Гейл Форман - Только один год

• Название: Только один год
• Автор: Гейл Форман
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-76608-6

История любви Уиллема и Эллисон тронула читателей во всем мире – книга «Всего один день» разошлась огромными тиражами. Герои провели вместе лишь один день, а потом расстались по трагической случайности. У них не было ни малейшего шанса найти друг друга – ни адресами, ни телефонами они обменяться не успели. Но оба были уверены, что должны быть вместе. Ведь чтобы это понять, совсем необязательно нужно время – достаточно одного дня. «Только один год» – история Уиллема. Он снова стал играть в театре и понял, что быть актером – его призвание. Он познакомился с новыми людьми и много путешествовал. Но ни интересная работа, ни новые знакомства, ни перемена мест не позволяли ему забыть девушку, с которой он провел день. Ведь судьбу не обманешь. А она, похоже, развела их с Эллисон только для того, чтобы проверить их чувства…

---

Но это не Лулу. Лулу была тонкая и гибкая, с черными волосами и такими же темными глазами, а передо мной стоит китайская куколка, да еще и блондинка. Она не Лулу. Но тут я вспоминаю, что Лулу – тоже не Лулу. Это я ее так назвал. Настоящего имени я не знаю.

Собравшиеся смотрят на меня пристально. Я слышу, словно со стороны, как я бормочу, что должен найти Лулу. Другую. Что я оставил ее в белой комнате.

Они с очень странными лицами смотрят на меня, Тоши достает мобильник. Я слышу, что она вызывает «Скорую». Через какое-то время до меня доходит, что для меня.

– Нет, – говорю я ей. – Я уже был в больнице.

– Хорошо, что мы с тобой до этого не встретились, – отвечает не та Лулу. – С тобой что-то случилось?

– Его избили скины, – сообщает Пьер.

Неправильная Лулу права. Случилось – я ее нашел. И снова случилось – я ее потерял. Надо отдать Вселенной должное – как она умеет подобные случайности компенсировать.

Три

Я еду на такси в клуб к Селин. На это уходят последние деньги, но мне плевать. Главное, чтобы хватило на дорогу в Амстердам, а билет у меня уже есть. Ехать недолго, я сижу сзади и клюю носом, и только когда мы подъезжаем к «Ля Руэль», я вспоминаю, что тут остался чемодан Лулу.

В баре темно и пусто, дверь не заперта. Я ковыляю в кабинет Селин. Там тоже темно, лишь серое излучение монитора освещает ее лицо. Заметив меня, она улыбается, как обычно, словно проснувшаяся львица, отдохнувшая, но голодная. Потом я включаю свет.

– Mon dieu![12] – восклицает Селин. – Что она с тобой сделала?

– Она была здесь? Лулу?

Селин закатывает глаза.

– Да. Вчера. Вместе с тобой.

– А потом?

– Что у тебя с лицом?

– Где чемодан?

– В кладовой, где и поставили. Что с тобой произошло?

– Дай ключи.

Селин щурит глаза в очередном свойственном ей выражении лица, но все же открывает ящик и достает ключи. Я отпираю дверь кладовой, вижу там чемодан. Она за ним не возвращалась, я рад, значит, она еще должна быть здесь. Она в Париже и ищет меня.

Тут я вспоминаю, что сказала женщина из «Магазина перчаток», которая спустилась уже после того, как у меня в глазах все почернело, и Тоши снова начала угрожать, что вызовет «Скорую», но я упросил ее заказать вместо этого такси. Та женщина сказала, что утром, когда она открыла дверь, из нее вылетела девушка. «Я звала ее, просила вернуться, но она убежала», – рассказала она на французском.

Но Лулу по-французски не понимает и в Париже не ориентируется. Накануне она даже не знала, как добраться до вокзала. И до клуба тоже. Она не помнит, где искать чемодан. И не знает, где я – даже если бы хотела меня найти.

Я беру чемодан, осматриваю его в поисках багажной бирки, но ничего не нахожу, ни имени, ни рейса. Пробую открыть, но вижу замок. Он хлипкий, и, немного поколебавшись, я срываю его. То, что в чемодане, оказывается мне знакомо – не его содержимое, не одежда и сувениры, которых я раньше не видел, – а запах. Я беру аккуратно свернутую майку, подношу к лицу и вдыхаю.

– Что ты делаешь? – спрашивает внезапно появившаяся в дверном проеме Селин.

Я захлопываю дверь у нее перед лицом и возвращаюсь к вещам Лулу. Сувениры, включая механические часы вроде тех, что мы рассматривали на лотках у торговцев возле Сены, переходники, зарядные устройства, туалетные принадлежности, но ничего такого, что помогло бы мне ее найти. Потом я натыкаюсь на листок бумаги в пакете, беру его, полный надежд, но это оказывается просто какой-то список.

Под свитером лежит дневник. Я провожу пальцем по его обложке. Больше года назад в поезде на Варшаву у меня сперли рюкзак. Паспорт, деньги и записную книжку я взял с собой, поэтому ворам достался лишь плохенький рюкзак с кучей грязной одежды, старый фотик и дневник. Наверное, поняв, что продавать нечего, они все сразу же выбросили. Может, за фотик и получили двадцатку, но для меня он значил куда больше. Дневник был совсем бесценен; оставалось лишь молиться, что его выбросили. От мысли, что кто-то его прочтет, меня охватывал ужас. Это был единственный момент за последние два года, заставивший меня задуматься о возвращении домой. Но я этого не сделал. И когда покупал новые вещи, дневника среди них не было.

Что же обо мне скажет Лулу, если я прочту ее записи? Я пытаюсь представить, что она подумала бы обо мне, если бы прочитала все мои мрачные излияния по поводу Брама и Яэль, которые были в украденном дневнике. От мысли об этом меня охватывает не какая-нибудь неловкость, стыд или отвращение. Нет, другое, более спокойное и знакомое чувство. Нечто вроде облегчения.

Я открываю дневник Лулу и начинаю его листать, осознавая, что делать этого не следует. Но я ищу, как с ней связаться, хотя, возможно, и просто хочу узнать о ней побольше. Хочу вдохнуть ее аромат как-то еще.

Но не нахожу ничего. Ни одного имени, ни одного адреса: ни ее, ни кого-то из знакомых. В дневнике лишь несколько мутных записей, ни о чем не говорящих, не напоминающих о Лулу.

Я открываю последние страницы. Корешок еще плотный, он потрескивает. Сзади под обложкой я обнаруживаю стопку фотографий. Я ищу адреса, но они все пустые.

Я беру с полки ручку и начинаю записывать свое имя, номер телефона, адрес электронной почты, и на всякий случай еще и адрес Брудье на каждой открытке. Я оставляю свои координаты на Риме, Вене, Праге, Эдинбурге, Лондоне. И все не могу понять, зачем я это делаю. «Оставайся на связи». Это как путевая мантра. Все так говорят, но редко делают. Вы встречаетесь, расходитесь, иногда ваши пути снова пересекаются. Но, как правило, почти никогда.

На последней открытке Шекспир в Стратфорде-на-Эйвоне. Я предложил ей забить на «Гамлета» и прийти вместо этого на наше представление. Сказал, что вечер слишком хорош для трагедии. Думать надо было лучше, прежде чем такое заявлять.

Я переворачиваю Шекспира. «Прошу тебя», – начинаю я. И собираюсь добавить что-нибудь вроде: «Выходи на связь. Пожалуйста, дай мне все объяснить. Прошу тебя, скажи, кто ты такая». Но в щеке запульсировала боль, перед глазами снова поплыло, и меня наполнили усталость и тяжесть сожаления. Так что я заканчиваю фразу этим сожалением. «Прости меня», – пишу я.

Я кладу открытки обратно в пакет и засовываю в дневник. Закрываю чемодан на молнию и ставлю его в тот же угол. Закрываю за собой дверь.

Четыре

Когда я был в квартире Селин в прошлый раз, больше года назад, она швырнула мне в голову вазу с засохшими цветами. Я прожил у нее почти месяц и сказал, что мне пора ехать дальше. Тогда стояла не по сезону теплая погода, и я оставался на одном месте дольше обычного. Потом все же стало холодно, и моя клаустрофобия вернулась. Селин обвинила меня в том, что я хотел быть с ней лишь тогда, когда все безоблачно, и по части погоды она не сильно ошиблась, но я никогда не «был с ней», я не обещал, что останусь. Она кричала, сыпала проклятьями, потом в меня полетела ваза, но не попала и разбилась о выцветшую голубую стену. Я хотел помочь прибраться прежде, чем уйти, но она мне не разрешила.

Думаю, никто из нас не предполагал, что я появлюсь здесь вновь. Вряд ли хоть кто-то думал, что мы снова увидимся. Потом, несколько месяцев спустя, я наткнулся на нее в «Ля Руэль». Селин недавно устроилась сюда на работу, и, как казалось, была весьма рада меня видеть. Всю ночь она бесплатно поила меня, а потом повела в свой кабинет показать список групп, выступления которых планировались на ближайшие месяцы. И я пошел, уверенный, что показать она мне хотела отнюдь не календарь, и, конечно же, как только мы вошли, она заперла дверь, даже не выключив компьютер.

Мы как будто договорились без слов, что больше я в ее квартире не появляюсь. Но тогда мне было, где остановиться, да и уезжать я собирался уже следующим утром. После этого мы с ней виделись в каждую мою поездку в Париж. Только в клубе, в ее кабинете, за запертой дверью.

Поэтому нас обоих удивила моя теперешняя просьба остановиться у нее.

– Правда? Ты этого хочешь?

– Если ты не против. Можешь дать мне ключи, увидимся потом. Тебе же надо работать. А завтра я уеду.

– Оставайся, сколько хочешь. Давай я пойду с тобой. Помогу.

Я рассеянно касаюсь часов, они все еще у меня на запястье.

– Не обязательно. Мне просто нужно отлежаться.

Селин замечает часы.

– Это ее? – спрашивает она.

Я провожу пальцем по треснувшему стеклу.

– Ты оставишь их себе? – спрашивает она недовольным тоном.

Я киваю. Селин пытается со мной спорить, но я вскидываю руку, останавливая ее. Я едва держусь на ногах. Но часы я не отдам.

Селин закатывает глаза, но все-таки выключает компьютер и помогает мне подняться по лестнице. Она кричит, сообщая Моду, который уже роется за барной стойкой, что отведет меня к себе домой на ночь.