Брайан Кастнер - Долгая прогулка

• Название: Долгая прогулка
• Автор: Брайан Кастнер
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Военное
• Год: 2014

В рубрике «Документальная проза» — главы из книги американца Брайана Кастнера «Долгая прогулка» с подзаголовком «Повесть о войне и о жизни по возвращению с войны». Автор служил командиром саперного подразделения ВВС США и описывает две свои командировки в Ирак в 2005–2006 гг. Сознание исполненного долга, солдатское братство и, вместе с тем, — тяжелая психическая травма, быть может, неисцелимая… Перевод Дмитрия Арша.

---

Когда я вошел в кабинет моего начальника (кабинетом ему служил отделанный мрамором и шпоном бокс в захваченном нами здании управления иракских ВВС), меня попросили закрыть за собой дверь. У стола полковника стояли приглашенные в качестве свидетелей сержант первой категории и главный мастер-сержант[5]. Один из них стоял позади, другой — сбоку от сидевшего за столом полковника, и оба глядели в пол, что странно было видеть человеку, которого вызвали для промывания мозгов. Меня попросили сдать личное оружие. Это тоже показалось мне довольно странным. Я достал из пристегнутой к правому бедру кобуры пистолет калибра 9 мм, вынул из него обойму, извлек патрон из патронника, и положил пистолет на стол перед полковником. После этого полковник, не глядя на меня, взял какой-то листок бумаги и медленно, отчетливо выговаривая каждое слово, зачитал отпечатанный на нем текст. Это был приказ об отстранении меня от командования. Мне сообщали, что с этой минуты я имею право хранить молчание и что все сказанное мною может быть использовано против меня в суде.

Первой моей реакцией было крайнее изумление, но через несколько мгновений от моей сутулости не осталось и следа: гордость распрямила спину, уверенность расправила плечи. Пока полковник читал, я стоял, вытянувшись по стойке смирно, и с невозмутимым видом слушал, как меня обвиняют в неподчинении прямому приказу генерала в военное время. Если притупившаяся от отсутствия адреналина память мне не изменяла, за это преступление меня легко могли упечь в федеральную тюрьму Ливенворт.

Когда полковник дочитал приказ до конца, я пренебрег своим правом хранить молчание:

— Сэр, я ничего не понимаю. Что тут происходит?

Полковник грустно посмотрел на меня и вздохнул.

— Вам надо позвонить адвокату в Германию, — был его ответ.

Прибыв сразу по окончании саперного училища на базу ВВС в Кэнноне, я не мог думать ни о чем, кроме отправки в горячую точку. В Афганистане активность боевиков упала, и ребята из дислоцированных там саперных подразделений соскучились по работе. Вместе с тем мысль о командировке в Ирак все еще представлялась нам заманчивой: первый поход на Багдад увенчался успехом, и мы кожей чувствовали: если попадем в эту страну достаточно скоро, скучать нам не придется. Ребята, работавшие в аэропорту Багдада, присылали по электронной почте фотографии управляемых реактивных снарядов, малокалиберных боеприпасов, оставшихся со времен Первой войны в Заливе, а также артиллерийских снарядов, которые ежедневно уничтожались в огромных количествах. Все виды боеприпасов, которые нам демонстрировали в училище, присутствовали там повсюду: страна была завалена ими, как гигантская свалка — мусором. Нужно было попасть в Ирак до того, как их все уничтожат! В Афганистане благоприятное для нашего брата время длилось всего-навсего год, и мы боялись опять упустить свой шанс.

Пробыв лишь неделю командиром саперного подразделения (в подчинении у меня было человек двадцать) в равнинной, продуваемой всеми ветрами прерии на востоке штата Нью-Мексико, я стал регулярно запрашивать штаб, когда я смогу наконец отправиться в горячую точку. Седовласый главный мастер-сержант отнесся к моим мольбам с пониманием: не прошло и года, как я оказался в аэропорту на ленте движущегося тротуара среди людей, ожидающих отправки на учения, — мне представилось, что мы бычки в загоне на родео, которых вот-вот заарканят и отправят в бокс на транспортном самолете С-130 «Геркулес».

Когда подошла моя очередь лететь, я только начал постигать премудрости саперного дела и приобретать командирский опыт, и многому предстояло доучиваться на месте. Хотя самоуверенности и самомнения мне было не занимать, я сознавал, что саперное училище, выражаясь иносказательно, только дало мне необходимые инструменты, но не научило ими пользоваться. Хуже того: боеприпасы и взрывные устройства, которые мы изучали, на этой войне стремительно устаревали. Когда я заканчивал курс по обезвреживанию самодельных взрывных устройств (СВУ), иракские повстанцы имели весьма смутное представление о том, что такое придорожный фугас. В училище мы ознакомились с устройством трубчатых самодельных бомб, изделия Унабомбера и бомб, изобретенных террористами из Восточной Европы в 1980-е. Мы исследовали учебные муляжи бомб при помощи рентгеновских аппаратов и сконструированных еще во время Второй мировой войны подрывных устройств с оболочкой заряда из тяжелого металла. Роботы были старые, и их держали под замком, чтобы курсанты не поломали. Что же касается новейшей техники, появившейся только через несколько месяцев после окончания училища, то мы впервые увидели ее лишь в Ираке. Я учился командовать, учился стрелять, изучал новое оборудование и одновременно осваивал новые приемы ведения войны.

На саперные подразделения были возложены новые обязанности. Теперь мы должны были расчищать от СВУ дороги, здания и целые города, чтобы по ним могли спокойно перемещаться пехотинцы и конвой. Мы должны были отыскивать и взрывать устроенные по всей стране тайники с оружием. Собирать на местах взрывов улики, позволяющие выслеживать и уничтожать изготовителей бомб. И все это нам предстояло делать, пробираясь с боями по стране, стоящей на пороге анархии. Мы должны были готовить себя к худшему. Если вездеход сопровождения подорвется и все солдаты, призванные тебя охранять, будут разорваны в клочья, а их останки мокрыми нашлепками покроют стенки дымящейся кабины, ты должен быть готов вызволить свою саперную команду из беды при помощи огнестрельного оружия. Что бы ни случилось, твои братья должны вернуться домой живыми.

За три месяца до начала моей первой командировки в горячую точку мы начали серьезно тренироваться, выезжая для этого за пределы нашей небольшой базы. Неделю мы практиковались в оказании первой помощи раненым — учились делать внутривенные уколы и интубацию, накладывать тугие повязки. Мы учились водить «хамви» в колонне машин сопровождения в экстремальных условиях, проносясь на большой скорости через бутафорские деревни и засады. На занятиях по электронике нас учили разбираться в схемах, которые паялись в пещерах с земляным полом за много тысяч миль от нас. Мы учились обезвреживать СВУ при помощи новейших технических средств — электронных глушилок, британских прерывающих зарядов (на основе смеси воды и взрывчатого вещества) и элегантных роботов, занимавших вдвое меньше места и весивших вдвое меньше тех роботов-громыхалок, на которых мы практиковались дома. Большую часть этих технических новинок мы никогда раньше не видели. Во время обучения стрельбе под руководством гражданских инструкторов из частной фирмы мы передвигались такими замысловатыми способами и стреляли из таких положений, которые были строжайше запрещены в насквозь пропитанных правилами безопасности военно-воздушных силах.

Грязное и плохо обустроенное стрельбище больше напоминало заброшенный угол хозяйства какого-нибудь старого фермера, чем место совершенствования навыков тактической стрельбы по мишеням. Два деревянных стола для пикников, временный навес, ряды шпал, отмечающие границы стрелковых дорожек, земляной вал для улавливания пуль вдоль длинной траншеи. К стрельбищу, принадлежавшему частной фирме, вела извилистая тропа, уходившая за пределы наших топографических карт. Оно было затеряно в густом влажном от ноябрьских дождей лесу в равнинной центральной части Техаса.

Однако первое впечатление порой бывает обманчивым. На столах для пикников мы обнаружили сотню тысяч патронов калибра 5.56 и 9 мм — они были расфасованы по картонным коробкам без опознавательных знаков. Вокруг на траве валялись автоматы, пистолеты, обоймы и магазины, оптические прицелы, зрительные трубы, инфракрасные лазеры, набедренные кобуры, разгрузочные жилеты с карманами для нескольких магазинов и левосторонней кобурой, бронежилеты, каски, ремни, армированные перчатки и крутые солнечные очки, видимо, сброшенные или выпавшие из кузовов припаркованных неподалеку грузовых пикапов, — бери и пользуйся. В конце стрельбища у земляного вала стояли рядами фигурные мишени из стального листа. Некоторые были обклеены отпечатанными на бумаге изображениями людей ближневосточной внешности; на других мишенях никаких изображений не было.

К обеду первого дня стрельб я стер до крови большой палец правой руки, набивая магазины патронами. Сначала нас бросили на огневой рубеж, где мы упражнялись в стрельбе по мишеням из автомата и пистолета. Потом отправили назад к столам — перезаряжать магазины и обоймы. Потом снова на огневой рубеж — учиться переходить от стрельбы из автомата к стрельбе из пистолета и обратно. Потом мы прослушали еще один инструктаж и снова перезаряжали магазины и обоймы. И снова на огневой рубеж. Сделав по три выстрела в грудь силуэта-мишени, мы поменяли пустые магазины на полные и сделали еще по три выстрела. У профессионалов выполнение простых операций должно быть доведено до автоматизма: умелый солдат должен метко вести интенсивный огонь, считать израсходованные патроны, чтобы не быть застигнутым врасплох, перезаряжать оружие под огнем противника, при необходимости быстро ликвидировать поломки, легко переключаться с автомата на пистолет и обратно, беречь незащищенные части тела, чтобы при попадании пули застревали в бронежилете, правильно перемещаться, поддерживать связь с товарищами, чтобы слаженно действовать в боевой обстановке. Звонкие удары свинца по стали ласкают слух, как песня, воспевающая твой успех.