Сергей Шемякин - Оставьте тело вне войны

• Название: Оставьте тело вне войны
• Автор: Сергей Шемякин
• Жанр: Ужасы и Мистика

Если ваш Ангел Хранитель попросит оказать услугу, вы разве откажетесь? Спецназовец Глеб Ткачёв, естественно, согласился. Как не помочь выжить своему родному дяде? И не беда, что действовать придётся во времена войны, и не беда, что не будет тела. Духу даже проще. Проникнет куда хочет, узнает что надо. Разведка — на нём. Он — Хранитель русских людей. Учитель и советчик. Ему не нужны вожди, ему нужны советские бойцы и командиры, способные перемолоть фашистские полчища на границах страны. Он — рука Ангелов. Он — Новая Вера для советских бойцов. ХРАНИТЕЛЬ ПОМОГАЕТ ТОЛЬКО ХРАБРЫМ! Берите автомат и становитесь в цепь! Враг должен быть убит!

---

— Да я, Прохоренко Илья Лукич.

— Товарищ Прохоренко, у вас в селе орудует банда националистов. Они убили Красных танкистов и трёх советских работников из вашего села. Двоих мы застрелили при попытке оказания сопротивления. Двое скрылись. Необходимо эту информацию довести до уполномоченного НКВД. Если он захочет получить дополнительную информацию, а она у нас есть, пусть позвонит или приедет в ремонтно-восстановительный батальон 32-й танковой дивизии во Львов. Запомнили?

— Да! А как же это случилось?

— В нескольких километрах отсюда мы заметили неисправный танк. Остановились, экипажа не было. Стали искать. Вот эти двое засыпали могилу с убитыми. Пытались задержать, но они начали отстреливаться, пришлось застрелить. Могилу разрыли, там три наших танкиста и три девушки из вашего села, изнасилованные и убитые. Одна убита зверским образом — распилена пополам. Мне нужно, чтобы вы опознали убитых и указали место, где сгрузить тела. Убитые в кузове тягача на улице.

Председатель побледнел. Он был из местных и уже боялся. Распилить пополам могли и его, и всю его семью, как делали националисты для устрашения населения в Польше.

— Пойдёмте, товарищ командир, — тяжело вздохнув, сказал председатель. Его подвели к тягачу, и он залез в кузов. — Те, что подальше лежат, — пояснил комбат, — убитые танкисты, а это пять тел — ваши. Узнаёте?

— Да, ответил председатель.

— Продиктуйте имена и фамилии, я запишу! — сказал Борис. Против каждой девушки сделал отметку, какую должность она занимала. Рива, например, значилась заведующей избой-читальней. Комбат дал председателю расписаться об опознании и передаче тел и добавил: А тело милиционера ищите. Наверняка закопали или в речку бросили недалеко от села. А где батюшка у вас обитает? — спросил он в заключении.

— У нас нет батюшки, у нас ксендз, — уныло ответил председатель.

— Но молитву по усопшим ему можно заказать?

— Попытайтесь. Он сейчас в храме или у себя дома. Дом у него третий отсюда с голубыми ставнями.

— Спасибо, поблагодарил комбат. — Где выгрузить тела?

— Вон там, около палисадника. Подождите минутку, я какое-нибудь рядно принесу.

Прохоренко зашёл в соседний дом, тут же выскочили две бабы и застелили кусок земли серой домотканой тканью.

Комбат дал команду, и бойцы начали перетаскивать тела и укладывать их в рядок. Между девушками и убийцами сделали изрядный зазор, отделяя козлищ от убиенных агнцев.

— Ну что, Глеб, пойдем ксендза брать? — спросил Борис.

— Пойдем, он сейчас в церкви, — согласился Хранитель. — Только возьми двух мехводов с карабинами и пистолетами. Как бы там нам жаркую встречу не организовали. И пару гранат не забудь на всякий случай.

Взяли Михайловича и Кузнецова. Люки своего танка он закрыл. В "Ворошиловце" сидел Карелин, а из люка командирского торчал Сенявин с пулемётом.

Перед церковью Михайлович снял шлём, а войдя, перекрестился на образа. Выскочивший из-за аналоя священник в сутане, аж взвыл от ярости:

— Как вы смеете в святой обители креститься непотребным знаком? — завопил он.

— Как учили, так и крещусь, — буркнул Михайлович.

Ксендз открыл рот, чтобы опять заорать, но Боря его прервал:

— Вы арестованы, пан Артёмий Цегельский!

— Убейте этих проклятых москалей! — завопил ксендз и сунул руку под сутану в незаметный разрез.

— Ложись! — заорал ментально Глеб, бросая своих подопечных на пол. — Огонь! — тут же выкрикнул он очередную команду. — Борис слева, Михайлович справа! Самое интересное, но танкисты среагировали на его команды вовремя. Два человека, выскочившие с обеих сторон от аналоя, открыли огонь, но первые пули прошли выше. Борька срезал автоматчика короткой очередью, а Михайлович залепил две пули, стрелявшему из пистолета. Причём залепил очень ловко: одну пулю в грудь, другую в голову. Ксендз продолжал что-то доставать из-под сутаны. "Пистолет тащит! — пронзила мысль мозг Хранителя.

— Стой! — направил он мысленную команду на священника, но тот не среагировал на его посыл. — Ах ты, сука! — ударил он ксендза пальцами ладони в район сердца и быстро сжал кисть, пережимая внутри тела сосуды. Аорта неумолимо сжалась, останавливая кровоток. Сердце ещё судорожно сделало два удара и остановилось. Для работы не было главного — питающей сердце крови. Ксендз левой рукой схватился за грудь, хрипя и пытаясь что-то выкрикнуть, опустился на пол, и завалился на спину. Правую руку он так из-под сутаны и не вытащил.

Комбат поднялся. Бойцы тоже встали, напряжённо ожидая атаки.

— Вытащить убитых из церкви! — приказал старший лейтенант. Кузнецов и Михайлович подхватили автоматчика за руки и волоком потянули на улицу. Пистолеты из рук они так и не выпустили. Не зря комбат приказал расстегнуть застёжку на кобуре заранее. Выхватить оружие и начать стрелять они успели. Даже Кузнецов успел разок пальнуть в падающего бандита. Он только не мог сообразить, что мгновенно заставило его упасть на пол. У Михайловича таких вопросов не было. Ангел уберёг снова. Не урони он их не землю, очередь автоматчика могла достать всех. Бойцы стащили убитого по ступенькам и бросили на улице. Следом притащили второго. Небольшая толпа, скопившаяся у сельсовета, медленно двинулась в сторону услышанных выстрелов.

— Священника выносите осторожно, может, ещё жив, и под голову подложите! — дал комбат бойцам позолоченную ризу, найденную в осмотренной им поверхностно комнатушке.

Танкисты вынесли священника, обхватив за ноги и плечи, и аккуратно положили на травку, подложив под голову свёрнутую ризу.

— Боря, давай залезай на танк, и будем речь говорить! Народ, волками смотрит, как бы предпосылки к бунту не создать.

Михайлов молнией взлетел на танк.

— Селяне, лекарь есть? Ксендзу стало плохо.

Народ сразу загомонил. — Есть! Есть! — раздались выкрики. — Мефодий, давай, выходи!

Пожилой дедок, опасливо обойдя танк, подошёл к священнику. Он встал над ним на колени, пощупал пульс на руке, затем оттянул веки и заглянул в глаза. Народ приблизился, наблюдая за всеми действиями старика.

— Селяне, видно вы отошли от бога! — прокричал с танка комбат. — Мы пришли к вашему священнику с просьбой отпеть невинно убиенных девушек, которых вы видели у сельсовета. Вместо того, чтобы внять нашей просьбе и выполнить свой долг, он дал команду нас убить. В церкви у него скрывались вооружённые люди. Я не знаю, откуда взялась такая чёрная ненависть у него в голове, но эта ненависть не от бога. Не может настоящий священник давать приказы на убийства. В церкви пролилась кровь. Теперь вашу церковь надо освящать.

Народ недовольно загудел. Глеб чувствовал, что недовольство направлено не на них. А скорее на придурка ксендза. Людей стало больше, любопытные уже стояли в двух метрах от лекаря. Мефодий склонился к груди и прижался ухом, пытаясь расслышать биение сердца, народ замер. Дед встал. Перекрестился и сказал: Всё, отмучился! Повреждений нет. Сердце встало.

Он опять склонился, чтобы скрестить умершему руки. Положил левую руку, на которой щупал пульс, обратно на грудь, а затем потянул правую. Посчитав, что рука в сутане за что-то зацепилась, потянул сильнее и вытащил на свет божий правую кисть, судорожно, сжимавшую черный пистолет. Народ ахнул, хранить оружие под сутаной — это осквернение устоев. Дед попытался разжать пальцы, но смертельная судорога, впаяла их в рукоять. Он так и скрестил ксендзу руки, одна из которых держала парабеллум. — Рука Бога! — сказал он, перекрестившись. Задумчивый народ крестясь, начал расходиться. Всем было понятно, что Бог Артёмия Цегельского наказал, за осквернение храма и веры.

Комбат спрыгнул с танка и подозвал председателя сельсовета.

— Эти тоже из вашего села? — указал он пальцем на убитых.

То внимательно осмотрел убитых в церкви бандитов и отрицательно покачал головой:

— Нет, это не наши. Это — пришлые.

— Михайлович и Кузнецов, обыскать и грузить в тягач, — приказал Борис, забирая немецкий автомат и пистолет. Нашли ещё один "вальтер" и хороший нож в сапоге.

Товарищ Прохоренко, пока кровь не запеклась, я вам советую послать женщин, чтоб всё замыли. Церковь на пару дней закрыть, пусть особисты посмотрят. Ваш ксендз имел связи с бандитами, может что-то осталось. И церковь действительно надо освятить, не знаю, правда, кому из священников это положено делать.

Борис попрощался с председателем за руку и полез в танк на место водителя. Колонна тронулась.

Глава 22

До пункта постоянной дислокации добрались к часу дня. Дорога утомила. Ночь не спали. Боря отправил всех прибывших с ним отдыхать. Сам себе такой роскоши он позволить не мог.

Порадовал Юра Лукьяненко. Всему техническому замыканию комдив объявил благодарность. Хотя тягачей им катастрофически не хватало. Три танка отремонтировали на месте. Два притащили в батальон на ремонт. На маршруте осталось ещё два. Лукьяненко просил тягачи. Борис два выделил, но мехводов приказал взять других. Помимо этого на маршруте отремонтировали пять автомобилей. Медики за свою санитарку выделили два литра спирта. В штаб дивизии доложили о всех транспортных средствах сломавшихся на маршруте и месте нахождения. Таких оказалось двадцать шесть. Лейтенанту перед маршем выдали карту и кодовую таблицу. Штабной офицер научил пользоваться в течение пяти минут. Антенны связисты принесли и установили на обеих машинах. На стоянке брало до 90 километров, на марше шестьдесят точно. Особист приказал прикрепить к секретной технике гранаты и толовые шашки, при угрозе захвата — взорвать. На связь выходили только по вызову дивизии. Объявлен запрет на радио разговоры. У всех станции настроены на приём. Автомат не пригодился, но все лейтенанты завидуют, а от польского пистолета просто падают в обморок, скрывая жгучее желание подержать.