Владимир Успенский - Тайный советник вождя

• Название: Тайный советник вождя
• Автор: Владимир Успенский
• Жанр: История

«Тайный советник вождя» — книга-сенсация. Это роман-исповедь человека (реального, а не выдуманного), который многие годы работал бок о бок с И. Сталиным, много видел, много знал и долго молчал. И, наконец, с помощью В. Успенского, заговорил — о своем начальнике, его окружении, о стране. Честно рассказывает — без прикрас, но и без очернительства. В книге масса интереснейшей информации, имеющей огромную познавательную ценность.

---

Мне, находившемуся в комнате за кабинетом, вполне понятно было, почему столь ликующе звучал голос Берии. Это был успех, который он мог приписать себе, это была заслуга, возвышавшая его в глазах Сталина, оправдывавшая его существование при «великом и мудром». Появилась возможность подтвердить реальными фактами действенность его организации, причем не только вообще, в государственном масштабе; а по отношению лично к вождю. Подтвердить преданность. Первая за время войны попытка покушения на жизнь вождя — и вот финал: преступники выслежены и схвачены. Великолепный козырь для Лаврентия Павловича!

Слушал я его красноречивые излияния, заинтриговавшие и заворожившие тех, кто присутствовал в кабинете, и крепло у меня решение высказать свои сомнения, возникшие при ознакомлении с «делом» Таврина — Шиловой и возросшие при чрезмерном ликовании Лаврентия Павловича. Не перегиб ли беспардонного игрока? А еще внешний вид Виктора Семеновича Абакумова, его поведение усугубили мои соображения. Слишком сдержан и даже хмур был жизнелюбивый красавец генерал, представлявший военную контрразведку. Он явно не торжествовал, скупо подтверждая, когда к нему обращались, слова Берии. Не поделили лавры? Нет, тут что-то не так… Когда Сталин зашел в комнату за кабинетом, я попросил его:

— Задержите, пожалуйста, Берию, Абакумова и Андреева.

— А что, есть вопросы?

— Да, несколько.

— У меня тоже, — сказал Иосиф Виссарионович. Со своего вопроса он и начал разговор, когда в кабинете остались только названные лица. И, как часто случалось, с вопроса совершенно непредсказуемого.

— Сколько весит звезда Героя?

Берия пожал плечами, а Иосиф Виссарионович продолжал:

— Проверяли звезду этого самозванного майора? Настоящая?

— Разрешите? — вмешался Абакумов. — В звезде двадцать семь граммов чистого золота. Принадлежит генералу Шепетову, погибшему в бою.

— Это уже кое-что, — кивнул Иосиф Виссарионович. — Теперь Николай Алексеевич хочет что-то сказать. Давайте послушаем.

Я постарался изложить свое мнение как можно короче. Да, наши чекисты проделали очень большую и важную работу. Те, кто отличился при этом, заслуживают благодарности и наград (экивок для Берии). Но предаваться чрезмерному ликованию преждевременно и даже опасно. Предотвращен один выпад или имитация выпада против Сталина, но где гарантия, что параллельно не осуществляются другие подобные акции с различными прикрытиями? В деле Таврина — Шиловой многое вызывает сомнение. Слишком грубо сработано. И кем? Опытными немцами-аккуратистами. Начиная с подбора исполнителей. Ясно, что Политов-Таврин не идейный борец, не фанатичный мститель, способный идти до конца, а всего лишь авантюрист, эгоист, готовый переметнуться в любой лагерь ради сохранения своей жизни и благополучия. Для серьезнейшего задания гитлеровцы могли бы найти исполнителя понадежней.

Далее. Случай с пошивом по заказу СС в обычной мастерской кожаного пальто «на русский манер» для русского человека, причем пальто особого, с удлиненным рукавом и двумя карманами на одном борту, — это случай просто шокирующий. Либо свидетельство полного идиотизма немецкой разведки, чего никак нельзя предположить, либо стремление заранее «засветить» исполнителя, привлечь к нему внимание. О странном пальто могла знать если не половина жителей Риги, то хотя бы три-пять процентов. И это в городе, который был особо насыщен нашей агентурой, служил своего рода перевалочной базой для нашей разведки — о чем немцам, безусловно, было известно. Вообще не следовало готовить покушение на Сталина именно в этом городе — других, что ли, мало? И уж тем более шить в мастерской необыкновенное пальто и демонстрировать человека, которому оно предназначено. Разве своих особых ателье нет у СС и других немецких спецслужб?

И последнее из нескольких моих соображений. Почему «Арадо-332», летевший на посадочную площадку, подготовленную группой «Л», находясь в пути, вдруг изменил курс и сел в безлюдной местности на каком-то кочковатом лугу? Испугался зенитного огня? Ерунда. Даже наоборот: если стреляют, значит, зенитчики не предупреждены о том, что надо пропустить самолет, дабы он достиг своей цели, доставил на место пассажиров и груз. Значит: русские про «Арадо» ничего не знают, не приготовили западню. А приземлился самолет в другом районе для того, чтобы не было встречающих, чтобы никто не видел и не знал, кого и сколько привезла в русский тыл большая машина. Чтобы перебросить двух террористов с мотоциклом, достаточно было послать обычный серийный самолет, а не гнать уникальный четырехмоторный аппарат, способный брать на борт тонны груза. Таврин и Шилова занимали отведенный им отсек в хвостовой части фюзеляжа, не зная о том, каков экипаж, сколько еще людей летят вместе с ними. Вполне возможно, что «Арадо» и не должен был вернуться. Лишь бы сесть; пусть русские ищут его в лесах, а обнаруживши, осматривают, исследуют, теряют время, организуют прочесывание местности. Те, кто прилетел, успеют уйти далеко. Вполне возможно, значит, что вместе с Тавриным и Шиловой прибыло еще несколько групп, о которых названная парочка не была осведомлена: эти группы исчезли, как исчез и экипаж самолета. Так что надо искать и искать, а не благодушествовать, захватив двух террористов.

Излагая свое мнение, я внимательно следил за выражением лиц присутствующих. Аскетическая физиономия Андрея Андреевича Андреева, совершенно не приспособленная для демонстрации эмоций, оставалась как всегда сурово-спокойной, но я, за многие годы научившийся замечать оттенки его настроения, видел, что сообщение мое Андреева не задевает. Значит, по линии неофициальной политической разведки поддержки или возражений не будет. А вот Виктор Семенович Абакумов, пребывавший ныне явно не в духе, слушая меня, все больше хмурился и мрачнел. Ни разу не промелькнул даже отблеск его обычной располагающей улыбки. Я догадывался о его состоянии. До войны замеченный и выдвинутый Берией, он теперь все больше отдалялся от своего недавнего хозяина и покровителя, чем, естественно, вызывал раздражение Лаврентия Павловича. Особенно после того, как Сталин в 1943 году, добивая пресловутый «триумвират», о котором я упоминал много раз, сделал великолепный, всесторонне полезный организационный ход: создал помимо Главного разведывательного управления Красной Армии еще и военную контрразведку СМЕРШ (смерть шпионам). И ГРУ, и СМЕРШ, как организации армейские, подчинялись непосредственно ему, Верховному главнокомандующему. Тем самым были не только ограничены возможности НКВД — НКГБ, которые курировал Берия, но и все, что происходило в них, становилось известным Иосифу Виссарионовичу. А главным действующим лицом в военной контрразведке стал генерал Абакумов, превратившийся, таким образом, в конкурента Лаврентия Павловича. Служить двум господам он не мог, фальшь обнаружилась бы, и вот теперь Абакумов оказался перед очень трудным выбором: поддержать ликующий, самовосхваляющий доклад Берии или мою скептическую точку зрения, разделять которую у него, как я понимал, были веские основания.

Ну, а Лаврентий Павлович, сознавая крушение триумфа, буквально налился гневом. Мясистые щеки стали темно-багровыми и источали жар. С не меньшим интересом, чем я, за реакцией двух чекистов следил и Иосиф Виссарионович, бросая взгляды то на одного, то на другого, сначала любопытствующие, а чем дальше, тем все более ироничные. Когда я закончил, он, помолчав, произнес:

— Так-так… Николай Алексеевич одним махом перевернул ситуацию, превратил зрительный зал в сцену, а сцену в зрительный зал. Товарищ Андреев, твое мнение?

— По этому вопросу у меня данных нет.

— Товарищ Берия?

— Что получается?! Что же это получается! — загорячился тот. — Мы вырвали жало у ядовитой гадюки, а нам говорят, что никакой опасности не было, что была только игра в поддавки.

— Зачем столько шума, — прервал его Сталин. — Мы вправе предполагать, что имеется не одна гадюка, а несколько. Или многоголовый дракон, у которого отрубили только одну голову.

— Получается, что ничего не было, одна приманка, — упорствовал Берия. — Получается, что Таврина с Шиловой на прогулку послали. С магнитной миной и этим… «панцеркнакке», который за триста метров броню пробивает.

— Не передергивайте, — возразил я. — Таврина и Шилову готовили, вероятно, с двойной целью. Повезет им, совершат покушение — немцам хорошо. Провалятся — отвлекут наше внимание от других, более подготовленных террористов.

— Так-так, — опять раздумчиво произнес Иосиф Виссарионович. — А ваши соображения, товарищ Абакумов?

Считаю, что в жизни Виктора Семеновича это был переломный момент. Покривить душой он не мог, Сталин сразу понял бы это, пошатнулось бы доверие вождя — с непредсказуемыми последствиями… Не поддержать своего недавнего руководителя-покровителя тоже опасно. Но ведь речь-то шла о чем? О покушении на самого Сталина, на жизнь вождя! Абакумов был необычайно бледен, голос звучал напряженно.