Синтия Хэнд - Безграничная (ЛП)

• Название: Безграничная (ЛП)
• Автор: Синтия Хэнд
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2015

Последние несколько лет принесли больше неожиданностей, чем кровный ангел Клара могла себе представить. И все же испытав первую головокружительную любовь и мучительную потерю близкого человека, она больше не может отрицать, что не предназначена для нормальной жизни. С момента, когда она узнает о той роли, что ей суждено сыграть в мире кровных ангелов, Клара полна решимости защитить Такера Эвери от преследующего ее зла... даже если для этого потребуется разбить сердца им обоим. Уехать из города кажется лучшим выходом, поэтому она возвращается в Калифорнию. Так же поступает и Кристиан Прескотт — неотразимый парень из ее видений, с которых и началось ее путешествие. Но пока Клара ищет свой путь в этом пугающе-новом мире, обнаруживается, что падший ангел, ранее напавший на нее, непрестанно следит за каждым ее шагом. И не он один... Близится битва против Черных Крыльев, и Клара понимает, что ей придется выполнить свое предназначение. Жертв и предательства не избежать. В захватывающем финале серии «Неземная» Кларе придется решить свою судьбу раз и навсегда. Перевод группы и сайта: https://vk.com/hushrussia и www.fallenarchangel.ru  

---

Дамы и господа, думаю я, Октябрь в Калифорнии.

— Все происходит здесь. — Анжела останавливается и топает ногой. — Прямо тут. — Я смотрю вниз. — Что, то есть где мы сейчас стоим?

Она кивает. — Я прихожу с той стороны. — Она указывает вправо. — Поднимаюсь по этим пяти ступеням, и меня здесь уже кто-то ждет.

— Человек в сером костюме. — Она мне уже рассказывала.

— Да. И я говорю ему «Наш — седьмой».

— Ты знаешь кто он?

Она издает сердитый горловой звук, будто я порчу ее историю «смотри, какая я крутая», спрашивая о том, чего она не знает.

— Я чувствую, что знаю его, но он стоит спиной ко мне. Я даже лица не вижу.

— Ааа, одно из таких. — Я вспоминаю то время, когда у меня было первое видение: лесной пожар, смотрящий на него парень, и то, что я не могла разглядеть его лицо ужасно разочаровывало. Понадобилось время, чтобы после всего привыкнуть смотреть на Кристиана спереди.

— Очевидно, скоро я это выясню, — говорит она, будто это не так уж важно.  — Но это случится. Прямо здесь. На этом самом месте.

— Очень впечатляюще, — говорю я, потому что это то, что она хочет слышать.

Она кивает, но лицо выражает беспокойство. Она кусает губу, затем вздыхает.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

Она берет себя в руки. — Прямо здесь, — повторяет она, словно у этого места появились магические способности.

— Прямо здесь, — соглашаюсь я.

— Наш — седьмой, — шепчет она.

Возвращаясь в общежитие, мы срезаем путь через сад скульптур Папуа Новая Гвинея. Среди высоких деревьев расставлено множество скульптурных деревянных кольев и больших камней с резьбой в этническом стиле. Мои глаза останавливаются на примитивной версии «Мыслителя», согнувшийся мужчина, подпирающий руками голову, созерцающий мир. Прямо у него на голове примостился огромный черный ворон. Когда мы подходим, он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Каркает.

Я останавливаюсь.

— Что такое? — спрашивает Анжела.

— Птица, — говорю я, голос подрагивает от смущения от того, как глупо это звучит. — С тех пор, как я здесь, я вижу ее уже в четвертый раз. Думаю, она следит за мной. — Она бросает взгляд на птицу через плечо.

— Откуда ты знаешь, что это одна и та же птица? — спрашивает она. — Клар, тут много птиц, а рядом с нами они начинают вести себя странно. Это уже данность.

— Не знаю. Думаю, это просто ощущения.

Ее глаза слегка расширяются. — «Думаешь, Семъйяза мог тебя выследить?» — молча спрашивает она, и это пугает меня. Я забыла, что она умеет мысленно разговаривать. –« Ты чувствуешь скорбь?»

И я тут же чувствую себя глупо, потому что даже не задумывалась об этом раньше. Обычно меня просто переполняет скорбь, доводя до изнеможения, если Сэм рядом. Я поднимаю глаза на птицу, медленно открываю дверцу в свой разум, ожидая почувствовать грусть, сладкое отчаяние. Но прежде чем я успеваю рассмотреть что-либо, кроме собственного страха, птица почти насмешливо вскрикивает и скрывается в гуще деревьев.

Мы с Анжелой провожаем ее взглядами.

— Наверное, это просто птица, — говорю я. Меня пробирает дрожь.

— Конечно, — говорит она голосом, доказывающим, что она не верит мне ни на миг. — Ладно, ничего не поделаешь. Уверена, если это Черное Крыло, ты скоро об этом узнаешь.

Думаю, так и будет.

— Надо сказать об этом Билли, — говорит Анжела. — Вдруг у нее есть, ну, не знаю, совет для тебя. Может, какое-нибудь средство от птиц.

Хочется рассмеяться ее выбору слов, но почему-то это не кажется мне смешным. Я киваю. — Да, я позвоню Билли, — говорю я. — Мы уже давно не созванивались.

Ненавижу это.

Я сижу на краю кровати с зажатым в руке сотовым. Не знаю, как Билли отреагирует на новость, что я могла видеть Черное Крыло, но с огромной вероятностью она скажет, что мне нужно бежать — это то, что делает каждый, когда видит Черное Крыло, нас постоянно этому учили. Ты убегаешь. Идешь в любое освященное место. Прячешься. С ними не сражаются. Они слишком сильны. Непобедимы. В прошлом году, когда Семъйяза начал появляться неподалеку от школы, взрослые стали охранять нас. Они испугались.

Это значит, что, возможно, мне придется покинуть Стэнфорд.

Я сжимаю челюсти. Мне надоело все время бояться. Черное Крыло, видения, неудачи. Тошнит от этого.

Это напоминает мне детство, когда мне было шесть или семь, у меня был период боязни темноты. Я лежала с одеялом, натянутым до подбородка, уверенная, что в каждой тени прячется монстр: инопланетяне пришли, чтобы похитить меня, вампир или приведение, готовое положит мне в руки свою отрезанную голову. Я сказала маме, что хочу спать со светом. Она позабавилась над этим и позволила мне спать в ее постели, свернувшись рядом с ее теплым телом, пахнущим ванилью, пока страх не проходил, но через какое-то время она сказала:

— Клара, пора перестать бояться.

— Не могу.

— Нет, можешь. — И вручила мне распылитель. — Это святая вода, — объяснила она. — Если что-то страшное войдет в комнату, скажи ему, чтобы уходило, а если не послушает, брызни вот этим.

Я серьезно сомневалась, что святая вода окажет какой-нибудь эффект на инопланетян. — Просто попробуй, — подбодрила она. — Увидишь, что выйдет.

Следующую ночь я провела, бормоча: — Пошли прочь, — и брызгая на тени, и она оказалась права. Чудовища исчезли. Я прогнала их, просто отказавшись их бояться. Я совладала со своими страхами. Я победила их.

Именно так я чувствую себя сейчас: если я откажусь бояться птицы, она просто исчезнет. Как бы хотелось позвонить маме, вместо Билли. Интересно, что бы она сказала, если бы я чудесным образом смогла пойти к ней, подняться к ней в комнату в Джексоне, и рассказать ей все, как я делала раньше? Думаю, что знаю. Она бы по обыкновению поцеловала меня в лоб и убрала волосы с моего лица. Она молча гладила бы меня по плечам. Сделала бы мне чаю, мы бы сели за кухонный стол, и я рассказала бы ей про ворона, про мое видение в темноте, как я себя там чувствовала, про свои страхи.

И вот что я хочу этим сказать: Пора перестать бояться, Клара. Опасности будут всегда. Живи своей жизнью.

Я выключаю телефон и кладу его на стол.

«Я не позволю тебе делать это со мной, — мысленно обращаюсь я к птице, хоть она меня и не слышит. — Я тебя не боюсь. И ты не заставишь меня уехать».

ГЛАВА 5. Я ОЧЕНЬ ХОЧУ ЧИЗБУРГЕР

Дни начинают проноситься мимолетно. Октябрь сменяется ноябрем. Я погрязла в учебе, словно у меня был этот знаменитый «Стэнфордский синдром», суть которого заключается в том, что ты спокойно плаваешь на поверхности, но стоит погрузиться под воду, как ты начинаешь яростно брыкаться. Я хожу в универ шесть дней в неделю по пять, а то и по шесть пар в день. Каждая пара длиться примерно по два часа.

Это примерно семьдесят часов в неделю, если ты, конечно, владеешь математикой. Если убрать то время, когда я сплю, ем, принимаю душ и вижу спорадические видения о себе и Кристиане, спрятавшихся в темной комнате, то у меня остается около двадцати часов, чтобы иногда ходить на вечеринки с другими девчонками из «Робл», а также послеобеденная суббота, когда можно пойти в кафе с Кристианом, пройтись по магазинам с Ван Чэнь или же пойти в кино, на пляж или научиться играть в фризби-гольф. Джеффри постоянно мне звонит, что является для меня большим облегчением. У нас есть почти вся неделя, которую проводим вместе, завтракая в кафе, в которое мама водила нас, когда мы были еще детьми.

Поэтому у меня остается не так уж и много времени, чтобы думать о чем-либо, кроме школы. И это меня очень устраивает.

Я продолжаю видеть ворона, кружащего вокруг кампуса, но я делаю все возможное, чтобы его игнорировать. И чем чаще я его вижу и осознаю, что ничего не происходит, то тем больше верю в те слова, что постоянно говорю себе: если я не буду накручивать себя, то все будет хорошо. Неважно, Семъйяза это или нет. Я стараюсь поступать, как все.

Но потом в один прекрасный день Ван Чэнь и я, выйдя из кабинета химии, слышим, как кто-то зовет меня по имени. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть высокого блондина в коричневом костюме и черной шляпе — думаю, примерно 1965 года — стоящего на лужайке. Ангел. Нет смысла отрицать это.

Он также оказался моим отцом.

— Э-э-э, привет, — говорю я, запинаясь. Я не видела и не слышала его уже несколько месяцев с той нашей последней встречи, которая состоялась через неделю после того, как умерла мама. И вот он снова появляется, как бы это странно не звучало, на велосипеде сине-серебристого цвета. Потратив не больше минуты, он подбегает туда, где стоим мы с Ван Чэнь, и прислоняется к стене здания.

Я беру себя в руки.

— Так ... гм, Ван Чэнь, это мой папа, Михаил. Папа, это моя соседка, Ван Чэнь.