Майя Треножникова - Минск 2200. Принцип подобия

• Название: Минск 2200. Принцип подобия
• Автор: Майя Треножникова
• Издательство: Аст
• Жанр: Постапокалипсис
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-086177-4

Человечество настигла ужасная эпидемия: вирус или мутация за считанные минуты превращает в «одержимого» монстра с неимоверными способностями. Одержимым может стать любой — богач и бедняк, праведник и преступник, младенец и старик. Обычным людям почти невозможно уничтожить одержимого. Но есть люди с иммунитетом к заболеванию, зато сами обладающие сходными способностями. Их называют Магнитами за то, что «притягивают» чудовищ, а еще — Гомеопатами, потому что «лечат» медленно восстанавливающийся после катастрофы мир по Принципу Подобия. Магнитом может стать любой — мальчишка из разрушенного поселка Рани Тарк и сын сенатора Целест Альена. У всех магнитов одна судьба: уничтожать монстров и однажды погибнуть. Но что, что появится одержимый, обладающий интеллектом и талантом объединять безмозглых чудовищ в армию — легендарный Амбивалент. Мир обречен?

---

Им повезло. Либо Целест выставил защитное поле? Наверняка второе.

В везение Рони не верил.

— Пытаюсь выяснить правду. — Шум воды и шипение пара заглушали слова. — О нас. Об эпидемии. Обо всем. Многое скрывает Сенат, еще больше — Гомеопаты… только бы не добрались до Вербены.

Последнее вырвалось непреднамеренно. Целест прикусил язык, а потом подумал: и? Мистик все равно все знает. Наверняка знает.

— Не доберутся.

Он успел натянуть штаны, а Рони — еще возился с длинными, как водопроводные трубы, брючинами, подворачивая под свой рост, когда грохот заполнил маленькое пространство.

«Вербена?! — Болезненная и тяжелая мысль, Целест застыл с рубашкой в пальцах, а потом выронил ее. — Она?..»

— Прекратите! Что вы себе…

«Элоиза. Жива».

Они вывалились в комнату. Целест сжимал кулаки, его ресурс по-прежнему болтался где-то у дна, зато он собирался драться врукопашную. При необходимости. Он не только воин-Магнит, но и просто — воин… пора вспомнить древнее значение слова.

Элоиза стояла посреди комнаты, уперев руки в бока. Вербена сжалась за кроватью, похожая на зверька, застигнутого в норе сворой гончих. Гончие гремели цепями-шокерами на пороге.

— Какого… вы себе позволяете?! — Элоиза вздернула подбородок. Стражи или нет, ее это не беспокоит. Трое рослых громил, каждый из которых словно был внебрачным сыном женщины и орангутанга, щелкали серебристыми рукоятями, а цепи неярко поблескивали у ног. Целест невольно зажмурился. Такая цепь влегкую ломает бедренную кость взрослого мужчины. А Элоизу… и Вербену тоже — просто разорвет пополам.

Стражи хмуро поводили бритыми головами. Целесту почудилось, что они скалятся.

— Приказ выполнен, — гаркнул один из них.

— Да мать вашу, вы хоть знаете, куда затащили ваши здоровенные задницы!? — В подобные моменты с Элоизы слетало луковой шелухой все воспитание и аристократизм. «Кое-чему я сестричку научил», невольно подумалось Целесту. Стражи неуверенно переглянулись.

— Приказ выполнен, — повторил другой, замечательный красными оттопыренными ушами.

Повисла пауза, а потом Целест кинулся бы — обязательно, если уж Элоиза не струсила, так ему и вовсе надлежит грызть глотки этим бугаям. Но из полутьмы за выбитой дверью появился еще один. Не страж — высокий пожилой мужчина, несмотря на возраст сохранивший горделивую осанку, из-за длинных волос более всего напоминал он престарелого поэта или художника; Рони тряхнул головой, невольно подмечая сходство уже троих.

— Отец! — подтвердили догадку Целест и Элоиза. Элоиза сориентировалась первой, метнулась к отцу — стражи только дернулись за ней, но с места не тронулись.

— Что происходит? Приходишь среди ночи с какими-то головорезами…

— Твой брат нарушил правила, дочь. — Адриан Альена смотрел сквозь Элоизу, словно девушка превратилась в стеклянную статуэтку. — Он и его товарищ виновны в преступлениях: самовольное отлучение из Цитадели, контакт с преступными элементами, несанкционированное воздействие на посторонних…

Элоиза повисла на пурпурной мантии отца. Та немного вздернулась, обнаружив, что под сенаторским одеянием — обыкновенная ночная пижама. Он тоже человек, почему-то подумал Рони, и улыбнулся.

Адриан Альена, всемогущий Верховный Сенатор… пожертвует сыном?

— Я не намерен перечить Гомеопатам. Они ждут вас снаружи. А ее, — кивок в сторону сжавшейся в комок Вербены, — следует уничтожить. Такова воля Гомеопатов, а я, Верховный Сенатор Адриан Альена, подтверждаю…

— Нет!

Рыжей молнией мелькнул Целест. Отвесил удар ногой одному стражу, второму достался тычок в глаз, отчего тот просел, подобно рухнувшей колонне. Третьему, красноухому, за шиворот влетел совсем чахлый, но пульсар; стражи хрипло ругались, но не смели атаковать сына Сенатора. Целест кувыркнулся через кровать, схватил Вербену и попятился к окну:

— Рони, иди сюда. Бежим.

— Поздно, сын, — Адриан Альена наблюдал за действом, словно за представлением в Опере. Недоставало инкрустированного жемчугом бинокля. — Тебя ждут на улице. Лучше сдайся, так будет проще. Взять их.

— Отец. — Элоиза едва не сдернула сенаторский пурпур, но Адриан мягко отстранил ее от себя. Жестом, подразумевающим: я объясню тебе все позже, малышка. Элоиза оставалась «любимой девочкой», а сын… что ж, говорят Магниты — нелюди, вот и Целест изменился.

Адриан тяжко вздохнул. На пальцах его, изуродованных артритом, мерцали рубиновые перстни, их он рассматривал, пока стражи скручивали отчаянно вопившего Целеста и его молчаливого напарника. Красноухий «достался» Вербене и держал девочку за горло, готовый придушить по первому сигналу.

— Отец! Пожалуйста, нет, не надо!..

«Неужели так закончится? Вот так… просто… Вербену убьют, нас будут судить… плевать…»

Мелькнул и погас спичкой под дождем плазменный комок.

«Не могу. Не могу ничего сделать — ресурс исчерпан, а если бы и нет… не могу воевать против собственного отца», — опутанный блеклой платиной шокеров, Целест все еще вырывался. Бесполезно. Стражам не совладать с воином, но с девятнадцатилетним мальчишкой — сущая ерунда.

Рони не сопротивлялся. Только вскрикнул коротко, когда хрупнул, стянутый цепью, плечевой сустав. Пока Целест ругался и выбивался, он сумел-таки высунуться на долю секунды в окно, оценить ситуацию: да, ждут. Наручники из нейтрасети и традиционная пара Магнитов. Даже мобиль — графитово-серый, его очертания только угадывались благодаря мерному свету фонарей.

Можно попробовать.

— Нас здесь трое. Элоиза. Целест. Я. — Голос мистика звучал бесстрастно, будто вокодером модулировали — Больше никого.

Страж, душивший Вербену, разжал массивные пальцы. Вербена, негромко вякнув, повалилась на пол. Дрожа, отползла в дальний угол.

Целест открыл рот. Истеричный смех вспыхнул в диафрагме и рассеялся. Молчать. Нужно молчать и не мешать мистику.

Воевать не придется. Он надеялся.

— Адриан Альена, помните: Вербена — ваша дальняя родственница. Ее родители погибли в… катастрофе, и поэтому она живет у вас. Сегодня ночью мы с Целестом нарушили правила и явились сюда, но Вербена живет у вас уже несколько дней. Вы ее любите… как приемную дочь.

— Приемную дочь, — повторил Сенатор.

— Черт… Мозгожор, — невольно пискнула Элоиза. Рони дернулся, как от пощечины, на долю секунды будто рябь пробежала по невозмутимому лицу, однако продолжил.

— Когда ваша жена спросит, кто такая Вербена, расскажете эту историю. Сейчас вы отдадите нас с Целестом Гомеопатам, затем отпустите стражей и ляжете спать. А вы, — Рони обвел немигающим взором каждого из преданных охранников; гиганты зачарованно повторяли каждый жест «крысенка». Цепи негромко звякнули об пол. — Ничего не будете помнить, кроме того, что задание выполнили, и успешно. Все.

…Перед тем как наручниками сомкнулась нейтрасеть и хмурые невыспавшиеся Магниты подзатыльником подтолкнули обоих в мобиль, Целест успел показать Рони большой палец.

6

В камере три на четыре сидели уже дня два. Или три, или неделю, время запуталось в зеленоватых, цвета плесени, витках нейтрасети. Утешало, что нейтрасетью обили стены, словно войлоком — изолятор для душевнобольных, однако руки-ноги не связали. Целест раз сорок повторил, мол, добрый знак: значит, не собираются изгонять или казнить. Их сила пригодится.

Когда-нибудь. Возможно.

— Лучше бы выпороли там, или… — в который раз описал «круг почета» Целест. Рони невольно сравнивал его с пресловутой белкой, посаженная в деревянную конструкцию-круг, она надеется вырваться из клетки и бежит, бежит… бесполезно. Он прислонил голову к скользкой стене и отдернулся: обожгло ядовитыми лепестками.

Рони свернулся на полу в позе зародыша, дрожа от волглого холода.

— Небось ждут, пока мы тут мхом порастем. — Целест пнул бронированную дверь, припечатал ее колючей молнией, и сеть хищным растением поглотила корм. Искры взметнулись до потолка. — Дерьмо! Ненавижу!..

Решетка на двери приоткрылась. В проем втолкнули поднос: по плошке похлебки, куску хлеба и вода в жестяной кружке. Еду приносили «отключенные» — некогда одержимые-«психи», а ныне безмозглые зомби, бледнокожие, с сухими бесслезными стекляшками-склерами и черной змеей — тавро Гомеопатов — на лбу. Отключенных использовали как рабов-тюремщиков в том числе потому, что им никакой мистик не прикажет отпереть дверь или деактивировать системы безопасности. На простые приказы «подай-унеси-вымой» их хватало, как и на приказ «охранять пленников». Отключенные копошились в Цитадели, подобно опарышам в гнилом куске мяса, изредка попадались на улицах Виндикара, а избегали их и впрямь, как ходячих мертвецов.