Дебора Смит - Голубая ива

• Название: Голубая ива
• Автор: Дебора Смит
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-15-000519-3

Судьбы семей Маккензи и Коулбрук переплелись так же причудливо, как ветви голубых ив, что росли на их землях. И кажется, самой судьбой назначены друг другу Лили Маккензи и Артемас Коулбрук. С детства любила девушка наследника Коулбруков, с болью пережила его женитьбу на другой, но всегда знала, что рано или поздно им предстоит новая встреча…

---

Отец с матерью ссорились из-за денег, как всегда, громко кричали друг на друга. Затем отец бросился на мать, сорвал с нее юбку и повалил на мраморный пол бельведера. Мать ударила отца по щеке, а он дал ей такую пощечину, что она пронзительно вскрикнула. Расстегнув ширинку, мужчина грубо раздвинул ей ноги и навалился на нее всем телом. Не обращая внимания на протест, шумно задвигался. Затем, застегивая брюки, презрительно бросил:

— Ты, дешевка, ничем не лучше меня. Избалованная сучка.

На следующий день мать искромсала свое нижнее белье садовыми ножницами. А через некоторое время купила новое. Родители всегда находили деньги на свои прихоти — туалеты, вечера, путешествия. Отец входил в правление «Коулбрук чайна», но дядя Чарли не слишком утруждал его работой в компании, и у него была масса свободного времени.

Водовороты их семьи пугали Артемаса. Лишь в одном месте он чувствовал себя в безопасности.

Голубая Ива. В течение последних двух лет Артемас проводил праздники и лето с полной достоинства бабушкой Коулбрук.

Запущенное поместье с разрушенными надворными строениями, темными лесами, заросшими полями и огромным особняком, в котором отдавалось эхо, Голубая Ива в фантазиях семилетнего ребенка была полностью скрыта от случайных взглядов и охранялась бдительными горами Джорджии. Зи Маккензи — домоправительница, ее муж, Дрю, — садовник. Родители Дрю жили на ферме в глуши за озером и холмами, тянущимися вдоль старой дороги чероки [3]. Они были бедны, говорила бабушка, но они были Маккензи, и это обстоятельство всегда придавало им исключительность.

Бабушка также считалась личностью незаурядной. Люди шептались, что в молодости она была очень боевой и, окрутив деда, вышла за него замуж. Однажды во время депрессии дед допустил промах и выбросился из окна на Уолл-стрит. И тогда, чтобы помочь бабушке, его сестры забрали у нее моего отца и дядю Чарли.

Они уговорили бабушку остаться жить в поместье Голубая Ива, а сыновей ее воспитывали в Нью-Йорке. Артемасу очень нравилось, что бабушка теперь всегда жила в Голубой Иве, и можно было беспрепятственно навещать ее. А еще было здорово, когда бабушка говорила, что он — ее «утешительный приз».

Но она была слишком стара, чтобы проводить с маленьким мальчиком все время, и он невольно очень сблизился с семьей Маккензи. И полюбил их настолько, что, вспоминая о родителях, зачастую чувствовал себя виноватым и смущенным. Не было дня, чтобы с Маккензи не случались какие-нибудь приключения. Если, думал Артемас, бедность означает только то, что ты живешь на такой вот, как у них, ферме, то я хотел бы быть таким бедным.

Коулбруки теперь тоже были бедны, но люди, не зная этого, все еще относились к ним с почтением. Это был один из секретов, который он должен хранить, строго сказала бабушка.

Вместо денег Коулбрук имел лишь верных друзей и свое имя. Мать говорила, что этого достаточно, если знаешь, чем будешь заниматься.

Артемас решил бросить дальнейшее изучение семейных секретов, поскольку толку от них было мало.

* * *

Миссис Маккензи за бесконечными разговорами вытирала фарфор Коулбрука.

— Габриэль придет, чтобы похмелиться, а Коулбрук, вероятно, прикажет дворецкому выгнать его, и Маккензи скажет ему, чтобы он спрятал свой зад до тех пор, пока не бросит пить, — важно сообщила она Артемасу. — Тут уж старый Габриэль забудет о запое до конца своих дней.

Артемасу нравился жаргон, на котором изъяснялась миссис Маккензи.

— Маккензи и Коулбруки притягиваются друг к другу подобно зелени к заднице лягушки, — продолжала она. — За столько лет между ними накопилось столько секретов и тайн, что тебе, Арти, трудно представить. А Голубая Ива является центром их соглашений и всегда останется им.

— Каких соглашений?

— Что-то вроде круговой поруки; пока кто-нибудь не нарушит ее, каждый будет чувствовать себя в безопасности.

Миссис Маккензи тяжело вздохнула и прекратила уборку, положив одну руку на огромный живот. Лучи сентябрьского солнца, проходящие сквозь высокие окна особняка, бросали на нее странные тени. Ее рыжие волосы, заплетенные в толстые косы и уложенные на макушке, отсвечивали кровью.

Она нагнулась над Артемасом, который, сидя на ковре, обнял свои колени и как завороженный смотрел на нее. Только что она рассказывала ему о деде Маккензи, употреблявшем слишком много маисового ликера и набросившемся на проповедника. Теперь Артемас ждал истории о нападении.

Но миссис Маккензи прикрыла глаза и стала раскачиваться взад-вперед; лицо ее покраснело, на нем отразилось страдание. Вряд ли это было началом истории.

Артемас подскочил как ужаленный:

— Что случилось? Шевелится ребенок?

Она выдохнула, засмеялась и открыла глаза.

— Нет, это матушка природа что-то планирует на ближайшее будущее. — Она подмигнула Арти своими добрыми глазами, почти такого же цвета, как и синяя картинка на фарфоровой тарелке, которую она вытирала, и провела блестящей рукой по лицу. Слезы брызнули из ее глаз, подобно лимонному соку.

А Коулбруки никогда не плакали. Они знали, чего они хотят и как этого достичь, говаривал отец, и Артемас сдержал слезы.

— Я не смогу больше приезжать сюда. Бабушка закрывает Голубую Иву на следующей неделе. Она переезжает жить в Нью-Йорк.

Миссис Маккензи, которая всегда шутила и смеялась, в первый раз выглядела грустной. Она быстро нагнулась и поцеловала его в лоб. Он обнял ее за шею сильными загорелыми ручонками и крепко к ней прижался.

— Ты слишком серьезен для своего возраста, полон тревог. Давай поговорим о чем-нибудь веселом. — Она улыбнулась. — Дрю, когда был маленьким, говорил, что сделает так, чтобы Луна светила всегда, а твой дедушка купил движок и сделал здесь светлыми все вечера. Однажды, когда пришел Фред Астер… — Она замолчала, с трудом делая еще один вздох. — Боже, — выдохнула женщина и обхватила живот трясущимися руками.

Артемас застыл рядом.

— Фред Астер тоже на кого-то накинулся? — И вдруг до него дошло, что и эта история уже закончена. Он весь вспотел от страха. — Что, ребенок вылезает?

— Надеюсь, ничего страшного. Еще рановато…

Миссис Маккензи издала сдавленный крик. Шагнув назад, она с искаженным лицом принялась разглядывать темные пятна на потертом восточном ковре. Артемас в ужасе увидел мутные ручейки, струящиеся по ее чулкам и крепким зашнурованным ботинкам.

Держась за живот, она, шатаясь, подошла к высокому канапе и, расставив ноги, грузно опустилась на него. Какая-то жидкость хлынула на бархатную обивку, потекла по золоченой ножке дивана. Артемас знал, что это мебель в стиле Людовика XV и людям здесь мочиться не следует.

— Представляю, как это выглядит. — Она, стиснув зубы, пыталась улыбнуться мальчику. — Теперь пойди, скажи кому-нибудь, чтобы позвали мистера Маккензи. Я рожаю ребенка.

Последняя фраза немного успокоила Артемаса, у которого уже поджилки тряслись от страха. Ребенок! Теперь-то все ясно! В течение последних двух лет мистер и миссис Маккензи позволяли ему наблюдать за коровами, кошками и даже за рождением поросенка.

— Я позову на помощь! — прокричал он и кинулся вниз по лестнице в дальний конец галереи. Он одним прыжком миновал два лестничных пролета, с криками о помощи вихрем пронесся по комнатам. Все большие часы разом отбили полшестого. Уже?! Он нырнул в библиотеку, торопливо сбежал в подвал, с жутким эхом затопал по старому кафельному полу, пробегая через прачечную, затем заглянул в детские, пекарню и кладовые… Кругом ни души, пусто и тихо. Он подставил табурет к стене, где висело устройство для внутренней связи. Нажав кнопки, что было мочи крикнул:

— Она рожает! Наверху в большой галерее! Миссис Маккензи рожает ребенка! Мистер Маккензи, помогите!

Неожиданно его осенило — бабушка поехала кататься в коляске, запряженной пони, а слуги отправились за покупками в Атланту!!!

Сломя голову он бросился к лифту для прислуги — огромному, громыхающему монстру, что-то вроде тюремной клетки на канате. Поднявшись наверх, он ринулся обратно, в галерею.

Миссис Маккензи, запрокинув голову, взвыла нечеловеческим голосом и вцепилась в подушки. Трясясь от страха, он пересилил себя и приблизился к ней:

— Я не смог никого найти! Что мне сделать?

Тяжело дыша, она выдавила:

— Иди на улицу и поищи мистера Маккензи. За меня не беспокойся.

— Нет, я не могу оставить тебя, не могу.

Она вздрогнула и уперлась руками в диван, чуть приподнявшись.

— Дерьмо! — весело сказала она.

Артемас и слышать не хотел, чтобы оставить ее. А вдруг произойдет что-то ужасное?

Миссис Маккензи расслабилась, задержала дыхание и схватила его дрожащую протянутую руку:

— Это вовсе не похоже на то, как старая Босси рожает свою хрюшку. И ты теперь уйдешь, слышишь?

— Я помогу. Пожалуйста, я не испугаюсь. — У него зуб на зуб не попадал, но он мужественно сделал шаг вперед. — Больше никого нет. Клянусь, я не испугаюсь.