Владимир Петров - Горечь таежных ягод

• Название: Горечь таежных ягод
• Автор: Владимир Петров
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 1972

Подполковнику Петрову Владимиру Николаевичу сорок четыре года. Двадцать восемь из них он кровно связан с армией, со службой в войсках противовоздушной обороны. Он сам был летчиком, связистом, политработником и наконец стал преподавателем военной академии, где служит и по сей день.

Шесть повестей, составляющих его новую книгу, рассказывают о сегодняшней жизни Советской Армии. Несомненно, они сыграют немалую роль в воспитании нашей молодежи, привлекут доброе внимание к непростой армейской службе.

Владимир Петров пишет в основном о тех, кто несет службу у экранов локаторов, в кабинах военных самолетов, на ракетных установках, о людях, главное в жизни которых — боевая готовность к защите наших рубежей.

В этих повестях служба солдата в Советской Армии показана как некий университет формирования ЛИЧНОСТИ из ОБЫКНОВЕННЫХ парней.

Владимир Петров не новичок в литературе. За пятнадцать лет им издано двенадцать книг.

Одна из его повестей — «Точка, с которой виден мир» — была отмечена премией на конкурсе журнала «Советский воин», проводившемся в честь пятидесятилетия Советских Вооруженных Сил; другая повесть — «Хорошие люди — ракетчики» — удостоена премии на Всероссийском конкурсе на лучшее произведение для детей и юношества; и, наконец, третьей повести — «Планшет и палитра» — присуждена премия на Всесоюзном конкурсе имени Александра Фадеева.

---

— Пусть сидит, — сказал Леонид Кузьмич, выходя из сарайчика с банкой краски. — Вот собираюсь умывальник подремонтировать. Поможешь?

— Угу, — буркнул Даня, неприязненно глядя на банку и кисти. Опять не повезло… Рассчитывал поговорить в горнице, в спокойной обстановке, с глазу на глаз. Какой может быть разговор во дворе, да еще за работой?

— А вообще, смотри сам, — сказал Леонид Кузьмич. — Если плохо себя чувствуешь, лучше пойди полежи на диване. Как твоя шея, все еще болит?

— Болит, — Даня поморщился, хотя шея, в общем-то, уж почти и не болела. Он мучительно раздумывал: начинать или не начинать разговор? А если начинать, то с чего?

— Я лучше посижу здесь, на крыльце.

— Посиди, — сказал Леонид Кузьмич.

Недавно читал Даня книгу про мушкетеров. Дане понравилось, как они, проткнув на дуэли друг друга шпагами, любезно раскланивались: «Прошу прощения, мосье, я причинил вам боль». Мушкетеры хватались за шпаги по любому пустяку, но всегда оставались честными. Такого случая, чтобы они обманывали, Даня припомнить не мог. А ведь нечестность — это, пожалуй, самое плохое. Из-за этого дерутся даже пацаны из Родькиной ватаги. Правда, сами-то они никогда в нечестности не признаются…

— А у нас в субботу будет «Зарница». Последний бой, — сказал Даня осторожно, наблюдая из-за спины Леонида Кузьмича, как ровно и густо ложится на рукомойник краска.

— Понятно, — Леонид Кузьмич, не оборачиваясь, продолжал красить, попыхивая сигаретой. — И ты хочешь пригласить меня на эту игру?

— Ага! — оживился Даня. — Понимаете, меня попросили, чтобы…

— Ясно, можешь не объяснять! Согласен, — Леонид Кузьмич повернул голову, насмешливо щуря глаза: — Ну что же ты молчишь? Хотя бы спасибо сказал.

— Спасибо…

— Э, друг милый! Да ты, я смотрю, сказал не все. Что там у тебя еще? Давай уж начистоту, выкладывай.

Даня опустил голову и, глядя прямо в желтые бесстыжие глаза Фимки, сидящего на нижней ступеньке, тихо, безучастно произнес:

— Прошу прощения, товарищ старший лейтенант… Я обманул вас…

— Вот как? — Леонид Кузьмич удивленно выпрямился, отложил кисть, тщательно вытер руки. — Это уже серьезно и требует серьезного отношения.

Он поднялся на крыльцо, сел рядом и спросил:

— Так в чем дело, Даня? Я слушаю.

— В общем-то, я не вас обманул… Да и вас тоже… Все из-за этого Сашки. Я сказал ему, что вы мой отец, понарошку сказал… А он натрепался.

— И теперь в школе знают, что я твой отец?

— Ну да…

Ленивый кот Фимка терся о начищенные сапоги Леонида Кузьмича, подхалимски мурлыкая, а Леонид Кузьмич задумчиво гладил Фимку по спине.

— Значит, мы с тобой, Даня, в точке встречи…

Даня ничего не понял, он хотел поднять голову и посмотреть, сердится Леонид Кузьмич или шутит. Но побоялся.

— Понимаешь, Даня… Бывает, что топографы идут в тайге встречными маршрутами по азимуту. И если все рассчитано правильно, они встречаются в определенной точке. Вот так и мы с тобой.

— А это хорошо или плохо?

— Конечно, хорошо. Видишь ли, Даня, — сказал Леонид Кузьмич. — Может, это и к лучшему, что ты сам затеял этот разговор. Дело в том, что я тоже хотел и хочу, чтобы ты был моим сыном.

— Я? — Даня от удивления резко вскинул голову и тотчас же схватился за шею. — Ой! Ничего не понимаю!

— Сейчас поймешь. Получилось так, что мы с твоей мамой давно знакомы, живем и работаем в одном поселке. И любим друг друга. И мы решили пожениться…

— Пожениться? — Даня оторопело вытаращил глаза. — А как же я?

— В тебе-то все и дело. Ведь получается, что вы с мамой как бы принимаете меня в свою семью. Мама согласна, но согласишься ли ты? Поэтому мы с ней договорились приехать сюда вместе и вместе поговорить с тобой. К сожалению, отпуск ей отложили на неделю, а я уже был в пути. Ты уж извини, Даня, что разговор с тобой мне пришлось вести одному. Теперь ты понял?

— Понял, — хмуро кивнул Даня. Ему все это показалось слишком сложным, в чем-то хитрым и потому обидным. Он чувствовал себя вроде бы обманутым: столько пережил за сутки, столько передумал, а теперь, оказывается, можно и без этого обойтись.

Ведь получалось, что взрослые водили Даню за нос, сами сговорились и все за него заранее решили. И самое обидное, что в сговоре участвовала не только бабушка, но даже и мама…

— А может, я не хочу?

— Ну что ж, — Леонид Кузьмич пожал плечами. — Дело твое… Ты парень рассудительный. Все-таки подумай — тебя ведь никто не торопит…

Вот такой состоялся у них разговор.

Леонид Кузьмич стал докрашивать умывальник, а Даня взял портфель и, не обедая, отправился в свою комнату. Там он лег на диван.

Сначала Даня стал жалеть себя и решил, что сейчас ему в самый раз заплакать. Но как ни старался, слез не было — он, наверно, все их выплакал еще днем в Крабьей бухте.

Даня стал прикидывать, представлять, что получится, если он скажет «да», и что получится, если он скажет «нет». В первом случае все выходило хорошо, а во втором — все было плохо. Потом мысли его стали путаться, и он незаметно уснул.

Проснулся от долгого и протяжного боя часов. Он лежал в темноте и считал удары: их было десять. Но на самом деле наступила полночь, просто первые два удара Даня проспал. С удивлением ощупал на себе куртку — он спал, оказывается, одетым, только без ботинок, наверное, их сняла бабушка. Он вспомнил прошедший день, вспомнил разговор с Леонидом Кузьмичом. Тихонько спустившись с дивана, заглянул в соседнюю комнату: Леонид Кузьмич спал.

Нет, Даня завтра ничего ему не скажет, ничего не будет решать. Надо подождать приезда мамы. Ведь осталось немного: всего три дня.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

ВИКО — выносной индикатор кругового обзора.