Олег Романчук - След Мнемозины

• Название: След Мнемозины
• Автор: Олег Романчук
• Жанр: Научная Фантастика

Рассказ о последних трагических днях жизни первой известной в истории женщины-философа, математика и астронома - Гипатии (Ипатии) Александрийской. Гипатия, отличалась необыкновенной красотой и разносторонностью талантов... 

---

Какая-то могущественная, тупая и зловещая сила свела вместе почтенных матрон и торговок, патрициев и бродяг без роду и племени, воинов и монахов, толкая разношерстную и разноязычную толпу к Мусейону.

Гиерокл, с ночи карауливший возле старинного оплота философии, внимательно следил за народом, постепенно заполнявшим огромную площадь. Взгляд Гиерокла остановился на стайках мальчишек, которые, что-то выкрикивая, путались под ногами взрослых. Двое размахивали обломками мраморных рук, очевидно, от разбитой фанатиками статуи богини Венеры, и громко, в каком-то болезненном экстазе, кричали. Никто не обращал на них внимания.

Затерявшись в тени колоннад Мусейона, Гиерокл в оцепенении наблюдал за тем, что творилось вокруг, бессильный помешать и остановить то, что назревало.

Преступление был подготовлено заранее. Подонки, уверовав в безнаказанность всякого греха, совершенного во славу Всевышнего, готовы были принести в жертву любого, кто осмелится усомниться в существовании душепастыря из Назарета. Впрочем, и это Гиерокл прекрасно знал, злобная стая была лишь слепым исполнителем воли власть имущих, которые умело направляли оголтелую толпу нитрийских монахов, христианских вандалов, параболанов-головорезов в нужное русло с целью устранения всякого, кто становился на пути новой религии, которая, как никакая другая, прекрасно уживалась с богатством и властью, умножала и поддерживала то и другое.

Шум толпы внезапно стих. Человеческое море успокоилось, смолкло и замерло, напряглось, словно огромный хищный зверь, готовящийся к прыжку. Гиерокл вздрогнул. Хотя он (да и не только он) уже давно ожидал этого момента, однако появление колесницы запряженной двумя черной масти конями, в которой гордо, в полный рост стояла Гипатия, подействовало ошеломляюще.

Служительница Истины, презрев опасность, подъехала к Мусейону, где чуть ли не ежедневно на протяжении многих лет высевала в человеческие сердца и души зерна Добра, Знаний и Мудрости.

Колесница остановилась на краю площади, не в силах пробиться сквозь плотную массу людей. Воспользовавшись секундной растерянностью враждебно настроенной толпы, Гипатия властно подняла руку вверх, готовясь говорить с обманутыми, настроенными против нее людьми…

Гиероклу показалось, что он видит, как тихим, спокойным сиянием лучатся добрые глаза Учительницы. Словно в волшебном сне, развеваются на ветру ее длинные, изумительно прекрасные волосы. Юноше вспомнились слова, сказанные однажды Гипатией, когда она, после ожесточенной схватки с александрийским епископом Кириллом, задумчивая и уставшая, сидела на берегу моря, что-то напряженно выискивая глазами на грани земной тверди и горизонта. Тихо сказала Гиероклу: "Может, это и есть высшая мудрость — умереть за свет…"

Заметив встревоженный взгляд ученика, ласково улыбнулась: "А тебе, Гиерокл, еще жить и жить…"

— Богохульница! Любовница дьявола! — вдруг завизжал чей-то противный надтреснутый голос.

Гиерокл узнал его. Кричал его недавний знакомый, монах Аммоний, подавая сигнал к убийству. Услышав его, обезумевшая толпа устремилась к колеснице. Тысячи рук с растопыренными пальцами, словно щупальца гигантского спрута, угрожающе потянулись к женщине в белом, которая прекрасной мраморной статуей возвышалась среди разбушевавшегося моря ярости и ненависти.

Что-то произошло… Видимо, пораженные этим спокойствием и презрением люди, словно натолкнувшись на невидимую преграду, остановились и уже через мгновение готовы были откатиться назад, как новый град проклятий, густо замешанных на звериной ненависти, которую изрыгали заводилы, спровоцировала толпу к непоправимому:

— Хватайте ее!..

В центре толпы взметнулась волосатая рука размахивавшая деревянным крестом — символом новой веры. С грубой бранью озверевшие фанатики сорвали белоснежную одежду с прекрасного тела Гипатии. С ревом и неистовыми проклятиями они потащили свою жертву к Цезариуму — церкви на берегу моря, и там с животной яростью острыми устричными ракушками сдирали с нее кожу и плоть, и с криками радости бросали в огонь. А вокруг бесновалась толпа обманутых и одураченных людей, которые наивно верили, что наказывают Зло.

До позднего вечера продолжалась кровавая оргия, не стихал человеческий рев. Пьяные монахи, бродяги, самые последние александрийские головорезы, получив вознаграждение за службу Всевышнему, толпами слонялись по улицам города, выкрикивая устрашающие угрозы в адрес тех, кто вздумает выступить против.

* * *

…Под утро, когда даже самые выносливые пьяницы забылись неспокойным сном, по берегу моря шли двое: юноша и степенный мужчина — Гиерокл и префект Орест. В немой скорби они остановились возле еще теплого пепла, тщетно пытаясь усмотреть в нем останки той, которая, еще совсем недавно, была для одного из них Учительницей, для второго — просто любимою женщиной, а для большинства — Мудростью. Даже для врагов.

Взгляд Гиерокла упал на округлые предметы, которые показались ему знакомыми. Это были обломки рук статуи Венеры, которыми утром махали незнакомые мальчишки…

* * *

…Экран, на котором только что промелькнули драматические события древности, погас.

— Ну как, впечатление? — спросил Ученый, выключая аппарат.

— Удивительно… — тихо сказал Журналист.

— У газетчиков подобные вещи, кажется, называют сенсацией. Или не так? — несколько иронично произнес Профессор.

— Это супер сенсация!.. Но, надеюсь, вы расскажете нашим читателям о своем фантастическом… гм… теперь уже вполне реальном приборе? Как вы пришли к этой методике реставрации прошлого?

— Видите ли, в свое время советский ученый Юрий Денисюк неоднократно подчеркивал, что проблемой голографии он заинтересовался, а затем воплотил в жизнь конкретные методы получения объемных изображений предметов, благодаря идее, почерпнутой из фантастического рассказа Ивана Ефремова. Почти аналогичная ситуация произошла и со мной. Некогда известный писатель-фантаст Артур Кларк (не будем забывать, что он, как и Иван Ефремов, был еще и незаурядным ученым) выдвинул прелюбопытнейшую мысль: "Допустим, что когда-нибудь люди научатся наблюдать прошлое настолько детально, что смогут регистрировать движение каждого атома, который когда-либо существовал. Предположим далее, что на основе такой информации они смогут выборочно воспроизводить людей, животных, отдельные ситуации и ландшафты прошлого. Иначе говоря, если вы в реальности умерли в XX веке, другое ваше "Я" со всем объемом жизненного опыта, накопленного на момент наблюдения, может вдруг оказаться в отдаленном будущем и зажить новой жизнью. Это похоже на самую смелую фантазию, какую только способен создать человеческий разум, но отсюда вовсе не следует, что такую возможность надо исключать из обсуждения, как полную бессмыслицу".

Вот я и подумал: почему бы и впрямь в структуре электронов исторических памятников в виде каких-то напластований не может быть записано прошлое, мысли людей? Почему не предположить, что и человеческое мышление может оставлять в микромире определенный след?..

— Не могли бы вы привести какой-то образный пример сказанному?

— Образный? Ну что же. Можно и образный, — улыбнулся Профессор. — Правда, не знаю, удастся ли мне это сделать сполна… Вот хотя бы так: если к теории информации применить второе начало термодинамики, то последнее можно сформулировать следующим образом: в любой системе количество информации на выходе не может превышать входное. Надо только научиться фильтровать "шумы", отбросить все лишнее…

— И это вам удалось!..

— Как видите.

— Еще один вопрос: почему вас заинтересовала именно статуя Венеры Милосской как объект эксперимента?

— Дело в том, что это одна из самых знаменитых, самых известных скульптур Древней Эллады. Поэтому для испытаний моего изобретения лучшего объекта не найти. Миллионы людей во всем мире восхищаются совершенством форм Афродиты-Венеры. И, согласитесь, не один ценителей прекрасного задавался вопросом: какими неизвестный скульптор вырезал руки мифической богини? Теперь кое-что прояснилось…

— И не только с ней, — добавил Журналист.

— И не только с ней, — согласился Профессор. — В эпоху античности женщина-философ была явлением уникальным, и на нее смотрели, как на недоразумение. Но в круговерти истории, в частности истории античной философии, часто упоминается имя необыкновенной женщины-математика, женщины-философа. Только разрозненные воспоминания современников давали до сих пор некоторое представление о трагической судьбе Гипатии Александрийской, ее творчестве. Уже одно то, что Гипатия известна как комментатор трудов Диофанта — знаменитого математика, одной из самых трудных загадок в истории науки, делает честь этой женщине, которая самоотверженным служением идеалам науки навеки вошла в историю человечества.