Максим Карт - Метаморфозы (сборник)

• Название: Метаморфозы (сборник)
• Автор: Максим Карт
• Издательство: Литагент «Ридеро»78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
• Жанр: Ужасы и Мистика
• ISBN: 978-5-4474-0267-9

Сумасшедшие и те, кто заигрывают с безумием, способны на невозможное. Реальность для них – кусок пластилина, из которого можно вылепить всё, что душе угодно. Обычный человек, соприкасаясь с запредельным, встаёт перед сложным выбором. Как ему поступить, когда устоявшийся мир рушится на глазах, обратиться в прах вместе с ним или попытаться спастись? Об этом поведают истории, вошедшие в этот сборник.

---

Длинная белая дорога

Там не было солнца, а красное небо мерцало, там ноги мои утопали в густом тумане, размокая в его мягкости, и горячий воздух обжигал лёгкие. Можно назвать то место преисподней…

Усилием воли выбросив из головы назойливое видение, я включил ролик пользователя doksuperdok, набравший за пару дней почти полмиллиона просмотров. И увидел себя бездыханного. Я лежал на грязном полу. Низкий мужской голос за кадром произнёс: «Сейчас душа этого человека покинет его тело. Зрелище незабываемое! Она…» Тяжёлые воспоминания нахлынули на меня. Я закрыл интернет-страницу. Сердце колотилось в моей груди.

А всё началось с собак…

Отличное утро с обязательной пробежкой не предвещало неожиданностей: проснулся, облачился в спортивную форму и с Достоевским на поводке вынырнул из духоты однокомнатной квартирки в немую прохладу городского парка. Действия настолько привычные для меня, что скулы иногда сводило от тоски.

Достоевский однако психовал сверх всякой меры – постоянно рычал на невидимых призраков и норовил сорваться с поводка в близлежащие кусты, словно те кишели его злейшими враги. Только парой пинков и грозным окриком я успокоил свою немецкую овчарку. Он притих, но не перестал зло озираться. А когда что-то заставило меня остановиться возле ржавого фонарного столба, он жалобно завыл, нагнав на меня мысли о волчьем происхождении псов.

Моё внимание привлекла бумажка с написанным от руки текстом, которая была приклеена к столбу. Точно помню, ещё вчера он был девственно чистым, и вот: «Требуются добровольцы для участия в медицинском эксперименте. Вознаграждение – 1000 евро за один сеанс. Тел. [phone]».

Тут я услышал до боли знакомый хриплый старческий голос за своей спиной. Он попросил меня не верить этой ерунде. Сразу узнав деда Илью, я неторопливо оглянулся и с улыбкой ответил, что желаю ему доброго утра, а потом спросил, с чего он взял, что я поверил этому объявлению. Илья, как и я, не пропускал ни одной утренней пробежки, мечтая, наверное, продлить старость и тем отсрочить смерть. Он презрительно бросил мне, что по глазам видит, и неторопливо побежал вглубь парка. Противный старикан.

Я вновь уставился на странный листок. Пара строк была криво выведена дрожащим пером запойного алкоголика. Да и сама величина вознаграждения выглядела фантастической: штука евро. Моя месячная зарплата. Перечитывая текст, я искал между его строчек тайный смысл написанного на самом деле. В общем, рука сама нырнула в карман тренировочных штанов за мобильником.

Невероятный для меня факт – поверить явной ерунде, отдаться бредовой идее полностью. Нет – не из-за денег, хотя сумма для меня очень приличная. Решающую роль сыграло моё природное любопытство. Или я поддался влиянию рукописного подобия двадцать пятого кадра?

Об этом я размышлял, стоя возле многоэтажной свечки. Мрачное жилище маргиналов, к которым с полным правом относился и я, давило на психику беспробудной серостью стен. Достоевский сидел, плотно прижавшись к моей ноге, дрожал и обречённо скулил. Ему уже поднадоела чрезмерно затянувшаяся прогулка. Мы ждали Дока, как он сам попросил себя называть. Он задерживался. На семнадцать минут. Впрочем, меня данный факт нисколько не раздражал, а лишь подпитывал эфирным удобрением мою новоявленную одержимость.

Док оказался не таким, какими я представлял всех доков в мире – запущенных очкариков с мозгами, затуманенными излишним разумом, с плывущими взглядами, одетых в засаленные белые халаты. Он почти выбежал из подъезда с жизнерадостной коричневой таксой. Коротко стриженный, с аккуратной бородкой, облачённый в обтягивающий тело тренировочный костюм, он больше походил на классического немецкого педераста, чем на медицинского экспериментатора.

Я пожал его тёплую влажную ладонь. Наши животные принялись обнюхивать друг друга, разгоняя хвостами ветер. Док улыбнулся, я тоже…

На низком стеклянном столике, ветхом и залапанном, вытянулась тонкой ровной линией длинная дорожка из белого порошка – сантиметров тридцать или даже все сорок. Нельзя было и вообразить, что можно вогнать её целиком за один раз в ноздрю. Док хотел именно так. Его объяснение, что полный эффект проявится только при одновременном всасывании целой – точно просчитанной долгими бессонными ночами – дозы вещества и всасывании её именно через носовую полость, как-то не выглядело вразумительным. Я собрался уже уйти и глянул на привязанного к ручке входной двери Достоевского. Поглощённый таксой, тот явно не хотел расставаться со жгучей подругой. Док быстро понял природу моих сомнений и небрежно бросил на стол перетянутую резинкой пачку мелких купюр. Тысяча. Штука. Да за такие деньги и ведро жидкого дерьма выпить не жалко, не то что… Длинная белая дорога в неизвестность. Для галочки я спросил Дока, не смертельный ли это яд? Он ответил, устало улыбнувшись, что это даже не кокаин. Я попросил купюру для трубочки, он протянул мне клок старой газеты. Никакой романтики.

Я свернул из газеты подобие трубки, больше похожее на дедушкину козью ножку. Такой и до носа дотрагиваться было противно, а использовать по прямому назначению и вовсе гадко. Перекрестившись мысленно, я начал втягивать в себя неизвестный порошок. Вопреки ожиданиям моя носоглотка не забилась насмерть этой дрянью, наоборот, она прочищалась тем сильнее, чем больше порошка попадало в неё. Когда он всосался весь до последней крупинки, я с превеликим удовольствием свободно задышал носом. С моим хроническим насморком такое явление чуда я ощутил впервые за довольно продолжительный кусок времени. Эйфория переполнила меня и погнала к дальнейшим действиям. Я затрясся в предвкушении мощного всплеска психической и двигательной активности.

Док удовлетворённо кивал головой. Дурачище, разве он понимал, что я ощущал и как я чувствовал? Он отступил от меня на пару шагов. Улыбка плавно сошла с его лица, естественные для человека телодвижения переросли в судороги больного столбняком. Он протяжно закаркал на древнем наречии давно вымерших жителей страны, существующей лишь в воображении неизлечимых сумасшедших. Его голова развернулась вокруг собственной оси на 180 градусов и уставилась на меня коротко стриженным затылком, а потом мой мозг пронзила стрела. Мгновенная боль, и свет погас…

Мои ноги тонули в оранжевом тумане. Не двигаясь, как обычно волочатся за ветром его клочья, он застыл, отлитый кипящим свинцом в ледяную форму. Сквозь подошвы кроссовок пробирался холод, они будто примёрзли к земле – не оторвать.

А небо, небо-то какое! Тяжёлым сводом висело надо мной. Мохнатые тучи сползали с него и срывались, и падали, разбиваясь о каменный пласт, которым была твердь. Оно казалось кровавым. Я задыхался.

Вдруг посреди безбрежного пространства туман надулся пузырём и лопнул, выплюнув взбурлившие в нём газы. В том месте серая гладь земли треснула с жутким хрустом. Несколько трещин погнались за позорно отползшим от места разрыва туманом. Оголившаяся поверхность покрылась паутиной разрывов. С острым звуком лопнувшего стекла порода взорвалась, швырнув куски себя фонтаном. И прямо из кромешной тьмы поднялся демон – царь всего.

Природа человеческого страха всегда казалась мне понятной. Я легко мог объяснить любому учёному зануде, почему человек боится в любой конкретной ситуации, будь то взрывной испуг при внезапной катастрофе или бесконечный ужас, коверкающий не одну жизнь. Сейчас же я в панике остолбенел, не в силах сдвинуться с места и сбежать от того, кто почти уничтожил моё сознание одним своим видом. Моё существо отказывалось верить моим же глазам, не хотело оно и анализировать происходящее. Мне оставалось лишь наблюдать будто со стороны за тем, как кончается моя жизнь.

Он был огромным, но не выше самого большого человека, которого я встречал в жизни. Его мускулистое тело, покрытое густой рыжей шерстью, пульсировало мощью, играя мышцами. Маленькая голова бугром выпирала из широких плеч и смотрела на меня единственным красным глазом. Из неё торчали два рога, закрученные в спирали. Подняв трёхпалую руку до уровня лица, он ткнул пальцем в мою сторону. Длинный коготь нацелился своим остриём прямо в центр моего лба. Он коротко мигнул единственным глазом. И вновь погасло всё видимое, исчезло то, что я ощущал. Меня не стало…

Я плавал в пустоте секунды, как мне показалось, насколько может чувствовать существо за гранью. Стал там просто телом с уровнем развития насекомого. Где? Может быть, во сне? В наркотическом кошмаре, в котором из меня высосали все соки? Слишком простое и лёгкое объяснение. Я знал это, возвращаясь к бодрости, из какой ушёл. Но останется ли она прежней? Не смел и догадываться.

Открыл глаза, налившись силой. Меня буквально оторвало от пола и подбросило куклой-неваляшкой. Поймав руками равновесие, я крепко встал на ноги. Что за лёгкость? Что за бурление крови в жилах? Хотелось бежать, лететь, петь… Довольно странное послевкусие внезапного провала в иную реальность и столь же неожиданного возвращения оттуда. Этот Док со своим чудным порошком сделает на нём состояние, если его наркотик будет действовать на организм без побочных эффектов, в обратном случае состояния быстренько склепают теневые производители чудного средства для развеивания урбанистической тоски… Вдруг завыл Достоевский.