Светлана Бондаренко - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971

• Название: Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971
• Автор: Светлана Бондаренко
• Издательство: ПринТерра-Дизайн
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-98424-162-5

Эта книга продолжает серию «Неизвестные Стругацкие» и является третьей во втором цикле «Письма. Рабочие дневники». Предыдущий цикл, «Черновики. Рукописи. Варианты», состоял из четырех книг, в которых были представлены черновики и ранние варианты известных произведений Аркадия и Бориса Стругацких, а также некоторые ранее не публиковавшиеся рассказы и пьесы.

---

В «Улитке» по-своему оправдалось пророчество Камилла: «Вы… оставляете только одну реакцию на окружающий мир — сомнение. „Подвергай сомнению!“… И тогда вас ожидает одиночество».

Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот.

В этот эпиграф писатели, видимо, хотели вложить некую антитезу безжалостному прогрессу. Но нам кажется, он ироничен по отношению к творчеству самих Стругацких. «Тихо, тихо ползя» не построить ведь коммунистический мир, воспетый в «Возвращении», не одолеть «хищных вещей века», не рассечь бюрократической паутины, фантасмагорически изображенной во второй части «Улитки». Не вверх, а вниз по склону фантастики пустили они свою «улитку». Предупреждающая утопия воспарила к таким аллегориям, что потеряла смысл, открывая вместе с тем простор самым субъективным гаданиям. Фантастический роман-предостережение вырождается в малопонятное запугивание, когда предупреждение теряет ясность цели. Фантастическая «дорога в сто парсеков» оборачивается дорогой в никуда.

Хочется думать, что писатели благополучно переболеют поисками. Слишком много идей и образов вложено было Стругацкими в положительную программу советского социально-фантастического романа.

Творчество Стругацких — характерный пример того, каким острым и сложным стал наш современный фантастический роман, какие серьезные социальные темы он затрагивает и какие трудности переживает. Реакция литературной критики и ученых на творчество Стругацких, о которой мы бегло упоминали, тоже свидетельствует, как мало еще понята специфика фантастики и сколь ответственной стала работа писателя-фантаста, вторгающегося в сложность современного мира.

<…>

Письмо Аркадия брату, 12 июля 1970, М. — Л.

Дорогой Борик!

Новостей особых нет.

1. Был в «Юности», не дождавшись приглашения. Озерова сказала, что приглашений, видимо, и не будет, две части повести уже ушли в набор, а третью Железнов еще читает. Я намекнул насчет одобрения, она пообещала позондировать начальство.

2. О книге Бритикова слыхал, но не видел. Чего же он ее нам не дарит, сукин сын? Сам он ползет, в некотором роде, вниз по склону.

3. Высылаю тебе ТББ на гишпанском и один экз. «Огненного цикла».

4. О выборе фото не могло быть и речи, ибо Лесс передал его (фото) без моего участия и присутствия.

5. Относительно ОО ничего не слышно, считается, что это хороший признак, а там черт его знает.

6. Есть слух, что в «Правде» готовится статья по фантастике, написал Дмитревский, имен никаких, кроме Ефремова и Снегова, не упоминал. Есть также слух, что хотят там вставить про нас и, признав талантливость, все-таки пожурить. Вот еще этого нам не хватало!

А также всего, что потребуется впредь[204].

Привет Адке.

Дату поставить не забыл, она в тексте, разуй глаза.

А сегодня 12 июля 1970 года.

Жму, целую, твой Арк.

Письмо Бориса брату, 16 июля 1970, Л. — М.

Дорогой Аркашенька!

Вчера вечером получил твое письмо, а сейчас вот принесли бандероль. Большое спасибо. Всё это выглядит очень мило, а кроме того, следует ожидать кой-каких деньжат за «Огненный цикл», не так ли? Пока что — а был я в сберкассе 14-го — ничего нового на книжке не появилось. Ты бы проверил, а?

1. Новостей у меня в общем никаких нет. Давеча звонил Севка Ревич, был проездом, хотел встретиться, а я как раз шел на день рождения в одно место и ничего не вышло. Жаль. Я хотел узнать, что там у вас и как. Эти слухи о статье Дмитревского мне тоже крайне не нравятся. Но остается, видимо, только молиться.

2. Вчера вдруг позвонил директор Литфонда. Был чудовищно любезен, выяснял, какие номера нам удобно, и не страшно ли, если мы окажемся на разных этажах, и вообще. А кончится все это тем, что опять придется туда идти и стучать по столу.

3. Книжка Бритикова, по слухам, навалом лежит у нас в Академкниге. Завтра пойду покупать. Тебя буду иметь в виду. А особенно рассчитывать на авторские я не намерен: не те у нас с ним отношения, да и осуществится этот дар, я думаю, не раньше осени. Книжку я уже видел, издана хорошо, в именном указателе Стругацкие находятся на одном из первых мест по упоминанию — впереди разве что Ефремов. При просмотре успел только заметить, что автор хвалит ТББ и попутно несет Немцова.

4. Все время звонят почитатели, хотят общаться. Давеча вот звонил один из Чечено-Ингушетии. Слава, брат, слава, так ее и не так. И не мать[205]. А денег нет.

Вот пока и всё. Крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Привет Леночке. И маме, если будешь общаться. Напомни, что обещала мне написать.

Письмо Бориса брату, 5 августа 1970, Л. — М.

Дорогой Аркашенька!

Ты, небось, полагаешь (со слов мамы), что я наслаждаюсь отдыхом и солнцем около какого-нибудь лесного озера. Так хрена же! С отпуском у нас ничего не вышло, понеже Адка оказалась завалена делами до упора. Так что мы только съездили на казенной машине вокруг Чудского озера (три дня) и теперь снова пребываем у пенатов. В первую же ночевку я имел несчастие в глубокой тьме у костра заехать ногою в котелок с кипятком и заработал великолепный ожог второй степени: весь подъем правой ноги представляет у меня теперь чудовищный волдырь, беспрестанно точащий серозную жидкость. Сижу, натурально, дома и перемещаюсь по квартире на одной ноге — как Джон Силвер, вдруг утративший костыль[206].

Получил из Дрездена официальное письмо с приглашением, и так вдруг расхотелось ехать, что с ходу написал им исполненное раскаяния письмо относительно чудовищной загруженности делами, полной невозможности покинуть дом родной даже на неделю, мне невообразимо жаль… ваши хлопоты… такова жизнь писателя… ничего нельзя распланировать заранее… с сожалениями ваш… и т. д. Может быть, теперь отстанут.

Из Японии вдруг пришла бандероль: Тору Миёси, с которым ты не захотел познакомиться и с которым я познакомился прошлым летом, прислал в соответствии с обещанием какой-то свой психологический детектив. Что и о чем, сам понимаешь, разобрать я не могу. Цена — 430 иен. Всё. Ужо в сентябре получишь, и — чем черт не шутит — может быть, пригодится перевести и подзаработать.

Встречался с Володькой Лукониным. С кровью выдрал у него томик твоего Джекобса, зажатый у меня лет пятнадцать назад. Тоже получишь при встрече.

Прочитал статью Дмитревского. Могло быть и хуже. Ладно, переживем.

Как там дела? Что слышно? Деньги из Детгиза (1080 р.) и из «Мира» я получил. Был приятно поражен гонораром за Клемента — раза в полтора больше, чем я ожидал. Что ж, теперь еще выпотрошить бы Детгиз по-настоящему и можно будет заняться настоящим делом.

Жду письма. Пока всё. Крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Леночке привет!

P. P. S. А у нас Толстикова сняли. Посылают послом в Китай. А у вас?[207]

Письмо Аркадия брату, 9 августа 1970, М. — Л.

Дорогой Борик!

Получил твое скорбное письмо. У меня, впрочем, тоже ничего особенного нет. Я даже не источаю серозную жидкость.

1. Прошла верстка ОО, по техническим причинам пришлось посидеть, дабы увеличить число строк в последних трех-четырех листах на 200. Это не значит, конечно, что я дописал 200 строк, просто пришлось удлинять подходящие строки на одно-два слова — гл. образом прилагательные и наречия. Удлинил. Сдал.

2. Прошла верстка первой части ДоУ в «Юности». Ничегё, довольно аккуратно.

3. Из ГДР пришло два экза сборника «Флюг цум Альфа Эридани». Мы там, сам понимаешь, представлены этим г… «Айн роботер брихт аус», что означает, сам понимаешь, «Спонтанный рефлекс». А издание красивое.

4. Войскунский и Лукодьянов прислали нам по экзу «Плеск звездных морей».

Что еще?

Читаю с интересом статью Лема в «Новом мире»[208].

Да, вот еще. Прочел я книгу Бритикова и зашелся от злости. Ну и бредятина. Оказывается, мы с тобой вкупе с Громовой являемся создателями теории фантастики как приема, порочной и ошибочной, которая столь прискорбно сказалась на нашей с тобой идейно-художественной и т. д. и т. п. Себя же Бритиков объявил паладином теории фантастики как метода. Ну, мы с Громихой махнули открытое письмо в «Новый мир». Там это письмо не взяли. Тогда мы его в «ВопЛи». Там сейчас рассматривают. Но какова свинья — Бритиков! Он, ко всему прочему, еще и серый. Пишет ужасно, путаница у него несусветная, как теоретическая, так и фактическая. И Брандис хорош, его научный редактор. Ну, да хер с ними с обоямя.

В кино никакого движения.

Заканчиваю свою службу в ВИНИТИ, слава богу, насоставлял им два номера вперед и откланиваюсь. Завтра еду в Кудиново, к себе на работу, буду просить за свой счет отпуск, а не дадут — подам в отставку. Будет, надоело. Не пр-р-ропадем.

Такие дела.

Книгу Бритикова постарайся достать — и для меня, по возможности.