Галина Романова - Изборский витязь

• Название: Изборский витязь
• Автор: Галина Романова
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-271-00403-1, 5-17-001074-5

Начало века ХIII - пора раздоров и усобиц в земле русской, в историю которой вплетены судьбы сыновей Великого князя Всеволода Большое Гнездо - Юрия, Константина и Ярослава. В пути к Великому княжению, пролегшему через походы, поражения и победы, Ярослава сопровождал Герой Романа "Изборский Витязь" - Ратмир, род которого "всегда служил Руси верно, ничего для себя не требуя и ничего для нее не жалея".

---

Юный Ростислав, всё ещё воспринимая многое по-детски открыто, с любопытством посматривал на чужих людей. В окружении своих бояр он не боялся их, но и не понимал полностью смысла произносимых по-писаному священником слов:

   - ...Ибо отец твой обещался сесть на коня и в поход идти с Воздвиженья[273], а теперь уже Николин день[274]. С нас крестное целование долой, а ты ступай прочь, мы же себе сами князя помыслим...

Дочитав грамоту до конца, священник свернул пергамент и с поклоном вручил его застывшему, словно окаменевшему, Борису Негоцевичу. Тот понимал сказанные слова, но не верил, что всё вот так быстро кончено.

Сколько раз случалось такое, что бояре, поссорившись, отъезжали из города в свои вотчины или даже на службу к иному князю, бросив нажитое. Но всегда возвращались. Борис Негоцевич часто видал таких изгнанников через несколько лет - они как ни в чём не бывало расхаживали по улицам и даже приходили в Грановитую палату, ежели до побега занимали там места. Однако он сам никогда не верил, что может оказаться изгнанником. Ему чудилось, что вмешалась злая воля, чьё-то дьявольское попущение, может, кара за грехи. Про него и семейство Вадовиков не было сказано в грамоте ни слова, будто их не существовало вовсе. Но это умолчание и означало изгнание.

Его невесёлые размышления прервал маленький Ростислав. Подавленный свалившимися на него малопонятными заботами княжения, мальчик начал рано взрослеть и старался многое понимать, но самого главного детская душа ещё не умела постичь. Он подёргал боярина за рукав долгой шубы и снизу вверх глянул на него светлыми, не по-детски суровыми глазами.

   - Чего он сказал такого? - спросил мальчик. - О чём?

Борис Негоцевич словно проснулся.

   - О чём? - тяжко вздохнул он. - Путь нам указали, княже!

   - Какой путь?

   - Тебе - в Чернигов-город, к батюшке твому, а нам куда - неведомо...

   - К батюшке? - оживился Ростислав столь явно, что боярин почувствовал глухую досадливую ненависть к мальчику, находившему светлые стороны среди сгущавшегося мрака.

Кое-как проводив послов, Борис Негоцевич вернулся в палаты. Глеб Внездович и братья Внезда уже ждали его. Краем уха, от Ростиславовых бояр, они слыхали о содержании грамоты, но боялись верить.

   - Ну, что? - воскликнул младший из трёх братьев, Даньслав Вадовикович.

   - Путь нам указали, братья! - сухо отмолвил Борис. - Нам и князю нашему, Ростиславу Михайловичу.

   - Куда же теперь? - растерянно выдохнул третий Вадовикович, Михаил.

Борис только покачал головой. О возвращении нечего было и думать - нетерпеливый Стефан Твердиславич уже послал грамоту Ярославу Всеволодовичу, и тот спешил в Новгород ближней дружиной, оставив жену, детей и бояр собираться и двигаться поездом[275] следом.

Ярослав прискакал в город в самом конце декабря - налегке, без припасов. Сам посадник Стефан, извещённый с полдороги, вышел встречать его. В городе звонили в колокола, заговорила даже Святая София, созывая народ, словно на вече. Проехав запруженными народом улицами, Ярослав спешился на вечевой площади, поднялся на ступень и стоял там почти один - посадник, тысяцкий, бояре и дружинники оставались внизу и чуть в стороне, пока на площадь стекался народ. Счастливый тем, что видит их, Ярослав улыбался мальчишеской открытой улыбкой, а потом шагнул вперёд, к краю, срывая с тёмных кудрей шапку.

   - Великий Новгород! - пронёсся над постепенно замирающей толпой его голос. - Принимаешь ли ты меня князем своим?

На миг пала тишина - для того лишь, чтобы откуда-то изнутри стёкшихся к вечевой площади толп вдруг родился и волной прокатился слитный многоголосый гул приветствия. Он ураганом ударил в грудь Ярославу громким криком, и князь раскинул руки в стороны и засмеялся беззвучным довольным смехом.

Несколько дней спустя он уже принимал княжение, целуя крест на старых грамотах Ярослава Мудрого, но о положенных Михаилом Черниговским указах и обещаниях и слушать не хотел. Всё, что тот положил, Ярослав отменил раз и навсегда и не захотел даже слушать об отмене даней.

А ещё несколько дней спустя, перед самым Крещением[276], в Новгород прибыла его семья и бояре, поезд с княжескими вещами и казной. Старшие сыновья - двенадцатилетний Феодор и десятилетний Александр - обогнали остальных и в сопровождении пестунов и десятка дружинников охраны верхами въехали в Новгород, как положено князьям. Когда Ярослав увидел, как чинно въезжают на княжье подворье его мальчики, он впервые почувствовал не просто гордость за своих сыновей, но и уверенность, что они вырастут и покажут себя настоящими князьями.

С княжьим поездом прибыли и почти все новгородские бояре, кто в разное время покинул город и переметнулся в Переяславль. В их числе был бывший тысяцкий Новгорода Вячеслав Борисович, за время изгнания ставший одним из думных бояр Ярослава. Князь тут же нашёл ему подходящую службу: чуть оправившись от дороги, Вячеслав отправился во Псков и занял там должность княжьего наместника. Город принял его появление спокойно - своего князя в нём давно не было, а Ярослав пока был в силе, и спорить с ним не стали.

Но как ни хотелось Ярославу подольше задержаться в Новгороде, ему скоро пришлось оставить город и выехать в Суздаль, на зов Великого князя. В надежде и желании вернуться он оставил в городе весь свой двор и поставил вместо себя до возвращения старших сыновей.

Проведав о возвращении на новгородский стол Ярослава и о радостной встрече, устроенной ему горожанами, изгнанники, до сей поры остававшиеся в Торжке с юным Ростиславом, наконец решились и отправились в Чернигов. В конце концов, они преданно и до конца служили княжичу - не может же его отец не заметить и не вознаградить их за верную службу!

Как ни странно, надежды изгнанников оправдались. Михаил Черниговский, конечно, не мог радоваться тому, что его сыну показали путь из богатого, обильного Нова Города, но не оставивших в беде маленького княжича бояр принял милостиво. Повелел пригласить к себе в палаты, где задал им обед, долго и ласково расспрашивал о делах, сочувствовал горю и в награду выделил им несколько весей для прокормления и позволил строиться, где и как похотят. А двум старшим боярам, Внезду Вадовику и Борису Негоцевичу, даже передал приглашение служить отныне ему. Бояре милостиво согласились.

До Ярослава вскоре дошла весть о том, что его недоброхоты бежали и сейчас находятся у злейшего врага князя. В том, что Михаил Черниговский ему враг и должен быть уничтожен, он теперь не сомневался.

После замирения с братом Юрием два года назад Ярослав стал готовиться было к войне с Михаилом, желая на поле брани добыть новгородский стол. Черниговский князь, со своей стороны, тоже собирал войска, для чего и выехал из Новгорода первый раз. Но Великий князь, прослышав о приготовлениях, послал бояр со словом мира. Сам епископ Кирилл отправил к спорящим князьям черниговского священника Порфирия. В дело вмешался даже новый родственник, Владимир Рюрикович Киевский, и всё кончилось миром. Но, хоть и сложив оружие под давлением родственников и духовных пастырей, князья продолжали почитать друг друга врагам и. Поэтому, узнав о новых происках Михаила, Ярослав не стал медлить. Он поднял на ноги свою дружину, позвал сыновцев Константиновичей и охочих мужей-новгородцев и отправился в земли своего противника. Два города, Серенек и Мосальск, были сожжены и порушены. Опустошена вся округа. В полон угоняли целые деревни - семьями, иной раз позволяя полону прихватить с собой кое-какие пожитки на первое обзаведение. Гнали табуны коней, захваченные стада. На обозных телегах грудами, без разбору, лежали кули с зерном и мукой, узлы с добром, меха, бочки, порты, упряжь и похватанные по весям вещи. Отдельно везли серебро - кованое узорочье, гривны и дорогую посуду. Чуть было не разграбили две церкви - вовремя остановились, - но всё равно в обозе каким-то образом потом оказались священные сосуды и кое-какая церковная утварь.

Ярослав воевал с размахом - под его началом находились большие полки переяславльцев, ростовчан и новгородцев. Чтобы удоволить такое огромное войско, нужно было много добычи. Заполнив обозы, полки откатились назад, только понеся большие потери под Можайском, которбго взять так и не удалось. Тогда было убито много Ярославовых старых дружинников, с которыми он начинал дела. Мира взять князь не захотел, да и не смог, но этим набегом Ярослав дал понять, что шутки с ним плохи.

В Чернигове встревожились. Северная часть княжества оказалась наполовину опустошена. Собравшиеся вместе князья торопливо решали - собирать ли общую рать против Ярослава.

Слово на совете взял Борис Негоцевич - прознав, что родной зять Василько пошёл в этой войне против тестя, Михаил Черниговский помалкивал. Призванный на съезд от имени Новгорода, боярин изо всех сил старался убедить князей забрать город у Ярослава ратной силой.