Аркадий Стругацкий - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1972–1977

• Название: Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1972–1977
• Автор: Аркадий Стругацкий
• Издательство: ПринТерра-Дизайн
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 975-5-98424-145-8

Эта книга продолжает серию «Неизвестные Стругацкие» и является четвертой во втором цикле «Письма. Рабочие дневники». Предыдущий цикл, «Черновики. Рукописи. Варианты», состоял из четырех книг, в которых были представлены черновики и ранние варианты известных произведений Аркадия и Бориса Стругацких (АБС), а также некоторые, ранее не публиковавшиеся рассказы и пьесы.

---

В последнем приведенном абзаце перечисляются обычные сюжеты рыночных поделок 50–60-х годов прошлого века. «Соплеменных гор» — это слова из «Спора» М. Лермонтова (они использованы также в ПНВС). «Сизые жирные русалки на спокойных водах» — вероятно, отсылка к эпизоду второй главы первой части «Экипажа „Меконга“» Е. Войскунского и И. Лукодьянова: «Друзья прошли под аркой ворот и миновали вернисаж картин, писанных на крафт-бумаге, клеенке и полиэтиленовом пластикате. Такие картины можно видеть только на толкучих рынках. Преобладал один сюжет: толстые розово-фиолетовые красавицы, лежащие на поверхности ярко-синей воды. Каждой красавице придавался ослепительно белый лебедь» (ч. 1, гл. 2). В свое время АН редактировал «Экипаж „Меконга“» и с удовольствием использовал описание.

15 апреля «Пионерская правда» публикует мнение АБС по поводу опубликованного там же письма читателя Михаила Аржанова «Добро должно быть с кулаками?». Статья написана настолько живо, что легко представить себе школьный класс за партами и, вместо учителя, АБС, доверительно разговаривающих с учениками.

АБС. Добро должно быть с головой

То, что человек выделяется из среды, — это еще не зло. И поэтому либо Мишенька что-то путает, либо он не сумел объяснить, какое зло нес коллективу и лично ему, Мишеньке, этот парень. А что, если Мише не понравилось, что парень умней, остроумней и больше нравится девчонкам, чем он? Что, если Мишеньке позарез надо самоутвердиться?

Разумеется, существуют социальные среды, где такой способ самоутверждения является нормой. Скажем, в старину так самоутверждались гостинодворские приказчики.

Хотелось бы задать такой вопрос: получил ли бы этот новичок в «пятак», если бы был не только умней и остроумней, но и сильней физически?

С нашей точки зрения поступок Михаила не имеет никаких оправданий, кроме разве что недомыслия.

Впрочем, драки в школах не он придумал, и не он их прекратит. Вот мы сейчас — немолодые уже люди — откровенно признаемся: дрались. Дрались жестоко. Первой в своей жизни потерей зуба один из нас обязан школьной драке — тогда это называлось «стыкаться». Во всяком случае, к седьмому классу все это прекратилось. В седьмом мы уже не меряли человека кулаками. В седьмом мы уважали за голову, за умение шутить, общаться, за увлеченность; у нас были свои астрономы, химики, радиотехники… А в девятом, перед самой войной, мы все ужасно зауважали Сашу Пашковского, хотя издевались над ним в четвертом, в пятом… Он не умел драться. Он не любил грубость, казавшуюся нам неотъемлемой частью мужества, но к седьмому классу выяснилось, что Сашка — самый начитанный из нас, что у него самая светлая голова, а в восьмом мы были поражены, когда узнали, что Пашковский сам — сам! — изучает высшую математику по институтской программе. И мы не ошибемся, если скажем, что увлечение наукой, с которого начался сегодняшний взгляд на жизнь, возникло из благородной зависти (если зависть может быть благородной) к этому слабому, тихому, вежливому парню.

В пятом даже нас — обладателей «могучих» кулаков и весьма слабого интеллекта — Саша поразил «Русланом и Людмилой» — огромным отрывком из поэмы. Он читал его наизусть, задрав голову и закрыв глаза… Это было на школьном вечере. А мы давали ему «в пятак»!

Срам вспоминать об этом. Невыносимый срам.

Но мы не хотим сказать, что полностью отвергаем известный тезис: добро должно быть с кулаками. Помнится, во время войны с белофиннами, когда половина ленинградских школ была отдана под госпитали, и мы учились в две и даже в три смены, и город был затемнен, случилось так, что вечером на наших одноклассниц, возвращавшихся домой, напали какие-то мерзавцы. И тогда мы, ребята самые сильные, самые крепкие, взялись провожать девчонок домой. И вскоре на одной из улиц, прилегающих к нашей школе, произошла жесточайшая драка между нами и хулиганами, где с обеих сторон участвовало не меньше трех десятков человек.

И какое же это было удовольствие — видеть, когда толпа противников наших завыла, захлюпала и бросилась наутек?

Мы продолжали провожать девчонок на всякий случай, но больше к ним никто не лез.

Конечно, мы описали здесь классический случай, когда все ясно с самого начала: обидели девочек. К сожалению, а может быть, к счастью, жизнь то и дело подсовывает нам комбинации, которые требуют прежде всего разобраться: что здесь зло, а что — добро. И вот тут-то на первый план выступают голова и сердце. Для того, чтобы разобраться в большинстве ситуаций, необходимо высокое сознание, высокие идеалы, необходимо развитое умение рассуждать и чувствовать, чувствовать тонко. Грубо говоря: кулаки «невежественного добра» могут принести (и часто приносили и приносят) неисчислимое количество зла.

Невежественное добро — это тот самый медведь, который убил булыжником комара на лысине своего хозяина. Поэтому мы берем на себя смелость утверждать: кулаки добру необходимы, но кулаки должны управляться головой и горячим сердцем.

Вот так-то, Мишенька.

Чем больше человек знает, чем более развита у него способность чувствовать чужое настроение, чужую боль, чужую радость, тем вернее его выбор. Способность чувствовать может развить книга, чтение, беспощадное чтение. Ведь книгопечатание изобрели для того, чтобы воспитать Человека. Чтобы передать опыт поколений. Опыт в постижении Добра.

Мало освоить приемы и нарастить мышцы. Надо воспитать себя.

Впрочем, настала пора возразить самим себе. До сих пор мы сознательно были несправедливы к Михаилу. Уже сам факт, что Миша прислал письмо в газету, что его мучают сомнения в своей правоте, говорит о том, что за душой у парня из Свердловска много больше, чем просто кулаки. Ясно во всяком случае, что голова у Михаила есть — дубина никогда ни в чем не сомневается. И совесть есть у Михаила — неотшлифованная, правда, но есть. Человек холодный, бессовестный, победоносно вмазав кому-то «в пятак», немедленно об этом забывает. Письмо показывает: случай с новичком — эпизод и ни в коем случае не жизненная позиция Михаила Аржанова. Надо только, чтобы эпизод этот прочнее врезался в Мишину память, впечатался в характер.

Вообще говоря, проблема выбора между добром и злом, проблема выбора поведения в каждой конкретной ситуации, проблема определения правоты или неправоты есть, на наш взгляд, одна из важнейших проблем современности. Нас как писателей она занимает больше всего. Именно ей посвящены наиболее популярные наши книги.

Мы берем крайние ситуации, когда выбор затруднен до предела. Наш Румата, герой из книги «Трудно быть богом», мучается: остаться богом-наблюдателем и тем самым вносить свой вклад в некий научный эксперимент или обнажить меч, вступить в бой за справедливость и тем самым этот эксперимент сорвать. Инспектор Глебски мучительно колеблется: должен он выполнять свой профессиональный долг или, в нарушение этого долга, выполнить долг иной — нравственный — перед всем человечеством. Мы занимаемся фантастикой вовсе не потому, что любим выдумывать. Фантастика нужна нам как инструмент построения моделей поведения человека и человеческих коллективов. Мы стремимся к тому, чтобы, читая наши книги, люди убеждались: жизнь — очень непростая штука. Каждый день, каждый час, каждую минуту она может поставить нас перед проблемой выбора. А потому каждый из нас должен обладать знаниями и способностью сильно чувствовать, потому что именно этим обеспечивается готовность в нужный момент сделать правильный, достойный честного, по-коммунистически воспитанного человека выбор.

1 апреля АН вновь обращается в ВААП — к начальнику авторско-консультационного отдела В. Харуто.

Из архива. Письмо от АНа в ВААП

Уважаемый Виталий Игнатович!

Согласно договоренности, сообщаем Вам о положении с нашим сборником «Неназначенные встречи» в издательстве «Молодая Гвардия», как оно сложилось с конца января с. г. и по настоящее время.

7 февраля с. г. зав. редакцией Медведев послал нам письмо, в котором были изложены рекомендации редакции по внесению поправок в рукопись повести «Пикник на обочине» (частью утвержденные в известной Вам беседе с главным редактором издательства Синельниковым 22 ноября 1976 года, а частью — в той же беседе отвергнутые, как не имеющие смысла). В письме также предлагалось нам внести эти поправки во второй экземпляр рукописи, якобы находящейся у нас.

14 февраля мы послали Медведеву ответ, в котором а) высказали наше мнение по поводу предлагаемых поправок, а именно: утвержденные в беседе с Синельниковым мы принимаем, остальные же отвергаем, как по-прежнему не имеющие смысла, и б) указали Медведеву, что второго экземпляра рукописи, в котором были бы зафиксированы предыдущие сто с лишним поправок, у нас нет и не может быть.