Галина Романова - Изборский витязь

• Название: Изборский витязь
• Автор: Галина Романова
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-271-00403-1, 5-17-001074-5

Начало века ХIII - пора раздоров и усобиц в земле русской, в историю которой вплетены судьбы сыновей Великого князя Всеволода Большое Гнездо - Юрия, Константина и Ярослава. В пути к Великому княжению, пролегшему через походы, поражения и победы, Ярослава сопровождал Герой Романа "Изборский Витязь" - Ратмир, род которого "всегда служил Руси верно, ничего для себя не требуя и ничего для нее не жалея".

---

В Торжке с захваченным обозом поступили, как со всеми прочими - не успели купцы опомниться, как их похватали под локти и спихнули в подвальные клети, а возы с товаром и лошадей разобрали по дворам. Только ближе к вечеру, заставив людей помаяться в ожидании неизвестности, к ним заглянули - принесли повечерять и объяснили, что они захвачены по приказу князя переяславльского и новгородского Ярослава Всеволодовича за то, что везли товар в мятежный Новгород, нарушая Князев запрет.

Разобравшись с обозом, но не торопясь вернуться к дружине, Ян отправился на княжье подворье. На дорогах постоянно оставались сторожа - следить, чтобы даже мышь не проскользнула мимо Торжка. На дальних тропах и в чащах лесов ставили засеки, вынуждая купцов либо рисковать и ломать ноги лошадям по бездорожью, либо сворачивать на ближние дороги, где их поджидали люди Ярослава. С лета он заворачивал торговые обозы, сажая купцов под замок в Торжке. За несколько месяцев клети и подвалы были заняты под завязку, и часть народа не так давно отправили в Переяславль, в тамошние порубы. Похоже, со дня на день придётся уводить остальных.

На княжеском подворье стояли крытые лубом возки, возле которых ждали спешившиеся всадники. Несколько холопов убирали лошадей. Приостановившись, Ян кивнул на них дружинникам:

   - Что за гости?

   - Послы из Новгорода, - отозвался один. - Сам посадник Твердислав прибыл говорить с князем!

Ян поднялся на высокое тесовое крыльцо и прошёл в горницу.

Окружённый своими боярами и воеводами, Ярослав вольно развалился на резном стульце и, насупившись, с явным неудовольствием слушал речь Твердислава Осмомысловича. Тот, тучный, в богатой собольей шубе, расставив ноги 8 сафьяновых сапожках и для важности отлаживая ухоженную бороду, вещал уверенным, задушевным голосом:

   - Совсем люду житья не стало, князюшка! Народишко новгородский голодает!.. По торгу пройди - кадь[150] ржи по десяти гривен идёт, овса - по три гривны!.. В муку сосновую кору сыплют, лист липовый!.. Намедни купцы приезжали иноземные - так им бабы детишек своих продавали. Сам видел - бежит одна за немчином да дочерь свою чуть не силком в руки ему сует... И ведь продала! А в чужой стороне известно, какая доля - горькая неволя!.. Скудельницы[151] старые полнёхоньки - новые роем! Трупы на улицах еле успеваем собирать... С голоду мрёт Великий Новгород! - боярин остановился и пустил слезу. - Уж гражане на вече собрались, да и отправили меня к тебе, князь-батюшка, с поклоном - верни милость Новгороду, а коль вина какая на нас лежит - так молви, дай искупить грехи!.. Не заставляй смертью лютой помирать!

Стоявшие позади него вятшие мужи, среди которых узнавался Юрий Иванович, согласно кивали головами и скорбно вздыхали.

Ярослав, поскрипывая зубами, но с виду спокойно выслушал речь Твердислава, не упустил и того, что добавили от себя его спутники, а потом вдруг спросил:

   - Говоришь, голодает Новгород-то?

   - Как есть с голоду помирает! - с готовностью отозвался боярин. - Иным давно есть нечего!

   - А ты сам, боярин, не отощал ли? Не прикрывать ли за шубой богатой худобы голодной?

Странный вопрос застал Твердислава врасплох. Он растерянно поморгал глазами и, несколько опомнившись, молвил:

   - Милостью Божьей род наш издавна отличался тучностью и дородством... Не жалуемся…

   - Не жалуетесь? - Ярослав даже подался вперёд, ухватившись за это слово. - Так что ж вы мне говорили тут?.. В Новгороде, стало быть, есть нечего?.. Не верю!

   - Ты на нас-то не гляди! - вперёд, работая локтями, вылез Юрий Иванович. - Мы за весь город говорим, а не за роды боярские! Князь, внемли слову! Сними осаду! Вернись на княжение!.. Мочи нет терпеть!

Ярослав вскочил - сильным гибким движением молодости и гнева. Глаза его загорелись.

   - Мочи нет терпеть? - с придыханием крикнул он. - А вот потерпите!.. Эй! Взять их! Всех! Пусть посидят под замком, потерпят!

Последнее слово он выкрикнул, явно издеваясь над боярами.

   - Князь! Княже, что ты? Одумайся! - в изумлении воскликнул Твердислав, когда стоявшие у дверей воины приблизились к ним. На подмогу им вбежали ещё несколько человек с сулицами наперевес, окружили бояр плотным кольцом и стали подталкивать их к дверям.

   - Князь! - крикнул посадник, рванувшись к Ярославу. - Попомнишь ещё! Господь за всё воздаст! Господь не попустит!.. Одумайся!

Стараясь сохранять хотя бы видимость достоинства, послы проследовали за дружинниками к клетям, где отныне должны были сидеть. Ярослав проводил их тяжёлым взглядом, потом оглянулся на своих советников и коротко приказал:

   - Оставьте меня!

Он был взбешён, и люди сочли за лучшее убраться с глаз долой. Ян, пришедший последним, решил задержаться. Он знал норов своего князя - за вспышками гнева обычно наступала разрядка. Многие приказы Ярослав отдавал, не подумав, а потом сам каялся в них. Сейчас он явно хотел удалить свидетелей своей бессмысленной ярости - послы всегда были неприкосновенны.

Ян остался у порога, готовый выскользнуть за дверь, едва его заметят. Но Ярослав, когда затихли шаги в горнице, тяжело рухнул обратно на стулец и до белизны сжал кулаки. На его узком скуластом лице играли алые пятна. Он глубоко и часто дышал, стараясь справиться с собой. Прикрыв глаза, князь несколько минут просидел неподвижно, а потом очень тихим голосом позвал:

   - Подь сюда!

Ян подошёл. Не открывая глаз, Ярослав гак же тихо, но твёрдо приказал:

   - Бери людей, сколько надо и езжай немедленно в Новгород! Княгиню с двором её привезёшь. Ступай.

Ян коротко поклонился и собрался было уходить, но Ярослав окликнул его, всё ещё не открывая глаз:

   - Судишь меня?

Изборец глянул в пол.

   - Не мне тебя судить, княже!

   - Тебе! - Ярослав чуть повысил голос. - Князя лишь княжий суд судить может! А я ещё не забыл, что и ты родом велик!.. Скажи - судишь, да? Ведь сам обозы заворачивал, сам купцов сажал! - Резко открыв глаза, Ярослав в упор взглянул на Яна.

   - По твоей воле, князь...

   - Сам-то ты не стал бы?.. А сядь на моё место, как запоёшь? Думаешь, не ведаю, что творю? Всё я ведаю! Всё знаю!.. Меж нами, сыновьями Всеволода, мира нет, за стол Юрий с Константином глотки готовы перегрызть, а я за Юрия стою, потому как после него мой черёд станет наследовать! Сразу!.. А в Новгороде и того хуже - бояре вроде молчат, а сами разве что ножи в спины друг другу не втыкают! Тянут Новгород в разные стороны, кому куда прилепее! Они сцепятся, а князь меж ними вечно вставай - мири, так, что ли?.. Много воли взял Новгород, забыл, что он русский город и без Руси деваться ему некуда! А я русский князь! И Новгород должен понять, что ему судьба - под княжьей рукой быть, а не под боярской пятой! Добром ли, худом ли, а князья должны в Новгороде править, а не только суд судить да мечом на порубежье размахивать!.. Воевать мне с Новгородом несподручно, остаётся измором его смирить.

Ярослав выпалил это единым духом и, поскольку Ян молчал, махнул рукой:

- Ступай!

Несколько дней спустя дружина въезжала в Новгород. Последнее время ворота так и оставались приоткрытыми – не столько потому, что город всё ещё ждал обозы, сколько потому, что страже было всё равно. Ратники у стены попробовали было заступить дорогу вооружённым всадникам, но тех было почти три десятка, все сытые, на откормленных конях, сильные. Кроме того, они были людьми Ярослава. Лишний раз связываться с ним не хотелось, и сторожа просто отошли в сторонку. Ян и его подручные оказались в Новгороде без затруднений.

Город встретил их странной тишиной - улицы были почти пусты, редкие прохожие брели без цели куда глаза глядят, изредка останавливаясь и провожая взглядами всадников. Некоторые, углядев богатую одежду и сытых коней, падали на колени и тянули дрожащие руки к дружинникам.

   - Подайте... Милостивцы... хоть корочку, - слышались слабые умоляющие голоса.

По мере того как воины подъезжали к детинцу, нищих и бродяг становилось всё больше. Они уже толпились возле всадников, толкали друг друга, чуть не хватали тощими высохшими руками за полы и на разные лады тянули одно и то же: «Подайте!» Мужики и бабы, старые и молодые - они все смешались в единую серо-пёструю толпу, сквозь которую крупный жеребец Яна ступал с расчётливой осторожностью, словно боясь этих людей. Сам изборец, не ожидавший такого, едва сдерживался, чтобы не поднять плеть, разгоняя просящих.

Какая-то женщина - судя по росту и стану, ещё молодая, стояла в стороне, держа на руках притихшее от слабости дитя. Она голодными глазами смотрела на дружинников, а потом, будто угадав что-то в лице Яна, только он вырвался от нищих, подошла к нему и протянула ребёнка:

   - Купи, боярин!

Ян отшатнулся, невольно вскидывая руку для защиты, а женщина, не дрогнув, повторила хриплым голосом: