Владимир Березин - Виктор Шкловский

• Название: Виктор Шкловский
• Автор: Владимир Березин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03706-9

Виктор Шкловский (1893–1984) относится к самым противоречивым фигурам русской литературы. Всемирно известный литературовед, основатель Общества изучения поэтического языка (ОПОЯЗ), автор одной из лучших книг о революции и Гражданской войне «Сентиментальное путешествие» и знаменитой книги «ZOO, или Письма не о любви» — и вместе с тем участник Первой мировой войны, получивший Георгиевский крест за храбрость; эсер, бежавший от чекистов по льду Финского залива, белоэмигрант, ставший успешным советским литературным деятелем. Многие фразы Шкловского стали крылатыми, многие придуманные им термины, определения вошли в литературоведение и критику (к примеру, «по гамбургскому счёту»), а события его жизни напоминают авантюрный роман.

знак информационной продукции 16+

---

Кажется, именно с эвакуации и начинается сближение Шкловского с Серафимой Густавовной Суок.

Но это отдельная история.

Есть известная песня, которая была написана в 1962 году и стала чрезвычайно популярной.

Песня эта называется «Пусть всегда будет солнце!».

В этой песне Лев Ошанин в качестве припева использовал стихотворение неизвестного автора.

Стихотворение неизвестного автора было напечатано в 1928 году в журнале «Родной язык и литература»{205}. Известно об авторе было только то, что ему четыре года.

И в четыре года неизвестный мальчик написал:

Пусть всегда будет небо.
Пусть всегда будет солнце.
Пусть всегда будет мама.
Пусть всегда буду я.

Корней Чуковский в 1936 году перепечатал его в знаменитой книге «От двух до пяти».

Несложная арифметика свидетельствует о том, что автор стихотворения был примерно 1924 года рождения. Это именно то поколение, беспощадно выбитое войной, о котором говорят, что из него осталось всего три процента мужчин, что, может, и не совсем так, но всё же счёт страшен.

Именно они, призванные в сорок втором, благодаря тем, кто был призван в сорок первом, успели окончить трёхмесячные лейтенантские училища, едва научились поднимать истребители в воздух и попали в самые кровавые сражения 1942–1943 годов.

Кто-то сказал, что битву при Садове, знаменитую в германской истории, выиграл прусский школьный учитель — в качестве автора этих слов чаще всего называют Бисмарка[103].

Слова эти поэтические, но верные.

В русской истории была своя война, и последнюю Отечественную войну, если рассуждать так же, выиграли советские десятиклассники.

Ни у кого нет, разумеется, никаких точных данных о судьбе автора строк о небе и солнце, но предчувствия у меня горькие.

Наконец, некоторым писателям, рвавшимся на фронт, военкомат пошёл навстречу. В этом помог приехавший в Чистополь А. А. Фадеев. «В конце декабря 41-го на фронт выехали С. Швецов, А. Письменный, О. Колычев, В. Казин, И. Гордон, М. Зенкевич, А. Тарковский, Н. Шкловский»{206}. С некоторой оговоркой: Никита Шкловский попал в военное училище.

В сорок пятом Лев Гумилёв писал с фронта Эмме Герштейн:

«Воюю я пока удачно: наступал, брал города, пил спирт, ел кур и уток, особенно мне нравилось варенье; немцы, пытаясь задержать меня, несколько раз стреляли в меня из пушек, но не попали. Воевать мне понравилось, в тылу гораздо скучнее.

Мама мне не пишет. Я догадываюсь, что снова стал жертвой психологических комбинаций. Я не удивляюсь этому, ибо „спасение утопающих есть дело рук самих утопающих“. Я понял это своевременно. Николаю Ивановичу я не писал, потому что потерял его адрес. Прошу Вас передать ему привет. Помимо этого у меня к Вам просьба. В. Б. Шкловский посетил меня в поезде и предложил прислать ему рукопись моей трагедии, на предмет напечатания. Я послал, но адрес также утерял. Очень Вас прошу узнать у него о судьбе моей рукописи и написать мне. Вам я посылаю свои стихи, отчасти рисующие моё настроение и обстановку вокруг меня»{207}.

У Корнея Чуковского в книге «От двух до пяти» есть такой эпизод: «Замечательны в этом отношении поправки, которые в разное время внесли два трёхлетних мальчугана в рассказанную им „Красную Шапочку“…

Один из них, Андрейка, тотчас же нарисовал иллюстрацию к сказке в виде какой-то бесформенной глыбы и объяснил окружающим:

— Это камень, за ним спряталась бабушка. Волк не нашёл её и не съел.

Второй мальчуган, Никита (по-домашнему — Китя), обеспечил себе такую же уверенность в полном благополучии мира, выбросив из сказки всё то, что казалось ему грустным и пугающим. Правда, сказка вышла чересчур уж короткая, но зато вполне утешительная. Китя рассказал её так:

— Жила-была девочка-шапочка и пошла и открыла дверь. Всё. Я больше не знаю!

— А волк?

— А волка не надо. Я его боюсь».

«„Волка не надо!“ Спрашивается: может ли такой оптимист, не приемлющий ни малейших упоминаний о страхах и горестях жизни, ввести в своё сознание трагическую мысль о смерти — чьей бы то ни было, не говоря уже о собственной?» — заканчивает своё рассуждение Чуковский. Про этого же мальчика вспоминала Надежда Мандельштам: «Никита, самый молчаливый из детей, иногда умел огорошить взрослых. Виктор однажды рассказал, как он с Паустовским ходил к знаменитому птичнику, дрессировавшему канареек. По его знаку канарейка вылетала из ящика, садилась на жердочку и давала концерт. Хозяин снова делал знак, и певунья покорно убиралась в свой ящик. „Как член Союза писателей“, — прокомментировал Никита и вышел из комнаты. Огорошив, он всегда исчезал к себе. В его комнате жили приманенные им птицы, но он дружил с ними и дрессировкой не увлекался. Мы знали уже, что птицы учатся петь у мастеров своей породы. В Курске выловили знаменитых соловьёв, и молодняку не у кого учиться. Так пала курская школа соловьиных певцов из-за прихоти людей, посадивших лучших мастеров в клетки»{208}.

Этот мальчик — сын Виктора Шкловского Никита. Он стал командиром батареи и был убит в бою в Восточной Пруссии в 1945 году.

Он приехал из Чистополя в Алма-Ату, а оттуда — в Талгар. В городке Талгар в 1942–1945 годах размещалось эвакуированное туда Рязанское артиллерийское училище. До Алма-Аты 25 километров, но доехать можно только с оказией. У реки Талгарки на улице Сталина стоят рязанские пушки.

Стоят там три учебных дивизиона.

В одном — 122-миллиметровые пушки образца 1937 года, а во втором — 152-миллиметровые.

А ещё там учат в разведдивизионе, который находится отдельно.

Ускоренный выпуск, девять месяцев, погоны младшего лейтенанта, судьба десятков тысяч — это рассказано многократно.

И, в общем, это печальная история.

В именном списке потерь офицерского состава Ленинградской Краснознамённой дивизии прорыва РГК (Резерва Главного командования) за 5–17 февраля 1945 года говорится о Никите Шкловском, призванном Куйбышевским РВК (Московская обл., г. Москва, Куйбышевский р-н), погибшем в Восточной Пруссии, близ станции Базен (Вузен? Деберн? — машинописные буквы расплываются), похоронен близ села Шентаух (Шенайх){209}. Это к востоку от города Мюльхаузена, который теперь имеет польское имя Mlynary. Рядом Wilczqta — посёлок, что раньше был Дойченсдорфом. Эти места расположены недалеко от нынешней российской границы.

И мало имён соответствуют штабной карте-километровке, где обозначена отдельная могила 15 — это лист карты № 34–64 «Прейсишяс-Холлянд».

В другом документе читаем почти то же самое: «Шкловский Никита Викторович, гвардии старший лейтенант, 205 Гв. ЛАП 205 ЛАБр. 15 АД причина выбытия — погиб 08.02.1945»{210}.

А в приказе Главного управления кадров НКО (Народного комиссариата обороны) от 28 мая 1945 года № 1479 сообщается в той его части, что относится к Московскому облвоенкомату: «126. Шкловский Никита Викторович, командир батареи 206 лёгко-артиллерийского полка, 206 артиллерийской бригады. Погиб в бою. В Красной Армии с 1942 года… <…>

Лаврушинский пер., 17, кв. 45 (это опечатка — 47). Список вх. 015 949».

Причём то, что артиллерист переднего края, призванный в 1942-м, вообще дожил до 1945-го, было, увы, не обычной судьбой, а везением.

Если этот гвардии старший лейтенант прожил на фронте три года, значит, он быстро научился находить камни и прочие складки местности, за которыми можно прятать не только бабушку, но и орудие.

А служил он в лёгко-артиллерийском полку, где в батарее состояло по штату четыре 76-миллиметровые пушки ЗиС-3. Это, конечно, не совсем «сорокопятка», орудие калибра 45 миллиметров, что за короткую жизнь орудийного расчёта звалось «Прощай, Родина», однако старый советский фильм «Освобождение», несмотря на всю лакировку действительности, всё же даёт нам представление, что это была за жизнь.

Но укрытия кончаются. Это не детский рисунок, где легко спрятаться от волка.

Подробности гибели сына Шкловского неизвестны. Кто-то из сослуживцев рассказывал, что гвардии старший лейтенант Шкловский был убит в тот момент, когда умывался поутру, — случайным снарядом.

У писателя Виктора Курочкина есть книга «На войне как на войне» — о том как воюют мирные люди, и среди них нескладный лейтенант Малешкин. И именно на этом нескладном лейтенанте держится спасение товарищей, а потом он погибает.

Не героически и просто.

«Часа два спустя взяли Кодню. Танковый полк в ожидании отставшей артиллерии с пехотой занял оборону. Противник не пытался контратаковать. И только наугад постреливал из миномётов.

Экипаж Малешкина сидел в машине и ужинал. Мина разорвалась под пушкой самоходки. Осколок влетел в приоткрытый люк механика-водителя, обжёг Щербаку ухо и как бритвой раскроил Малешкину горло. Саня часто-часто замигал и уронил на грудь голову.