух, будто в ЦК вынесли решение о строгом партийном взыскании Шевцову — по совокупности. Если это правда, то было бы неплохо.

Вот всё пока.

Привет Адке. Поцелуй маму.

Твой Арк.

Письмо Бориса брату, 10 июля 1970, Л. — М.

Дорогой Аркашенька!

Письмо твое, наконец, получил. Ай да ты! Обещал ответить, в смысле отписать, на другой же день по приезде, а что получилось? Впрочем, понимаю: писать было особенно нечего. Мне тоже писать-таки особенно нечего, но пишу!

1. Ходил в Литфонд, подал заявки на первую половину сентября и на вторую половину октября. Обещали.

2. Вышла книга Бритикова о фантастике. Я ее еще не видел, но некоторые видели и почитывали. Говорят, что книга странноватая. Насколько я понял, Бритиков там со страшной силой несет Немцово-Казанцева, что меня несколько (не сильно, впрочем) удивило, и — что удивило меня гораздо больше — много пишет о нас, причем в основном хвалит. Я, грешным делом, думал, что в связи с конъюнктурой Бритиков нас вообще вымарает, однако же — нет. Миша Лемхин рассказывал, что о нас там очень много, чуть ли не на каждой странице. Говорили мне еще, что хвалит (среди прочих наших вещей) ВНМ и ругает УнС (Новопашенный цитировал мне по телефону: «Улитка Стругацких ползет вниз по склону фантастики»).

3. Когда будешь разговаривать с Железновым, держись крепче. Такие разговоры насчет русского языка — это милое дело. Крой его эрудицией, ссылайся на Даля и Ожегова и соглашайся не более, чем с десятью процентами замечаний. Это дозволяется. На самом деле Железнов, конечно, озабочен убрать РУССКИЕ слова из повести, рассказывающей о НЕРУССКОЙ жизни. Это все разновидности борьбы с аллюзиями и ассоциациями, а также с многодонностью литературы. Я этого дела нюхнул в «Неве» по самую завьязку.

4. Я сейчас в основном читаю и помогаю Адке считать. Дней через десять мы, вероятно, уедем с ней куда-нибудь, но не больше, чем на две недели. Надеюсь еще получить от тебя одно письмо до отъезда. И было бы ИЗУМИТЕЛЬНО, если бы ты выслал мне ТББ на гишпанском. Это было бы ВЕЛИКОЛЕПНО!

5. Пришли ли деньги из Детгиза, не знаю. Впрочем, на днях пойду в сберкассу.

6. Завтра провожаю мамочку в Москву. На днях мы с ней сражались в тыщу, и я выиграл 70 коп. А до этого играли в девятку с Копыловыми, и я просадил пять рубликов. Вот не везло так не везло! У Копылова была пруха, он выигрывал подряд, прямо как тот хмырь у Гашека[203], и как он ни корчился, как ни мучился — все выигрывал и выигрывал. Мы его уже крыли по всячески и намеревались бить, но ничего не помогало. Он уж и Фортуну ругал шлюхой и падлой — не помогало. Карты ронял. Уходил надолго в сортир. Прерывал игру, чтобы пожрать. Нет, не помогало. В общем, выиграл за вечер больше восьми рублей!

7. Из фотографий Лесса я бы рекомендовал все-таки ту, где мы стоим у книжной полки. «Мы за машинкой» мне не нра. Какая-то она нарочитая. Впрочем, всё это моча.

Ну вот пока и всё. Крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Леночке привет!!!

P. P. S. Так вышли ТББ, а? Это было бы РОСКОШНО! Это было бы… ительно и… ейше!

P. P. P. S. И опять же ты забыл поставить дату, мать… мать… мать!!!

Анатолий Бритиков воспринимал творчество Авторов очень неоднозначно. В известнейшей монографии, вышедшей в 1970 году, отразились среди прочего и все его воззрения на книги АБС. Поскольку в письмах АБС сам Бритиков, его статьи и книги упоминаются часто, приводим несколько отрывков из этой монографии — суждения Бритикова о различных произведениях Авторов. Суждения, возможно, и ошибочные, но всегда аргументированные — просто он такими видел мир и литературу.

Из: Бритиков А. Ф. Русский советский научно-фантастический роман

<…>

Злой памфлет Стругацких «Понедельник начинается в субботу» (1965) — пародия более общая и менее удачная [чем рассказы Варшавского. — Сост.]. В повести немало просто развлекательных страниц, хотя и немало дельных выпадов против псевдонауки и псевдофантастики. Хорошо придумано учреждение, где та и другая «гармонически» объединяются: Научно-исследовательский институт Чародейства и Волшебства. Удачны образы сотрудников вроде Наины Киевны Горыныч или Януса Полуэктовича Невструева. Читатель не раз посмеется в отделе Линейного Счастья или Предсказаний и Пророчеств («Отдел был захудалый, запущенный»). Оценит, скажем, что НИИЧАВО отапливается и освещается от Колеса Фортуны и что «одно время модно было защищать диссертации на уточнение радиуса кривизны» этого счастливого колеса.

И все же остроумная «сказка для научных работников младшего возраста» (уточняет заглавие) получилась «довольно легкомысленной» (как предупреждает предисловие) не в шутку, а всерьез. Многовато в ней от хохмы, притом о вещах, зубоскальству мало сродственных.

Ведь НИИЧАВО занимается «прежде всего проблемами человеческого счастья и смысла человеческой жизни». Разумеется, нечего ожидать от профессора Выбегаллы, выращивающего «модель универсального потребителя», чье счастье «будет неописуемым»: «чем больше материальных потребностей, тем разнообразнее будут духовные потребности». Но для тонких Стругацких такой гротеск груб. Впрочем, и противостоящие Выбегаллам «честные маги» не отличаются глубиной мысли: «…даже среди них никто точно не знал, что такое счастье и в чем смысл жизни».

Правда, положительные персонажи НИИЧАВО «приняли рабочую гипотезу, что счастье в непрерывном познании неизвестного и смысл жизни в том же. Каждый человек — маг в душе, но он становится магом только тогда, когда… работать ему становится интереснее, чем развлекаться в старинном смысле этого слова». Но мы не видим причины упрекать того же Выбегаллу в том, что он не разделяет эту домашнюю истину. Он ли не самозабвенно «трудится» и он ли не видит в своем занятии смысла жизни?! А с другой стороны, разве «положительные» маги не занимаются такой же ерундой? Да и что другое им делать в НИИЧАВО?

Тем не менее авторы склоняются к тому, что упомянутая «рабочая гипотеза <…> недалека от истины, потому что, так же как труд превратил обезьяну в человека, точно так же отсутствие труда <…> превращает человека в обезьяну».

Какой труд — и какое отсутствие. Конечно, авторы все это прекрасно знают, но остановиться в своей всеобъемлющей иронии не могут. Вот и получается, что «позитивное» представление о труде, человеке и обезьяне, с точки зрения которого мы должны судить Выбегаллу, тоже вышло из какого-нибудь отдела Ординарного Шутовства. Нам кажется, в этом — главный просчет. Нам кажется, авторам не хватило чувства ответственности, которое диктует художественную меру.

<…>

Творчество Аркадия и Бориса Стругацких наиболее ярко отразило успехи и издержки освоения современным фантастическим романом социальной тематики. Дальше мы подробно остановимся на достижениях талантливых писателей, а сейчас попробуем выяснить источник просчетов.

Стругацкие начали как полемисты. В ранних повестях «Страна багровых туч» и «Путь на Амальтею» они выступили против теории предела, сводившей фантастику к ограниченному кругу технологических тем. Им принадлежит одна из самых известных книг о коммунистическом будущем «Возвращение» («Полдень. 22-й век»). Плодотворный спор вызвала фантастическая повесть-предупреждение «Трудно быть богом» (1964). В то же время в творчестве Стругацких резко выявилась односторонность этого жанра, связанная, как нам кажется, с пониманием фантастики лишь как художественного приема, т. е. с ослаблением научного критерия в социальной тематике.

Уже в «Стране багровых туч» Стругацкие попытались по-своему решить проблему героя современного фантастического романа. Если Ефремов показывал, каким необыкновенным станет человек при коммунизме, Стругацких увлекла полемическая мысль: коммунизм с его высокой научно-технической культурой и чистотой человеческих отношений по плечу лучшим нашим современникам.

Правда, их герои не несут таких вечных человеческих проблем, как Мвен Мас, Дар Ветер, Веда Конг. С другой стороны, в полемическом пылу писатели наделили некоторых своих «современных людей будущего» чертами несколько странными. Трудно, например, понять, как среди космонавтов мог оказаться человек, не только страдающий славолюбием, но и способный превратить случайное недоразумение в безобразную драку («Страна багровых туч»). В одной из ранних повестей коллектив гигантской кибермашины, пользуясь отлучкой шефа, задает Великому КРИ заведомо бессмысленные задачи. Бородатые дяди с жестоким любопытством детей любуются его «мучениями» — будто им невдомек, чего стоит рабочее время машины. А шеф не находит ничего лучше, как объясниться с «озорниками» при помощи… палки. (В другом варианте новеллы, включенном в «Возвращение», Стругацкие «поправились»: старый ученый таскает «мальчишку» за бороду.)