Галина Романова - Изборский витязь

• Название: Изборский витязь
• Автор: Галина Романова
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-271-00403-1, 5-17-001074-5

Начало века ХIII - пора раздоров и усобиц в земле русской, в историю которой вплетены судьбы сыновей Великого князя Всеволода Большое Гнездо - Юрия, Константина и Ярослава. В пути к Великому княжению, пролегшему через походы, поражения и победы, Ярослава сопровождал Герой Романа "Изборский Витязь" - Ратмир, род которого "всегда служил Руси верно, ничего для себя не требуя и ничего для нее не жалея".

---

Но всё это была не еда. Ему нужно было добраться до Пскова, и для этого нужна была настоящая пища - хлеб или мясо. И когда как-то ввечеру, когда уже ноги отказывались нести его, он увидел впереди лёгкий дымок, Демид не поверил своим глазам.

Это оказалась крошечная избушка одинокого займищанина. Он сам и его жена перепугались чуть не до полусмерти, когда, грохнув в низкую дверцу кулаком, Демид ввалился в избу. Поняв, что заявился к ним человек, хозяева без долгих расспросов накормили его. Сытная пища камнем легла на отвыкший желудок. Враз потянуло в сон, но Демид крепко помнил, куда и зачем его посылал князь. Перебарывая усталость, он низко поклонился хозяевам и попросил коня - добраться до Пскова.

. Конский дух он почуял ещё подходя к заимке - к жилой избе вплотную примыкала клеть, где помещалась нехитрая скотинка займищан. Хозяин единственного коня, разумеется, не дал. Демид, построжев лицом, распрощался, принял завёрнутые на дорогу хозяйкой ломоть хлеба и две печёные репины и ушёл в ночь. Отойдя недалеко, он потихоньку вернулся и свёл коня со двора.

Это был настоящий грех - украсть у своего, свести последнюю конягу. Но у Изборска сейчас гибли люди, и Демид отмёл все сомнения.

Он прискакал во Псков о полдни третьего дня после встречи с займищанами. Оголодавший конь еле держался на ногах, и сторожа у ворот пропустили странного гонца, безошибочно почуяв примчавшуюся с ним беду.

Самого князя Юрия, как на грех, в городе не оказалось - он уехал на ловища. На княжом подворье, куда Демид всё-таки добрался, его выслушали и оставили отдыхать, снарядив вдогон князю гонца. А тем временем прознавшие о нападении дружинники потихоньку начали готовить брони - они не сомневались, что Юрий Мстиславич поведёт их в поход.

Когда рухнула часть стены, Евстафий был далеко - вместе с горсткой верных дружинников он отражал лихорадочные попытки рыцарей взобраться на стену. Грохот обвала долетел до его ушей - это был не просто шум падающих брёвен. Казалось, рухнули сразу все стены Изборска. Не в силах сдержать любопытства, Евстафий оглянулся - и почувствовал, как холодным потом вмиг покрылось его тело под рубахой и броней. Башня Вышка, вторая после Плоской и воротной башен крепостной стены, ещё стояла, но в её боку зияла огромная, со всадника, дыра. Прямо на глазах Евстафия второй камень ударил рядом - обвалилась ещё часть башни, и Вышка дрогнула, накреняясь. Ещё чуть-чуть - и она рухнет, погребая под собой находящихся поблизости защитников.

От страшных мыслей Евстафия отвлекли новые участившиеся удары тарана в ворота. Рыцари сумели-таки закидать ров, сваливая в него даже трупы убитых людей и лошадей, и подтащили Сокрушителя неверных вплотную. Теперь он бил с такой страшной силой, что оставалось только удивляться, как его окованный железом конец ещё не пробил ворот. Но вот усилия увенчались успехом - очередной удар был заглушён громким резким треском ломающегося дерева и приглушённым рёвом восторга осаждающих.

Несомненно, это был конец. Евстафий вдруг почувствовал бесконечную усталость. Он предвидел всё, что случится - рыцари ворвутся внутрь через многочисленные проломы, ринутся убивать, сминая всё на своём пути, а потом разбегутся по городу, ловить женщин и детей...

Последняя мысль оказалась так горька, что князь очнулся. Пусть город будет взят - но победители не обрадуются победе.

   - Настал наш час, други, - сказал он, обводя глазами десятка полтора дружинников, что стеснились подле. - Быть может, никто из нас не увидит нового рассвета, но пусть наша смерть не принесёт радости врагу. Пусть они заплачут, посчитав, какой ценой достался им Изборск. Не хочу даже в предсмертный час слышать их смех!.. К оружию!

Рыцари уже лезли по приставленным лестницам, ломились в полуразрушенные ворота, карабкались по пролому Вышки. Каменные ядра баллист ещё летали, ещё ломали стены и проминали кровли заборол, но всюду уже кипела отчаянная рукопашная схватка.

Лезущих на приступ рыцарей встречали дружинники и городское ополчение. Там, где проломы были тесны, изборцы могли держаться очень долго, но у ворот и со стороны развороченной Вышки проломы были такими большими, что долго сдерживать нападавших защитники не могли. Теряя своих, рыцари-меченосцы по трупам лезли в город. Закованные в железо с ног до головы, почти неуязвимые, они легко опрокидывали горожан в тесноте укреплений. За первым рыцарем вырастал второй, третий. Казалось, их рождали, исторгая из себя, сами осадные башни и рвы.

Особенно жестокий бой разгорелся у ворот. Там, прикрываясь Сокрушителем неверных, рыцари топорами рубили разломанные ворота в то время как их братья схватились с защитниками. Долгое время казалось, что рыцарям не выстоять - у ворот стоял, несокрушимый, как ёкала, тысяцкий Станимир. Упираясь ногами в камни мощёного въезда, он разил рыцарей тяжёлым топором-секирой, рассекая порой и доспехи до живого мяса. Поставленный здесь князем Евстафием, тысяцкий твёрдо решил не сходить с места, пока может жить и сражаться. И он бился - до тех пор, пока в размётанный пролом на него не качнулся тяжёлый комель Сокрушителя неверных. Толстый дуб ударил прямо в щит. Тот раскололся - и, не выдержав толчка, Станимир рухнул. Несколько ударов подоспевших рыцарей обрушились на него - и тысяцкий остался лежать.

Наблюдавший за этим магистр Даниэль широко перекрестился и улыбнулся, одевая шлем:

   - Бог за нас!.. Вперёд, меченосцы! - крикнул он, поудобнее перехватывая копьё. - С нами Бог!

Ярославко, державшийся рядом с ним, подобрался, словно впервые оказался в бою, а позади них дружно грянул боевой клич рыцарей:

   - Бери! Грабь! Бей!

Пешие кнехты еле успели броситься в стороны, освобождая путь - конные рыцари вошли в город.

Дружина князя Евстафия сражалась до последнего. Смешавшиеся с нею городские ополченцы тоже не отступали, но рыцари ворвались в город с двух сторон, хлынув не только на стены. Часть их сразу растеклась по улочкам, спеша набрать добычи, пока остальные заняты боем. Они разбегались, заглядывая во все дома подряд, схватывались с горожанами и врывались в дома. Через некоторое время они появлялись снова - иногда спасаясь от затворившихся там жителей, а порой и волоча за собой за косу какую-нибудь визжащую девку. А совсем рядом ещё продолжался бой.

К тому времени, как рыцари хлынули в город, с Евстафием осталось от силы десятка полтора человек. Ещё столько же было у тысяцкого, остальные вкупе с горожанами рассыпались по стенам. Часть их уже была сметена меченосцами. Закованные с ног до головы в железо рыцари теснили их и давили одного за другим.

Стараясь не думать о семье, Евстафий сражался впереди своей небольшой дружины. Он шёл впереди, прокладывая путь остальным. Щит его давно был посечен, шлем чуть сбился набок и стрелка мешала смотреть, тело задыхалось под броней, в горле горело, глаза заливал едкий пот, но он, отбросив обломки щита и подхватив чей-то чужой меч в левую руку, сражался двумя мечами.

Стрый Ян потратил много времени и сил, чтобы передать сыновцу древнее искусство, доставшееся ему от отца, деда и прадеда. Когда-то вооружённые двумя мечами витязи выходили в одиночку против толпы врагов - и всех их обращали в бегство. И сейчас Евстафий бился так же, как они, канувшие в неизвестность витязи, перед которыми отступали орды врагов. Он сражался, не замечая ничего вокруг. Сознание куда-то ушло, осталась только жизнь тела. Оно само двигалось, наносило удары, отбивало мечи, копья и алебарды, уворачивалось и кидалось наперерез. Два меча стали продолжением рук, и когда начавшая уставать рука ошиблась, и один из мечей преломился от неверного удара, Евстафий закричал - словно от боли.

И всё-таки он продолжал сражаться - даже оставшись один против всех. Сражался до тех пор, пока что-то тяжёлое не ударило ему в спину. Мир качнулся, теряя равновесие. Новый удар пришёлся по лопаткам, заставив враз онемевшие руки бессильно повиснуть. Собрав силы, Евстафий всё-таки успел, заметив направленные на него мечи, поднять меч для защиты, но тут петля упала ему на шею, дёрнулась, захлёстываясь, и его рвануло вбок. Мир потемнел, потом исчез, и Евстафий, так и не выпустив меча из рук, упал к ногам рыцарей-меченосцев.

Самое страшное сражение развернулось у бревенчатых стен княжьего терема. Каждый день с начала осады княгини, Василиса и Любава, посылали верных людей к крепости узнать, что там творится. Вести были неутешительны, но несмотря ни на что, надежда оставалась. Войско держалось, городское ополчение помогало изо всех сил, и княгиня с детьми ежедневно молились о победе.

Но в последний день в терем княгини ворвался, распахивая ворота, ратник. Он влетел, держа на отлёте обнажённый меч. Вместе с ним, казалось, в терем ворвался шум сражения.